«Суд книгу Алексиевич к делу приложил. Прокурор утерся. Пособие «стальная Катя» получила»

Совсем позорная строчка, а ведь стала пафосным штампом: «Герои остались лежать на полях сражений».

Какого черта остались? Кто оставил и не похоронил по-людски?

Пальмиру Родина-мать разминировала, а 500 тысяч своих солдат беспризорно бросила в лесах-болотах. Может, ждет, когда они превратятся в нефть?

В братских могилах 6 миллионов безымянных солдат. В плен попало (тут по-разному считают) от 4 миллионов до 5,7 миллиона человек. Без вести пропало еще 2,4 миллиона. Что их объединяет?

Им, им всем, миллионам защитников Родины, испортили жизнь после смерти.

Отец был в плену — ​это навсегда отразилось в судьбах детей. Пропал без вести — ​укажи в анкете. А вдруг не погиб, а у немцев? Лучше б погиб, но не повезло.

Безымянный солдат — ​значит, по-другому учету, пропал без вести, а может, и в плену.

Это Сталин оставил армию перед войной без 80 процентов офицеров. И армия пошла в бой фактически без командиров. А вина за массовые попадания в плен в первые месяцы войны возложена на самих солдат. Свое преступление государство превратило в экономию для бюджета. По приказу № 270 семьи попавших в плен красноармейцев автоматически лишались «пособия и помощи».

***

У меня в 1986 году случилась невероятная удача. «Стальная Катя», так ее называли односельчане, прислала в газету письмо, и я поехал в командировку. Власть местная и полдеревни считают Катю женой пленного или пропавшего без вести, а Катя называет себя вдовой погибшего героя-фронтовика, который скончался в краснодарском госпитале № 3201. Вот и его последнее письмо оттуда, отправлено 29 мая 1943 года. А других документов, кроме этого письма, у Кати нет. Прокурор, отклоняя ее требование о пособии как вдове фронтовика, заявил: «Докажите, что умер в связи с боевыми действиями, а не получает сейчас пенсию, проживая где-то в другом месте».

Вот это бабу Катю доводило до драк — ​что не к ней с войны муж вернулся. А в прокурора она просто прицельно, с навесом, с поправкой на сквозняк, плюнула и попала.

Я ехал на суд без документов, понимал, что дело мы, конечно, продуем. В автобусе раскрыл книжку Светланы Алексиевич, только вышла,— «У войны не женское лицо». И прямо на открывшейся странице вижу номер госпиталя 3201. Того самого, откуда 29 мая 1943 года Катя получила последнее письмо. А медсестра рассказывает Алексиевич, как 30 мая 1943-го во время налета на Краснодар их разбомбили.

Дальше все было быстро. Книгу суд к делу приобщил. Прокурор утерся. Пособие «стальная Катя» получила. Да еще водопровод потом вытребовала.

А если бы не Алексиевич? А если бы книжка у меня вот так в последний момент не открылась? А сколько баб-Кать с клеймом доживают в своих деревнях?

***

Страна должна отдать свой долг пропавшим без вести и пленным.

Изменников пусть вычеркнут спецслужбы. А то ведь привычка считать предателями всех — ​это как заблокировать Телеграм из-за террористов.

С трибун и с экранов внятно и раз и навсегда произнести: «Не погребенных — ​похоронить. Военнопленные и пропавшие без вести — ​участники войны. Живым наследникам — ​заплатить». И даже извиниться можно от имени государства. Это очень важно — ​извиниться и измениться. А то ведь политика отказа от граждан, пропавших на войне, привела к тому, что мать россиянина Агеева, взятого 24 июля 2017 года в украинский плен под Луганском, одна бьется за его жизнь и судьбу. Посылает видеообращения российскому президенту и украинскому президенту, а даже и Трампу. Одна мама хлопочет перед тремя державами, а Родина-мать стоит в стороне неприступной Фемидой с георгиевской ленточкой на глазах.

«Их приходится убивать одного за другим»