Василь Быков составил гороскоп для Геннадя Буравкина

– Да хватит уже этих юбилейных интервью! Давай я тебе лучше про других расскажу, у меня вон целая библиотека с автографами знаменитых авторов… – и спадар Геннадь деловито проходит в свой кабинет, где большую часть пространства занимают книги: в шкафу, на полочках, на рабочем столе и даже на диване.

– Моя Юля (жена поэта. – Ред.) из-за этого бурчит, мол, порядка мало. Правда, тихонечко – знает, что это мое пространство и вторгаться сюда не стоит. А для меня это рабочая обстановка, я с закрытыми глазами могу найти любую книгу.

Геннадий Николаевич подставляет стульчик и начинает доставать с верхних полок самые ценные экземпляры. Я извиняюсь, что доставляю неудобства, но тут же замолкаю.

– Ты что, для меня это настоящий праздник! – выкладывает очередную стопку поэт. – Ведь у каждой книги – своя история, которая связывает меня с автором. Это же настоящие реликвии!..

28 августа любимому поэту Геннадю Буравкину исполняется 75 лет

– Самые задорные надписи на книжках сочиняет мой большой друг Рыгор Барадулин, смотри, как завернул на своем «Здубавецьці»:

«І ў Амерыцы й Канадзе
Дамы мараць аб Генадзі.
Распранулі б і разулі.
Толькі лепш
У люлі Юлі!»

– А ведь это я познакомил Гришу с его будущей женой Валентиной Михайловной! Валя только поступила в университет, а мы уже учились на третьем курсе. Тогда традиционно в Оперном театре устраивали вечер для первокурсников. А мы с Рыгором уже считались университетскими поэтами, выступали со своими стихами. На танцах нас окружили первокурсницы, среди которых была и Валя. И я быстренько представил ей Рыгора: «Он очень хороший поэт и прекрасный танцор!» Я в то время уже встречался с Юлей и хотел скорее найти ее.

Таким образом я свел их в танце, а оказалось – на всю жизнь...

Журчит звонок мобильника и Геннадий Николаевич тут же рапортует любимой жене: «Да, дорогая, все в порядке, квартира на месте, разрушений нет…»

Геннадий Николаевич теплую половину года с мая по октябрь проводит на даче. Но ради нашей встречи вырвался в Минск. В отсутствие хозяев в квартире гостил внук Павел.

Тот самый гороскоп от Быкова

– Ему уже 22, самостоятельный, учится на химфаке БГУ. Живет у нас, пока мы на даче.

И вот на диване и ковре будто грибы после дождя выросли стопки книг из коллекции Буравкина – с дарственными подписями от Андрея Вознесенского, Виктора Астафьева, Владимира Короткевича, Алеся Адамовича, Ивана Мележа, одного из руководителей БССР Кирилла Мазурова, личного переводчика Никиты Хрущева и Леонида Брежнева Виктора Суходрева, первого белорусского космонавта Петра Климука, академика Радима Горецкого...

Спадар Геннадь надевает очки и преображается, просматривает надписи на книгах и пускается в приятные воспоминания…

О Рыгоре Бородулине

Рыгором Бородулиным мы не только земляки. Мы неразлучны с первого курса университета, когда были бедные, но счастливые. Мы поступили в 1954-м году: я – на отделение журналистики, он – на отделение белорусского языка и литературы филфака. Жили в одном общежитии... У меня собраны все книги Рыгора. На самой первой он написал:

«Нам з табой стаяць амаль што побач.
Ты – на Бур, а я – на Бар!.. »

Подписано Рыгорам Барадулиным

О Пимене Панченке

– А вот Пимен Панченко – мой любимый поэт, старший товарищ и учитель. Мы близки по характеру, по симпатиям и антипатиям, даже по эмоциональному складу. Его оценки для меня как награда! Знаешь, есть награды официальные, они приятны, особенно, если заработаны честно. А вот оценки от Пимена Панченки, Виктора Астафьева, Василя Быкова, Алеся Адамовича,Андрея Вознесенского – это неофициальные награды, которые для меня даже более высокие и дорогие, чем официальные.

Подписано Пименом Панченком

О Евгении Янишчиц

– Стихи светлой ласточки белорусской поэзии Жени Янищиц мне повезло напечатать, когда я работал в газете «Літаратура і мастацтва». Я тогда руководил отделом литературы. Поэт Сергей Панизник, который позже стал ее мужем, привез однажды с Полесья несколько страничек из школьной тетрадки со стихами. И стихи эти были настолько светлые и трепетные, настолько яркие, что не только я, но и все, кто был в редакции, ахнули – это, безусловно, большой талант! Женя тогда училась в девятом классе. Мы напечатали подборку ее стихотворений с моим вступительным словом. Потом я был редактором ее первой книги, затем представлял ее в Москве в переводах на русский язык. Поэтому Женя для меня очень дорогой человек и, кроме того, я боюсь это говорить, но, может быть, она даже считала меня в чем-то своим литературным учителем. Она была близким человеком для нашей семьи.

Подписано Евгенией Янишчиц

Об Андрее Вознесенском

С Андреем Вознесенским мы сошлись, может, и поздновато, но после, когда он приезжал в Минск, мы всегда встречались. Его первую книгу «Парабола» я купил до нашего знакомства. Когда он узнал, что у меня есть эта книжка, ахнул: «Гена, отдай, у меня уже нет!» На мое счастье, у меня было несколько экземпляров. В знак благодарности я получил автограф.

Подписано Андреем Вознесенским

Об Иване Мележе

– Иван Мележ принес мне свои дневники, которые писал в войну. Не скажу, что они были выдающимися с литературной точки зрения, но сам факт – военные дневники Мележа – это была сенсация, и я их напечатал. Правда, перед этим (жаль, уже не перед кем каяться) по-молодому наивно сказал: «Иван Павлович, зачем вам эти дневники, лучше пишите окончание «Полесской хроники». А Мележ ответил мне тихо, но убежденно: «Генадзь, для меня это очень важно…»

Подписано Иваном Мележем

Об Алесе Адамовиче

Алесь Адамович, как мне кажется, был благодарен мне за публикацию книги «Я з вогненнай вёскі». Когда Адамович, Брыль и Колесник записали свидетельства выживших из сожженных деревень, книгу забраковали в «Полымі». Я в ту пору редактировал «Маладосць», и Адамович с Брылем пришли ко мне, особо ни на что не надеясь. Мол, напечатайте хотя бы кусочек. Мы печатали эту книгу частями, с фотографиями, из номера в номер почти год. Книга стала мировым явлением. Правда, тогдашнее руководство Беларуси ее воспринимало неоднозначно – до тех пор, пока с поддержкой не выступили Константин Симонов и Чингиз Айтматов. После этого уже и сам Машеров признал, что эта книга – выдающееся явление, и за кулисами всесоюзного совещания по военной прозе мне сказал: «Спасибо тебе, Геннадь, если бы не ты, этой книги бы не было».

Подписано Алесем Адамовичем

О Василе Быкове

Подписано Василем Быковым

– С Василем Быковым у нас была долгая и искренняя дружба – это одно из самых больших достижений в моей жизни. Я очень горжусь, что Василь мне доверял и творческие замыслы, и сердечные мучения, которых у него хватало. У нас была разница в годах, в известности, но в дружбе мы были на равных. Это для меня очень дорого. Он был очень внимательным. Вот, казалось бы, такая мелочь. Когда я жил в Нью-Йорке, а затем, когда он уехал вначале в Финляндию, а потом в Германию и Чехию, Василь никогда не забывал поздравить меня и Юлю с днем рождения. Посылая открытку, он рассчитывал время так, чтобы мы получили ее точно в день рождения. А ведь почта, бывало, шла неделями!.. Под книги Василя у меня отведена целая полочка. Свою первую книгу он подписал мне очень трогательно:

«Гена, гэта – я. Напамін самай першай кнігай. Не дужа ўдалай, але першай! Са шчырасцю, В.Быкаў».

– А какой подарок на день рождения запомнился вам больше всего? – пытаюсь перевести внимание на юбиляра.

– Тот, что я получил на 40-летие, – оживляется поэт. – Собрались тогда друзья и близкие. Веселились знатно! И в разгар праздника Василь Быков вручает мне шутливо-дружеский... гороскоп! Мол, тогда-то получишь премию, тогда-то издашь книжку… Но одно в твоей жизни будет неизменно – с тобой всегда будет рядом твоя любимая красавица жена Юлия!..

У меня этот гороскоп до сих пор хранится. Друзья часто потом вспоминали: «А помнишь гороскоп Быкова? Ведь угадал!»