«В КГБ мне заявили, что я якобы опозорил честь и достоинство российской армии»

– В феврале 2022-го Россия напала на Украину, а беларусские власти предоставили свою территорию для атаки с севера на соседей. Что вы чувствовали в тот момент, живя в Гомеле?  

– Мириться с этим позорным фактом, конечно, не хотелось. Пытался сделать все, что мог: фиксировал передвижение российской военной техники и отправлял информацию в телеграм-каналы.  

После начала войны знакомые врачи рассказывали (а некоторые и украдкой показывали видео с мобильных телефонов), что гомельские больницы забиты ранеными оккупантами, как в моргах нет места и складывать трупы приходилось в вагоны-рефрижераторы БелЖД.

Знакомая из больницы рассказала, как в морг пришла группа русских военных и потребовала выдать 12 трупов. Им говорят: «Какие 12? У нас в морге сейчас около сотни лежит! Куда их?». Ответ: «Куда хотите. Нам для статистики нужно 12».

– 29 марта 2022 года вас задержали сотрудники КГБ за пересланные телеграм-каналу «Беларусь головного мозга» фотографии с подвыпившими российскими военными с пакетом алкоголя и закусками на привокзальной площади в Гомеле. Что было дальше?

– Допрос в КГБ длился 6 часов. Мне заявили, что я якобы опозорил честь и достоинство российской армии в лице зафиксированных подвыпивших вояк. Странное, конечно, утверждение, можно было бы поспорить, кто из нас и что опозорил.

Старательно искали информацию о моей принадлежности к «рельсовой войне». Но, во-первых, я «партизаном» не был, а, во-вторых, за несколько дней до задержания почти полностью зачистил телефон от «компрометирующей» информации.

В результате меня передали ГУБОПиК, чему там, как показалось, несколько удивились. Но в целом отнеслись ко мне с безразличием. Только единожды увидел на их лицах эмоцию: когда они узнали, что я соучредитель и директор мебельной фирмы. Фразу – «на х…й тебе это было нужно?» – я потом услышал еще не один раз.

Мне дали 15 суток, но выйдя из ИВС, понял, что все намного серьезнее. Во-первых, из всех в изоляторе, с кем я сидел (а сидели со мной, в том числе, задержанные за пересланные фото- и видеоматериалы), вышел только я. Видимо, в ГУБОПиК решили, что имея фирму, имущество, семью и двоих детей, я никуда не рыпнусь. Возможно, и слезы супруги на допросах тоже сказались.

Во-вторых, от знакомых поступила информация, что я прохожу по уголовному делу (13 апреля 2022 года в СК заявили, что в Гомельской области возбуждено 7 уголовных дел за «содействие экстремистской деятельности»: передачу телеграм-каналам сведений о перемещении в Беларуси военной техники РФ – С.).

В общем, понял, что нужно бежать. Переписал имущество на супругу, оформил генеральную доверенность с правом продажи имущества, включая фирму, взял пляжную сумку и отправился в Москву. Оттуда вылетел в Ереван, затем в Тбилиси.

Из ГУБОПиКа приходили угрозы: жену и детей из страны не выпустим – возвращайся и отсиди срок. Но, к счастью, мы смогли воссоединиться с семьей. В Тбилиси прожили почти год, грузины приняли нас тепло, но мы решили двигаться дальше.

У супруги много родственников в Израиле, поэтому весной 2023 года репатриировались сюда. В 44 года пришлось, по сути, начинать жизнь с нуля.

– Удалось обустроиться?  

– Знаю, что многим репатриантам без знания иврита приходится работать не по специальности, на низкооплачиваемой работе (по сравнению со средним для Израиля уровнем). Но я мебельщик, а эта профессия востребована везде: и в Беларуси, и в Грузии, и в Израиле. Здесь я уже получаю зарплату выше средней.

Поначалу жили у двоюродной сестры жены, но затем смогли снять небольшой дом в городе Кирьят-Гат. Поначалу не сильно задумывались, что живем всего в 30 км от сектора Газа.

– Как вы пережили атаку ХАМАС на Израиль?

– Знаете, атмосферу напряженности мы ощущали в воздухе с первых дней нашей репатриации.

Первую сирену в Израиле я услышал 24 апреля, когда вся страна отмечала День памяти павших в войнах и жертв террора. Люди выходили из своих домов, а автомобили останавливались прямо на дороге, чтобы почтить память погибших. 

Когда стоишь на улице, видишь соседей, слышишь этот душераздирающий вой сирены, то эмоции переполняют через край.

Мы застали массовые протесты, связанные с судебной реформой. В тот период израильское общество было накалено и разобщено. Но и от последователей Биби, и от его противников я слышал одно единое мнение: эта политическая ситуация ослабила Израиль и вероятность внешней угрозы выросла.

Я работал на строительных объектах в Тель-Авиве и Герцлии Питуах, где было занято много арабов. Общался с парой из них и услышал открытую неприязнь к евреям, а также мнение, что Израиль сейчас слаб и разобщен как никогда, поэтому наступила хорошая возможность его наказать.

Правда, многие полагали, что если что-то и случится, то, скорее всего, на севере Израиля. К такой полномасштабной атаке боевиков из сектора Газа, которая произошла 7 октября, думаю, никто не был готов.

– Что вы делали в тот день?

– Рано утром проснулся от крика жены: «Олег, сирена!». Кто в чем (дети в пижамах), побежали в миклат (общественное бомбоубежище). Ракеты со стороны сектора Газа долетают за 37 секунд. Мы живем в частном секторе на юго-западе города как раз со стороны Газы, поэтому к нам ракеты долетают быстрее – за 34 секунды.

В первую атаку 7 октября мы не вложились в необходимую норму и добежали до бомбоубежища за 70-80 секунд, но «Купол» (система противоракетной обороны «Железный купол» – С.) нас защитил: начал массово сбивать ракеты прямо над нашей частью города, посыпались осколки.

Я до сих пор, прогуливаясь по городу, нахожу их.

После четвертой или пятой ракетной атаки в наш двор въехал пикап полиции и по громкоговорителю объявили, чтобы все закрылись и не выходили на улицы, потому как на подступах к городу была пресечена попытка проникновения боевиков ХАМАС и нет гарантий, что другие группы не проникли в город.

Именно в тот момент стало очень страшно. У нас в доме на всех окнах решетки. Мы опустили уличные жалюзи, закрыли все замки на двух входных дверях. Детям дали телефоны с мультиками и посадили на стулья в небольшом коридорчике около туалета – единственном глухом месте, которое не простреливается.

Периодически гудела сирена и тогда мы бежали в миклат. Многие соседи оттуда уже перестали выходить.

В бомбоубежище словно собирается весь мир: репатрианты-украинцы, молдаване, русские, эфиопы, марокканцы, коренные израильтяне, сефарды, светские, датишные, ультродоксы и мы, беларусы. Это и есть Израиль – такой какой он есть: пестрый, разный, но единый.

С каждым днем появляются все новые и новые сведения относительно планов боевиков. Судя по огромному количеству еды и оружия в их автомобилях, они планировали длительную оккупацию. В нашем городе 57 тысяч жителей, резня была бы страшная…

Видел в интернете видео из аэропорта имени Бен-Гуриона – с очередями людей, бегущих из Израиля. Но я убежден, что там почти нет израильтян. В своей массе это либо туристы, либо наемные рабочие. Тех, кто бежит от войны, можно понять – это чужие и просто случайные люди для Израиля. Настоящие израильтяне – патриоты, они, наоборот, стремятся вернуться в страну, чтобы защищать ее и помогать друг другу.

У моей жены много родственников, которые в момент атаки ХАМАСа были на отдыхе или в командировках в других странах, и все как один вернулись в Израиль. Я видел десятки видео, как израильтяне стоят в самолете и поют гимн, как религиозные евреи оплачивают билеты всем, кто возвращается в Израиль.

Я не служил в армии Беларуси (был вечным студентом), здесь уже не подхожу по возрасту, но если бы это было возможно, то именно здесь я бы это сделал, не раздумывая.

Не имея возможности помочь на фронте, стараюсь помочь в тылу. Работаю в волонтерском центре, где сортируем по коробкам для военных вещи, которые приносят люди.  

Армия на самом деле полностью обеспечивает солдат всем необходимым, но мы собираем то, что создает более комфортные условия для службы (средства гигиены, одежда, еда). Таким образом израильтяне показывают, насколько сильно едины со своими защитниками, а солдаты чувствуют народную поддержку и свою значимость.

На днях договорился с мужем сестры жены съездить в гипермаркет и закупить для солдат товары второй необходимости, а утром он позвонил и сообщил, что его призывают в армию. Уже через три часа после этого Дмитрий был в Тель-Авиве на пункте сбора. Тут все неожиданно.