«Вы можете быть шпионом»

Каждый вечер по рабочим дням в иранском городе Бушере на берегу Персидского залива появляется много русских. На рейсовых автобусах сюда из своего поселка Нируга приезжают специалисты, строящие для иранцев атомную электростанцию. Пока они ходят по рынкам и магазинам, автобусы с поблекшими от времени и солнца надписями «Бушератомстрой» дожидаются их недалеко от торговой улицы. Пассажиров набирается много: всего в поселке живет больше двух тысяч человек. В основном это русские, украинцы и армяне. Многие знают друг друга еще по работе на атомных электростанциях Советского Cоюза. За контракт на строительство первого энергоблока, начатое еще немцами при шахе, российская компания «Атомстройэкспорт» получила от Ирана больше 800 млн. долларов. В отличие от суммы контракта зарплаты атомщиков не впечатляют размерами. В среднем специалисты получают по 1000 долларов в месяц.

В воскресенье вечером первые пассажиры стали подтягиваться к автобусам примерно в то время, когда в мечетях запели муэдзины. Пока ждали отправления, кто-то («Газета.Ru» не приводит имен, поскольку иранская и российская службы безопасности АЭС не поощряют общение сотрудников с журналистами) вспомнил, как еще при шахе работал в иранском городе Ахвазе и в 1979 году улетел оттуда на первом же самолете после победы исламской революции. Его коллеги согласились, что до прихода к власти имама Хомейни Иран переживал расцвет, а нынешний режим только вовсю пользуется достижениями прошлого. Что касается нынешних нравов, то чего стоит один сухой закон, который иранцы требуют соблюдать даже на территории русского городка. Еще говорили про то, что при нынешней жаре, а уже темным вечером при влажности, близкой к стопроцентной, температура держалась на уровне 40 градусов, несколько человек в поселке слегли с тепловыми ударами, а кто-то даже умер. По прибытии в Ниругу врачи предупреждают новичков, чтобы первые несколько месяцев они не занимались спортом и вообще поменьше двигались. Это хоть как-то помогает привыкнуть к климату.

Автобусы поехали одновременно и всю дорогу держались вместе. Примерно через полчаса они подъехали к КПП. Атомщики собрали пропуска и передали вперед. На этом проверка закончилась. Потом автобусы проехали мимо местного магазина «Березка», культурного центра и школы для детей, поселившихся в Нируге вместе с родителями. Я вышла из автобуса вместе с одним из попутчиков, который согласился оставить у себя дома мои платок и манту — длинную одежду, обязательную для женщин в Иране. На территории поселка после конца рабочего дня исламский дресс-код отменяется, как для женщин, так и для мужчин, которые получают право носить шорты. Граница между российской территорией поселка и персидской, где правила действуют круглые сутки, отмечена красно-зеленым пограничным столбом с гербом Советского Союза. Правда, после 22.30 появляться на улице в европейском виде снова становится нельзя. В это время территорию начинают патрулировать сотрудники специальной иранской структуры — службы ядерной безопасности и защиты АЭС в Бушере. Вид женщин без платков и мужчин в шортах их очень смущает.

— У нас сдохла мышь, — поприветствовали моего попутчика соседи по домику с железными стенами. Таких домиков было много. Построившие их немцы называли их контейнерами.

— Кормить ее надо было, — ответил он.

Мы пошли по улице, и на ближайшем же перекрестке еще двое местных жителей позвали нас в гости. На столе появились кофе и виски. По стене прошмыгнул маленький геккон.

Иранцы хотят, чтобы атомная электростанция была запущена уже в начале следующего года. В поселке нет ни одного человека, который поверил бы в такую возможность.

— Когда я в 1989 году пришел работать на третий блок Калининской АЭС, мне тоже сказали, что она будет запущена через год. Случилось это в 2004-м. — Вы знаете, атомная электростанция такая штука, что ее совсем нельзя запускать до того, как она будет достроена.

Общий прогноз гласил: заработает первая иранская АЭС не раньше 2008 года. О ядерной программе Ирана атомщики отозвались с пониманием, но без воодушевления:

— Каждая страна имеет право на науку.

Сразу вспомнилось, что сам президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад по крайней мере одному государству отказывает даже в праве на существование. Он как-то заявил, что хорошо бы было стереть с лица земли Израиль.

— Да, это он зря сказал, — произнес кто-то.

Мой вопрос про иранское ядерное оружие вызвал дружный смех.

— Если даже они смогут построить 3000 центрифуг (сейчас у Ирана их около 150), то они должны еще десять лет пахать, чтобы наскрести на самую плохонькую атомную бомбочку.

Мне надо было уехать из Нируги не позже 11 вечера: как мне объяснили, после этого времени человек без пропуска обязательно привлечет внимание русской или иранской службы безопасности. Но в этот вечер они оказались особенно бдительными. Примерно в 10.30, пройдя последний персидский пост, я поймала машину до Бушера и уже хотела в нее сесть, как вдруг охранник замахал водителю руками и стал выразительно показывать ему трубку телефона. Пришлось выйти из машины. Он говорил только на фарси. Диалога не получалось. Более осмысленные формы беседа приобрела, когда к КПП подошли двое россиян. Позже выяснилось, что это были сотрудники службы безопасности «Атомстройэкспорта». К персам тоже подтянулось подкрепление в лице офицера службы ядерной безопасности Ирана по имени Резаи. Соотечественники овладели ситуацией быстрее:

— Он думает, что вы можете быть шпионом, и хочет вас обыскать в нашем присутствии. А также кое-что спросить. Отвечать лучше все как есть, вас все равно запутают наводящими вопросами.

Из подозрительных предметов в моей сумке были найдены фотоаппараты и журналистское удостоверение. Офицер Резаи зачем-то посмотрел его на просвет и, кажется, не заметил слово Press. Это было хорошо: в Иране для поездки в Бушер журналистам нужно специальное разрешение от местных властей. У меня его не было только потому, что получить его почти невозможно. Из снимков, обнаруженных в фотоаппарате, внимание иранской спецслужбы ничего не привлекло. Безобидную фотографию Организации по атомной энергии Ирана я на всякий случай стерла, прежде чем отдать фотоаппарат ему. Паспорта со мной не было. Он лежал в гостинице.

— Как вы попали на территорию поселка? — перевел представитель российской охраны.

— На автобусе. Встретила в Бушере русских, разговорились и приехали.

— Вы заходили к кому-нибудь в дом?

— Нет, что вы, только оставила там свой платок.

— Вы обсуждали с кем-нибудь вопросы строительства АЭС?

— Нет, что вы, я в этом ничего не понимаю.

— Вы спрашивали кого-нибудь о политике?

— Нет, мы говорили о погоде и о России.

Дальше вопросы повторялись в других формулировках. После полутора часов переговоров иранцы согласились на компромисс. Взяв в заложники мои фотоаппарат и почему-то водительские права, они согласились с тем, чтобы российская служба безопасности доставила меня в гостиницу, а утром привезла обратно вместе с паспортом.

Кажется, я была первым шпионом, пойманным офицером Резаи. И как с нами, шпионами, обращаться, он совершенно не знал. Во всяком случае, на следующее утро он не нашел ничего лучше, как вызвать меня на территорию самой атомной электростанции. Она оказалась похожа на вкопанное в землю яйцо с трубой. Офисное здание, в котором состоялась вторая встреча с иранской спецслужбой, находилась метрах в ста от АЭС. На стене небольшой комнаты висел роскошный снимок Бушерской атомной станции, сделанный со спутника. Хорошо был виден круглый купол.

Мы, судя по всему, сидели прямо в одной из полосок, расположенных перед ним.

Фотоаппарат мне отдали, но снимать запретили. Вопросы были теми же, только на этот раз Резаи записал ответы на бумажку. Особенно хорошо в его записях смотрелся электронный адрес www.gazeta.ru, записанный на фарси. После недолгой беседы о том, что надо соблюдать пропускной режим, не ходить без паспорта и справедливой критики в мой адрес, Резаи, его коллеги, представители российской службы безопасности и, конечно, я пришли к выводу, что Россия и Иран все-таки друзья. Несмотря на это, офицер Резаи решил еще навестить меня в гостинице, чтобы проверить содержание ноутбука. Через несколько минут он был на месте и протянул мне диск, на который я должна была переписать фотографии, снятые с его разрешения уже на утро на территории поселка. Резаи не везло. Ноутбук оказал иранской службе ядерной безопасности сопротивление и диска не прочитал. Офицеру пришлось довольствоваться сайтом «Газеты.Ru», где через некоторое время появились бы эти фотографии. Сосредоточившись, он стал переписывать адрес. Получилось: w.w.w.yazeta.ru.

— Давайте я вам помогу, — предложила я, зачеркнув точки и поправив букву. Интернет этой иранской спецслужбе, кажется, еще не провели.