Шульман: белорусские протесты подходят к критическому сроку

Политолог Екатерина Шульман также рассказала, что бывает после этого.

– Белорусским протестам только 5 недель, – отметила Екатерина Шульман в эфире Эха Москвы. – Среднестатистически, включая те протесты, которые только начались и были подавлены или только начались и сразу привели к успеху (бывает такое: три дня походили — раз! — уже президент бежал из своего дворца на вертолете), средний срок успешной протестности — это 6–8 недель.

Опять же статистика — не более чем средние цифры, но и не менее того. Мне кажется, полезно просто ориентироваться, потому что мы живем изо дня на день, и нам кажется, что боже, сколько они уже ходят и пока ничего не добились. На самом деле ходят они только 5 недель. Вот сейчас, может быть, если статистика работает, они подходят к некому сроку, который является для них критическим.

Пару слов скажем о том, когда эти сроки пройдены и ничего не происходит. Мы много раз в этом эфире говорили о Венесуэле, том лабораторном случае и неэффективной власти, крайне неэффективного политического режима, экономического коллапса, товарного дефицита, бегства любых квалифицированных кадров из страны, но при этом режима, который власть удерживает, несмотря даже на опрокидывающие выборы, которые он пережил, между прочим, еще 5 лет назад, в 15-м году. У них оппозиция выиграла парламент. И снова ничего не происходит.

Что у нас в Венесуэле, которая уже стала нам уже почти родной? Там, если помните, есть тоже президент в изгнании Хуан Гуайдо, который считает, что он победил на президентских выборах. Он с начала 19-го года находится за границей. Его признал целый ряд стран. Ближайший сосед, могучий сосед Венесуэлы США тоже признают его президентом, а Мадуро не признает. Но, как вы видите, президентом является Мадуро, а Гуайдо не является.

У них на носу следующие парламентские выборы. Сейчас Национальное собрание принадлежит оппозиции, но поскольку Верховный суд контролируется президентом, то все решения Национального собрания отменяются.

Кроме того, Мадуро придумал себе, как был заголовок одной статьи «Президент Мадуро и его воображаемый парламент», — он придумал себе другие протопарламентские структуры, нечто вроде комитетов бедноты, которые были в 20-е годы в России. Вот какие-то народные советы, с которыми он, собственно, и советуется, а с парламентом не общается.

Дальше в Венесуэле происходит очень знакомая вещь. Мадуро начинает такую смутную либерализацию, он отпускает аж 110, помиловавши их, политических заключенных. И говорит о том, что давайте мы допустим оппозицию к парламентским выборам и начнем работу национального примирения.

Дальше часть оппозиции, которая поддерживает Гуайдо, начинает высказываться за бойкот. Опять же не тот бойкот, который мы подразумеваем, не в смысле, чтобы избиратели не ходили на выборы, а в смысле 27 оппозиционных партий говорят, то «мы на этих выборах участвовать не будем».

В то время, как другие оппозиционные партии и потенциальные кандидаты говорят: «Нет, не отдадим мы без боя нашу Национальную ассамблею». И вот на эту тему начинается у них некоторая внутренняя борьба.

Это пример того, как можно на долгие годы растянуть этот процесс переговоров или отсутствия переговоров, выборов, последствий выборов, отрицания их или их признания. Для страны всё это довольно ужасно. Венесуэла — это вполне failed state в том духе, в котором мы говорили с вами в прошлом нашем выпуске. Так что это совершенно не хороший пример ни для кого, но это показывает, что происходит, если процесс каким-то образом затягивается. А это бывает, особенно если у вас открытая граница и вы всем недовольным явно или неявно демонстрируете, что хорошо бы им, если что-то не нравится — чемодан, вокзал — Колумбия или: чемодан, вокзал — да какая-нибудь еще благоприятная соседняя страна…

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.1(55)