Станислав Шушкевич: «Нельзя бросать Беларусь в пучину мракобесия»

Первый глава постсоветской Беларуси Станислав Шушкевич рассказал «Газете.Ru» об итогах поездки белорусских оппозиционеров в Европу, объяснил, что уберегло его от ареста в ночь после выборов президента, и посетовал на то, что КГБ парализовало работу его партии, изъяв единственный рабочий компьютер.

— Мы были в Европе четыре дня — в Варшаве, Вильнюсе, Берлине, Праге и Брюсселе. Наши разговоры с европейскими политиками (на этот раз) носили принципиально иной характер по сравнению с тем, что было раньше. Я три года подряд встречался с главой МИД Польши Радославом Сикорским и говорил ему (про Лукашенко): «Что же вы делаете? Кого вы хотите перевоспитать? Вы хотите сделать из волка вегетарианца?» Он мне отвечал, что «шанс есть, политика санкций не дала положительных результатов, мы будем проводить политику сотрудничества». Теперь же я вижу, что наша позиция воспринята на всех без исключения уровнях: нельзя бросать людей в Беларуси в пучину мракобесия.

В Праге я встречался с министром внутренних дел и министром иностранных дел, в Берлине — с шефом секретариата (канцлера Ангелы) Меркель, главами департаментов немецкого МИДа. У нас со всеми было полное взаимопонимание, но когда речь заходила о Евросоюзе, то становилось понятно: есть в ЕС страны (в частности, Литва и Италия), которые плохо понимают, что происходит в Беларуси, которые видят только вывеску, повешенную нашими чиновниками. И они думают, что не может быть никаких активных действий, направленных на нормализацию положения в Беларуси.

В Брюсселе, в комитете по международным делам Европарламента, мы провели переговоры с двумя еврокомиссарами — Кэтрин Эштон и Штефаном Фюле. С Эштон была протокольная встреча, никого ни к чему не обязывавшая. А встреча с Фюле меня немного расстроила: он говорил о трудностях принятия декларации о санкциях в отношении белорусского руководства.

Но что касается председателя Европарламента Ежи Бузека, с которым я очень давно знаком, то у него позиция очень достойная. Он сказал: «Ключи от камер белорусских политзаключенных у нас здесь, в Европарламенте. И мы будем ставить вопрос только так, что мы должны ими воспользоваться». За столом переговоров стало ясно, что европейские политики отлично ориентируются в том, что произошло в Беларуси, они считают, что Лукашенко на самом деле проиграл выборы и поэтому мстит всем как может, нагоняет страх на население и держит политических заключенных.

— Сколько, по вашей оценке, Лукашенко реально получил на выборах?

— Самое большее он мог получить 38%, по нашим данным. У нас (партия «Белорусская социал-демокртическая грамада») было хорошее анкетирование перед выборами, хорошая выборка, хотя не самая большая, ошибка может составлять 8%.

На тех участках, где нам удалось наблюдать за подсчетом голосов, — там нигде Лукашенко не выиграл (с таким результатом, как объявил ЦИК)! В предварительном голосовании, которое охватило четверть населения, он получил от 33% до 47% голосов. Конечно, все равно Лукашенко получил больше голосов, чем любой из его соперников. Но он набрал меньше, чем все они вместе взятые.

— Пока вы были в Европе, в офисах оппозиционных партий и даже дома у некоторых оппозиционеров прошли обыски. К вам тоже приходили?

— Вот видите, я сейчас сижу и не могу работать. У нас единственный компьютер, который стоял в офисе партии («Белорусская социал-демократическая грамада»), забрали во время обыска. Кроме компьютера забрали все документы, и даже у моей управляющей делами из сумочки вытащили две флешки и тоже забрали. И она, и я, и многие члены нашей партии были доверенными лицами (кандидата в президенты, арестованного) Андрея Санникова.

Я сам не был на площади 19 декабря. Конечно, если бы я там был, я бы сейчас сидел в тюрьме. Но у меня 20 декабря была лекция в Москве в Политехническом музее, а 21-го там же был «круглый стол». Это были давно запланированные мероприятия, посвященные 80-летию Ельцина. Если говорить честно, я таким образом зарабатываю себе деньги на жизнь — ведь в Беларуси меня лишили даже пенсии.

— Как вы думаете, Россия поддерживала кого-нибудь из кандидатов от оппозиции?

— Думаю, что нет. Были кое-какие круги, которые оказывали плёвую, в общем-то, поддержку, — это казачье сообщество и сообщество озлобленных белорусских предпринимателей, вынужденных ранее уехать в Россию. Но если бы была матёрая поддержка белорусской оппозиции со стороны Кремля, то были бы и матёрые результаты. А их нет.

То, что Андрея Санникова называли «пророссийским кандидатом», — полнейшая чепуха. Некляев: поэт — он и есть поэт, он стремился показать, что его все любят. И его действительно очень хорошо принимали и в Польше, и в США. Мое мнение, что это комсомольский проект (бывшего политтехнолога Александра Лукашенко) Александра Федуты, но проект провальный.

Я хорошо относился к Ярославу Романчуку и потерпел фантастическое поражение — он после выборов сделал заявление полностью под диктовку Лукашенко.

— Как, по вашему мнению, дальше будет развиваться ситуация внутри Беларуси?

— Если российские экономические преференции будут по-прежнему ощутимыми, то я не ожидаю никаких потрясений. Потому что Россия знает, за что платит Лукашенко: Лукашенко делает все то, что Россия не может позволить себе делать, за что ее устыдят в мире, как, например, торговля оружием со странами-изгоями, например. Поэтому они с Кремлем сначала немножко поругаются, а потом говорят: вот, мы миримся.

— Когда можно ожидать нового конфликта между Лукашенко и Кремлем?

— Никогда. То, что мы видели осенью 2010-го, — это был спектакль, который ставил Лукашенко, чтобы повлиять на Европу. И, кстати, кое-кто клюнул на это — тот же Радослав Сикорский.

— Как дальше будет действовать белорусская оппозиция?

— Миф о том, что белорусская оппозиция разрознена, уже не актуален. Оппозиция выиграла выборы, даже не выдвинув единого кандидата. А теперь, когда мы подписали соглашение о Координационном совете белорусской оппозиции, мы объединились уже и формально. Хотя сегодня политические партии в Беларуси не имеют совершенно никаких прав, и сегодня я представляю больше себя лично, чем свою партию.