Как советские чекисты стукачей защищали, сжигая их личные дела

В рамках проекта «СССР: как это было на самом деле» продолжаем цикл, в котором рассказываем о доносах и доносчиках.

В первой серии цикла «Салiдарнасць» рассказывала, кто были эти люди: доносчики-стахановцы. Во второй — почему перо рабселькора было сопоставимо по убойной силе со штыком и все о рассадниках вражды и ненависти. На этот раз, рассказываем о защите осведомителей.

Большинство рабселькоров публиковали свои материалы под псевдонимами и редакции были обязаны охранять их личности. Похоже, что подобная тактика взята из опыта силовых ведомств, которые в обязательном порядке давали своим источникам клички. Именно ими те подписывали свои донесения, а настоящее имя осведомителя было известно только его куратору, непосредственному начальству того, или тем, кто имел доступ к личным делам агентов.

На самом деле, среди тех, кого традиционно называют стукачами или сексотами, можно выделить несколько категорий: секретные осведомители, агенты, резиденты, доверенные лица.

Как видно из «Положения об агентурном аппарате и доверенных лицах органов государственной безопасности», одобренного ЦК КПСС и утвержденного Коллегией КГБ СССР 17 июня 1983 года: «Основу агентурного аппарата органов КГБ составляют преданные делу коммунизма и социалистической Родине советские граждане. В силу специфических особенностей борьбы с тайной подрывной деятельностью противника органы КГБ приобретают агентов также из числа иностранных граждан, лиц без гражданства и враждебных элементов».

Далее конкретно расписывались все категории и их задачи: «агентурный аппарат органов КГБ состоит из агентов, резидентов, содержателей явочных квартир и не состоящих в негласном штате органов ГБ содержателей конспиративных квартир.

Агент — советский гражданин, иностранный гражданин (подданный) либо лицо без гражданства, негласно сотрудничающий с органами КГБ и выполняющий их задания по обеспечению безопасности СССР.

Резидент — советский гражданин, завербованный органами КГБ па идейно-политической основе и осуществляющий руководство переданными ему на связь агентами или доверенными лицами.

Содержатель явочной квартиры — завербованный органами КГБ на идейно-политической, патриотической основе советский гражданин, предоставляющий жилое помещение органам ГБ для работы с агентами и резидентами и обеспечивающий при этом необходимые условия конспирации.

Содержатель конспиративной квартиры (не состоящий в негласном штате органов КГБ) — завербованный на идейно-политической основе советский гражданин, обеспечивающий условия для агентурной и другой оперативной работы в помещении, находящемся в распоряжении органов ГБ».

Хотя для вербовки в основном предполагалось использовать сознательных советских граждан, был и особый пункт для привлечения людей из вражеской среды: «Там, где требуется, агенты приобретаются из числа лиц, подпавших под влияние антисоветской пропаганды, вынашивавших намерение совершить преступные действия, судимых в прошлом за участие в антисоветской деятельности, из числа националистических, реакционных церковно-сектантских и иных враждебных элементов.

При их вербовке могут использоваться компрометирующие материалы, материальная и иная личная заинтересованность. Разрешается вербовать лиц, совершивших государственные или иные преступления. Вербовка не освобождает их от уголовной ответственности. При возникновении особой необходимости и наличии смягчающих обстоятельств может решаться вопрос об освобождении агента от уголовной ответственности в установленном законом порядке».

Оговаривалось и то, что «вербовка агента может быть закреплена письменным обязательством (подпиской), получением от агента оперативной информации, распиской о получении денежного или иного вознаграждения, негласной документацией процесса вербовки и т.п. По завершении вербовки в целях конспирации, как правило, совместно с агентом избирается его псевдоним».

Были оговорены и задачи доверенных лиц, которые добровольно сотрудничают с КГБ.

Как утверждает Владимир Попов, служивший в КГБ в с 1972 по 1991 год: «В госбезопасности было и есть жесткое правило: никогда не рассекречивать своих агентов, даже в порядке наказания или из мести».

О том, что и сегодня КГБ Беларуси свято следует этому правилу, можно убедиться, если вам повезет документально доказать свое родство и получить разрешение на ознакомление с делом репрессированного родственника.

Как узнать правду о репрессированном родственнике. Алгоритм действий и практические советы

В деле, если оно сохранилось во всей своей полноте, будут каким-то способом закрыты фамилии не только сотрудников, которые его вели, но и имена осведомителей. Притом, даже если доказано, что это дело было полностью сфабриковано, а невинно осужденные и даже расстрелянные люди реабилитированы.

Кроме того, личные дела осведомителей и агентов начали уничтожаться уже в 1938 году. После постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 года вышел специальный совершенно секретный приказ, утвержденный ЦК ВКП/б, от 27 декабря 1938 года № 00827, касавшийся судьбы некоторых категорий агентов и осведомителей.

«Всем…

1. Прекратить вербовки из числа ответственных руководящих работников в партийных, советских, хозяйственных, профессиональных и общественных организациях.

2. Прекратить вербовки каких бы то ни было работников, обсуживающих аппараты ЦК нацкомпартии, краевых, областных, городских и районных комитетов партий.

3. Немедленно прервать связь со всеми ранее завербованными работниками перечисленных в пунктах 1 и 2 категорий, о чем сообщить каждому завербованному агенту или осведомителю путем вызова его и отобрания соответствующей подписки. Личные и рабочие дела агентов и осведомителей указанных выше категорий уничтожить в присутствии представителя райкома, горкома, обкома, крайкома или ЦК нацкомпартий, о чем составить соответствующий акт.

 Настоящий приказ за 10-дневный срок, после получения его в местах, провести в жизнь».

Приказ был выполнен и дела уничтожены. Поэтому, даже после открытия архива КГБ, в большинстве случаев мы сможем установить только оперативные клички агентов и осведомителей. Выводить на свет эти темные личности, по чьим часто сфальсифицированным донесениям были уничтожены тысячи человек, нам, скорее всего, придется по каким-то упоминаниям в других делах, спасшихся от уничтожения, или вообще по косвенным данным. А добиться полной правды по многим делам было невозможно уже в 1939 году.

Начальник Суражского РО НКВД БССР сержант ГБ Стасенко 8 апреля 1939 года направил наркому внутренних дел БССР Л. Цанаве и начальнику УНКВД по Витебской области Крысанову совершенно секретную докладную записку серии «К» (вручается лично в руки адресату) о бывшем осведомителе под кличкой «Марат».

Им оказался никто иной как 1-й секретарь Суражского РК КП(б)Б Самуил Федорович Савельев. Стасенко сообщил начальству, что «личное дело на Савельева, как на резидента под кличкой «Марат», согласно приказа… № 00827… уничтожено — сожжено, согласно акта от 4.01.39».

Однако, поскольку Стасенко по долгу службы был отлично осведомлен о событиях годовой давности, он сообщил начальству подробности, которые мы уже не сможем получить из самого личного дела: «В Суражский район по командировке Обкома партии для проверки партийно-массовой работы в районе в августе 1938 г. прибыл Савельев С.Ф., последний явился в РО и заявил мне, что он является нашим секретным сотрудником под кличкой «Марат», работал в Чашницком районе инструктором Райкома, где был связан с РО НКВД, давал материалы, по которым вскрыто ряд к/р формирований…

Им при проверке партийно-массовой работы в районе, вскрыта к/р вредительская работа, проводимая бывшим председателем Суражского РИКа Уревичем...»

Однако оказалось, что с осведомителем не все было благополучно. Агент «Марат» был провокатором и его работа «была направлена на компрометацию бывшего 2-го секретаря обкома Позднякова. Кроме того, Савельев искусственно собирал к/м на работавшего в то время 2-м секретарем райкома Суражского РК КП(б)Б Зеньковича с тем, чтобы последний был изолирован из района, путем ареста… Савельев также настаивал на аресте ряда лиц, исключенных партийной организацией из рядов КП(б)Б, а именно: Бегуна, Липского и Зинковича…

Не доверяя Савельеву, мы арестам указанных лиц не подвергали, но через некоторое время из УНКВД Витобласти поступили показания разоблаченных участников к/р, шпионских организаций и часть указанных лиц были подвергнуты аресту, после чего Савельев начал высказывать недовольство аппаратом Суражского РО НКВД…».

Савельев стал копать под самих работников райотдела НКВД, группируя вокруг себя людей, обиженных работой чекистов. Да так, что Стасенко вынужден был просить лично Цанаву «принять срочные меры, так как при создавшемся положении работать в Суражском районе невозможно».

Каковы были масштабы вербовки? Нам это известно только по некоторым регионам. Например, по Паричскому райотделу НКВД, агентурная работа которого была оценена как не вполне удовлетворительная и проводилась специальная проверка, на 4 июня 1939 года (то есть уже после выполнения приказа № 00827) были следующие показатели:

«В настоящее время в Райотделении имеется 84 человека агентуры, из них: 9 резидентов и 75 осведомителей, которые завербованы: с 1927 по 1930 годы 3 чел., с 1930 по 1935 — 35 ч., в 1936-м — 4 ч., в 1937 — 5 ч.; в 1938 — 31 чел., в 1939 — 6 чел, и 17 агентурных разработок, 4 аг. зацепки и 30 дел-формуляров, по которым разрабатывается 128 человек антисоветского и контрреволюционного элемента. Слабость агентурной работы заключается в том, что разработки в достаточной мере не обеспечены агентурой».

Во время освободительного похода в Западную Беларусь начальник Особого отдела НКВД Белфронта майор госбезопасности Бегма рапортовал о следующих результатах всего за один день, 10 октября 1939 года: «За истекшие сутки по частям Белорусского фронта завербовано агентуры: осведомителей — 80, резидентов — 2».

Статья опубликована в рамках проекта «СССР: как это было на самом деле». Продолжение следует…