Slow-секс и тоска по несбывшейся любви

Zara и Tinder — главные изобретения последних 50 лет. Zara сделала модную одежду доступной буквально любому. Tinder упростил поиск сексуального партнера до уровня похода в супермаркет.

Тряпки и секс теперь доступны всем. Нет ограничений. Нет предрассудков.

Поэтому все это больше не интересно.

Покупка одежды в режиме «завтра хоть невыплаченная ипотека» и два чемодана перевеса (плата за которые превышает выгоду от рождественских скидок) — пройденный этап. Сейчас все распродают. А носят лишь несколько любимых вещей — получше качеством, чем десятки нарядов от масс-маркет-гигантов.

С Tinder похожая история: поначалу кажется, что жизнь наладилась и что на человечество пролился свет божественного откровения. Ты встречаешься с отличными людьми, и они тебе подходят куда больше, чем все эти бывшие парни из баров, и, в общем, тут все понятно: и зачем вы пьете кофе, и как скоро вы поедете к тебе или к нему. А если ничего не получилось или секс вышел так себе, тебе хотя бы есть о чем рассказать подругам. Весело.

Платье на один раз, парень на один раз. А даже если и не на раз, то к следующему сезону он точно потеряет актуальность.

Вроде все классно, но как-то не по-настоящему. Не хватает... культуры.

В 1990-е было очень популярно движение slow food. «Медленно» тут антоним «быстро» не в смысле качества еды или ее изысканности. Это больше про образ жизни. Про осознанность процесса. То есть речь не только о том, какая это еда. И дело не в том, полезная она или вредная. Тут должно быть все вместе — и плюс культура потребления.

Ты можешь есть обычный хлеб, макая его в свежее, горькое оливковое масло и посыпая крупной солью, и пить дешевое вино. Но при этом ты сидишь в придорожном трактире в Португалии, за шатким столом, с которого облезла краска, и рядом обедают работяги, и солнце падает тебе на колени, а на лице у тебя тень от вылинявшей маркизы; ты смотришь, как чешется собака, и твои соседи тоже пьют вино, и уже прошел час, а вы все еще не дошли до десерта, и ты явственно ощущаешь плавное течение жизни, как будто смотришь на спокойную реку, которая вся блестит и мерцает, и никуда не спешит, и никто никуда не спешит, и вообще, никакого времени не существует.

Вся эта история — о культуре времяпровождения. Если человек за четверть часа съел закуски, суп, мясо с картошкой, сладкое, выпил бутылку вина, кофе и готов куда-то бежать — это не культура. Это жизнеобеспечение.

Культура — это когда ты можешь даже не есть что-нибудь особенное, но место, время, вкусы и запахи становятся частью впечатления. Культура — это когда вещь не стоит дорого и не соответствует требованиям моды, но имеет важную для тебя историю.

Культура секса — это когда у него есть легенда, есть декорации, есть драма, есть страсть, есть sehnsucht. Sehnsucht — гениальное немецкое слово, которое обозначает тоску по несбывшейся любви. Это ностальгия по любимым, которых мы еще не обрели. Потрясающее слово, которое даже самый обычный секс делает чем-то настолько романтичным, что ты возвышаешься и над собственными радостями, и над разочарованиями, и остается лишь эхо тех чувств, которые ты только мечтаешь пережить.

Секс — это необходимость, ежедневная физическая потребность, и он тоже в каком-то смысле для нас всех продукт. Быстрый, практичный, незатратный, хотя, возможно, и страстный, и даже вполне качественный секс сейчас выходит из моды. Приходят времена очень вдумчивого и эстетического потребления. Конечно, доступный секс — рутина, наша жизненная потребность. Это как с покупками: мы не обойдемся без супермаркета на углу, где у нас бонусная карта и откуда нам приходят брошюры о еженедельных распродажах. Но чем больше вокруг отличных фермерских продуктов или чем больше милых маленьких дизайнерских фирм с отличными брюками или туфлями, тем сложнее возвращаться к этой массовой продукции.

Все эти приложения вроде Tinder скоро превратятся в нечто вроде магазинов «Дикси», куда заходишь, когда лень пройти лишних три метра до рынка, а поесть очень надо (хвала и Tinder, и Zara, и «Дикси», они — наш фундамент).

Но безудержно хочется большего. Таких, знаете, ощущений, которые напоминают, что у всего на земле божественная сущность. Хочется каких-то рассветов на берегу канала, когда счастье поднимается в тебе так же ярко, как золотисто-розовое солнце. Хочется ехать в такси и смотреть в заднее окно, даже если дождь и почти уже ничего не видно, но ты-то знаешь, на кого смотришь. Хочется, чтобы каждое ощущение было важным, и чтобы метель за стеклом, и запах погасшей свечи, и выветрившийся с кожи пот, и вкус портвейна во рту стали одним целым со звуками смеха, и треском будильника, который прозвонил, когда вы еще не заснули, и дремотным удивлением, что тебе удобно спать на чужой руке.

Хочется любви, которая остается, даже если человек уходит, или ты уходишь, или уходит страсть. Медленного секса, без спешки, с радостью обладания и радостью утраты, с предвкушением утраты, с надеждой на нее и на новые рассветы.