В эпицентре мирового спада

Если верить авторитетным российским источникам, в США сейчас бушует кризис, равного которому не было в истории этой страны со времен Великой депрессии. Корреспондент "Денег" отправился в эпицентр мировых экономических проблем, чтобы своими глазами увидеть коллапс и рецессию в жизни простых американцев.

Своими глазами

Так вышло, что Россия от Америки далеко. Поглядеть на США у большинства соотечественников получается разве что через телевизор, который, мягко говоря, не самый точный оптический прибор.

Если просмотреть подборку из американских сюжетов центральных российских телеканалов за последние год-полтора, складывается ощущение, что ужаснее на земле люди живут разве что в Грузии или на Украине. Крах, кризис, коллапс и тотальное банкротство: нефтяные запасы тают, внешний долг растет. Цены на продукты взлетают, а на ценные бумаги и недвижимость рушатся. Уволенным с работы нет числа, плюс постоянные пожары, ураганы, наводнения и разорительные войны вдали от дома. В Нью-Йорке из-за кризиса тысячи людей уже сидят без электричества, а другие тщетно пытаются продать свои прожорливые внедорожники и пересесть на велосипеды. А все потому, что бездумно заигрались в казино американской экономики, затянув в финансовую воронку весь мир и нас с вами заодно.

После этого всего приезжаешь, и что же? В картонных коробках под мостами вроде никто не живет, дороги полны монстров с многолитровыми двигателями, бензин подешевел, а цены на продукты, может, и подросли за последние десять лет, но все равно раза в два-три ниже московских. В магазинах полно народу, и покупает этот народ отнюдь не соль, крупу и спички, а делает свои обычные покупки, не забывая про рождественские и новогодние подарки.

Пробыв в США три недели, я отчетливо увидел лишь две приметы кризиса: подешевевшие гостиницы и авиабилеты на внутренние перелеты. Судите сами: в то же время в прошлом году долететь из Нью-Йорка в Лас-Вегас и обратно (около 2,5 тыс. миль, пять часов полета) стоило мне 360 долларов, а в этом — всего 296. А тот номер в отеле Caesars Palace (статуи, фонтаны, двухместная джакузи и трехкомнатная уборная), за который на прошлое Рождество просили больше 260 долларов за ночь, в этом году обошелся в 116. При этом самолеты и гостиницы забиты до отказа — чем не крах, коллапс и рецессия?

Хотя, конечно, взглядом заокеанского туриста невозможно оценить глубину экономической ямы, на дно которой якобы скатилась Америка. Сложно спорить с тем, что действительно есть: идет война в Ираке и Афганистане, рухнули биржевые котировки, обанкротились банки, недвижимость почти не продается, многие уже потеряли работу или лишились существенной части своих доходов. Только этого всего почему-то совсем незаметно — такое ощущение, что жизнь идет как и шла, никому не мешая брать от нее все и радоваться.

Неразменный доллар

Когда речь идет о недавно уволенных американских финансистах, обычно представляется эдакий бедолага с Уолл-стрит, никому нынче не нужный и потому растерянный. Бывший вице-президент одного из крупнейших международных инвестбанков, а ныне простой американский бизнесмен Константин Бартенев, напротив, похож на мужчину уверенного, но много знающего о несовершенстве этого мира. И потому чуточку печального. Он говорит о том, что больше всего ему жаль возможностей, которые люди упустили, пока экономика проходила цикл роста.

Природу нынешнего кризиса Константин, живущий в США уже 17 лет, предпочитает объяснять на примерах:

— Представьте себе, что в конкретном месте в конкретное время большим спросом начинают пользоваться веники. Цена на веники растет, их все бросаются вязать, а покупают уже не только чтобы мести пол, но и чтобы на них заработать. Цена будет расти, но не бесконечно: веников будет становиться все больше, и в какой-то момент кто-то захочет (по каким-то своим причинам) веники продать, и рынок рухнет. При этом другие, наблюдая, как дешевеют веники, тоже начнут от них избавляться, и в конце концов веники начнут стоить дешевле, чем то, из чего они сделаны. Примерно это у нас и произошло.

По словам Константина Бартенева, эта цикличная по своей природе история из жизни веников может быть секретом лишь для тех финансистов, кто спал на лекциях по политэкономии и поэтому прослушал все то, что там говорили про кризис перепроизводства. Сам Константин Бартенев на политэкономии не спал:

— Я уже лет пять наблюдал за тем, что происходит на рынке жилья, но сам ничего не покупал, мне это казалось неоправданно дорого. Хотя многие мои бывшие подчиненные в это время обзавелись домами стоимостью по полмиллиона долларов, получая при этом 70 тысяч долларов в год.

Зато теперь, как говорит Бартенев, у этих людей есть дома, которые сложно продать, и долги, которые сложно отдавать. У него же есть уверенность по крайней мере в ближайшем будущем: нужда не гонит из арендованной квартиры в Бруклине, и в наступившем году он собирается продолжать жить в Нью-Йорке, отдыхать и заниматься делами собственной компании, работающей в ныне актуальной области EMR (Electronic Medical Records) — индустрии, призванной, по мнению новоизбранного президента Обамы, снизить колоссальные медицинские расходы американцев. Бизнес Константин открыл заблаговременно, еще работая в банке.

Судьбой нажитых потом и кровью денег, которые он в сладкие времена не потратил на недвижимость и дорогие игрушки, бывший вице-президент не сильно озабочен. По крайней мере, в отличие от многих россиян в подобной ситуации он не мечется, выбирая, в какой валюте и в каком банке держать остатки накоплений:

— По поводу денег ситуация неясная, но и не особо волнующая. По идее единственная угроза сбережениям населения (той его части, у которой они есть) — это инфляция. Государство давно гарантирует индивидуальные вклады, и даже когда ко дну пошел наш крупнейший сбербанк — Washington Mutual, то паники и неудобств для вкладчиков не возникло. В этих условиях единственный повод для беспокойства — это то, что сбережения могут быстро обесцениться. Однако в условиях отсутствия ликвидности денег скорее не хватает.

Одна из причин такого хладнокровия господина Бартенева — существующая и пока что реально работающая в США система государственного страхования вкладов (FDIC — Federal Deposit Insurance Corporation). Сейчас любой вклад в банке—члене FDIC покрывается этой организацией на сумму до 250 тысяч долларов. То есть теоретически можно покрыть и большую сумму, размазав ее по достаточному количеству банков.

Что интересно, страхуются не только депозиты, но и сберегательные и расчетные счета граждан, а также различные пенсионные вклады. С точки зрения вкладчиков, чьи средства подпадают под страхование, банковских банкротств как таковых не происходит — FDIC либо берет проблемный банк под свой контроль и выплачивает деньги самостоятельно, либо, что случается чаще, устанавливает контроль и передает банк вместе со все еще застрахованными активами другому банку. И та и другая процедура не особо заметны вкладчикам, хотя и бывает, что банк закрывают на время для ревизии.

Что же касается валюты как давно знакомого, наверно, всем россиянам способа борьбы с обесцениванием сбережений, то американцам она вроде как без надобности. На те редкие обменники, что можно встретить в традиционно богатых иностранными туристами местах, местные жители не обращают вообще никакого внимания. В финансовых учреждениях схожая ситуация: при желании можно поиграть на форексном рынке или совершить конверсионную операцию, но, по мнению Константина Бартенева, подавляющее большинство населения этими услугами не пользуется никогда.

Их страхи

Видимо, прослушанный в юности курс политэкономии действительно дает серьезную опору в тяжелые для капитализма времена. Выпускник 1-го Московского медицинского института Владимир Коленко, ныне руководящий научной лабораторией онкологического центра Fox Chase (Fox Chase Cancer Center) в Филадельфии, штат Пенсильвания, тоже не выглядит удрученным макроэкономическими проблемами. Мой визит застал его за увлекательным занятием — поиском нового жилья по газетным объявлениям. Нет, он не переезжает в квартирку подешевле. Напротив, в разгар финансовой бури господин Коленко решил улучшить свои жилищные условия.

Когда разговор касается последствий кризиса, затронувших его лично, Владимир хмурится, как будто вспоминает что-то неприятное, но давно забытое:

— Деньги пенсионные пропали. Не все, конечно, но значительная часть, вложенная в ценные бумаги. Сколько точно, я не знаю — не хочу даже конверты с отчетами вскрывать. Но много. Наш центр перестал финансировать одну из дополнительных пенсионных программ, а на научных конференциях теперь не подают еду — на всем экономия. Две кредитные карточки, которыми я никогда не пользовался, закрыли, я так понимаю, тоже из-за кризиса. Возможно, у лаборатории возникнут трудности с финансированием. Но гранты на научные работы последние годы и так выделяются плохо — удовлетворяется 20% заявок, в то время как десять лет назад удовлетворяли каждую третью.

Получается, что настоящих ужасов кризиса в Америке многие просто еще не почувствовали и пока лишь неуверенно предполагают, как он может им аукнуться. Кроме того, даже бывшие соотечественники за годы жизни в относительно спокойной в экономическом плане стране отучаются тревожно воспринимать телевизионные новости и гадать на макроэкономической гуще.

Инженер из Бостона Евгений Дегтяренко, например, говорит о том, что главное негативное последствие кризиса для него — это нервное состояние, тревога в связи с возможной потерей работы. В прошлом выпускник МАИ и кооператор, он называет подтаявшие пенсионные накопления не более чем "виртуальными деньгами":

— Это те деньги, которых я никогда не видел, и никому доподлинно не известно, увижу ли вообще. Какой же смысл из-за них горевать? Я могу предполагать, что из-за кризиса накроется компания, где я работаю. Но как-то специально переживать об этом или уже сейчас начинать искать новую работу тоже, по меньшей мере, глупо. Как и масса других американцев, я рад, что с кризисом подешевел бензин, но при этом огорчен, что не подешевела говядина. Это в России, где каждая собака на своей шкуре пережила демократическую революцию, кризис ликвидности и пару девальваций, со знанием дела рассуждают о денежно-кредитной политике ЦБ, боятся мировых кризисов и, исходя из этого, строят планы на жизнь. В Америке подобный бардак мало кто может представить, поэтому цена бензина на соседней заправке и стоимость паунда свиных ребрышек здесь важнее в сто раз, чем ставка рефинансирования резервной системы и все биржевые индексы вместе взятые.

Как выяснилось, далеко не всех людей мировой экономический спад заставляет затаиться и ждать. Бывший телеведущий из Читы, а ныне автомеханик из Массачусетса Олег Рогинский в самый разгар кризиса уволился с работы и начал собственный бизнес — открыл автомастерскую.

— Сейчас, конечно, народ больше стал экономить, поэтому заказов на замену каких-либо узлов автомобилей мало,— сетует Рогинский,— зато много заказов на ремонт и обслуживание.

На вопрос о том, как он себя сейчас ощущает, Олег уверенно отвечает: "Спокойнее". По его словам, заработок частного механика (Олег работает один) не меньше, чем те деньги, что он получал у дилера. А в нынешнее время, возможно, и больше: оплата механиков повременная, а более дорогие по определению дилерские сервисы сейчас испытывают нехватку клиентов, и мастера там все больше сидят без работы.

— В США в отличие от России действуют либеральные гарантийные правила — автовладелец не обязан по любому пустяку ездить исключительно к официальным дилерам, чтоб не лишиться гарантии,— объясняет Рогинский.— Частный механик точно так же может заменить на гарантийной машине масло, фильтры и тормозные колодки, а значит, почти всегда имеет шанс заработать. Что бы ни происходило в экономике, американцы на машинах ездить не перестанут — это просто невозможно представить, что бы там ни говорили по русскому телевидению.

Представить Нью-Йорк без такси и лимузинов тоже можно, лишь насмотревшись фильмов про страшный конец Манхэттена. Их количество на некоторых центральных улицах по-прежнему превосходит число иных автомобилей в десятки раз. Большинство водителей таких машин сейчас — выходцы из Индии и арабских стран, так что шанс встретить за рулем человека с внешностью европейского интеллигента и именем Иван Иванов был невелик.

Оказалось, что Иван — нью-йоркский таксист с десятилетним стажем и водитель собственного лимузина — не только не боится кризиса, но имеет свой собственный, глубоко русский рецепт его преодоления:

— В моей жизни ничего особо не изменилось. Но работы меньше стало, это да. Большинство компаний-клиентов — финансисты. Везде сокращения, усушки бюджетов и, как следствие, экономия на транспортных расходах. Спасают "личные" клиенты — несколько человек, которые ездят далеко и регулярно.

Маленький бонус — подешевевший бензин. Заправляюсь каждый рабочий день, причем стараюсь попасть в Нью-Джерси — разница в цене с Бруклином позволяет сэкономить почти 10 долларов на полный бак: за 25 рабочих дней это 250 долларов в месяц — весьма ощутимо. От будущего я ничего не ожидаю, дабы не разочароваться. Поживем — увидим. "Хлеб наш насущный даждь нам днесь" чаще повторяю.