«Россия – это периферия, Бразилия в снегу»

Сегодня остановимся на телеграм-канале «Комиссар исчезает», который ведет российский автор Дмитрий Ольшанский. Там за последнее время появилось немало любопытного.

Еще год назад этот автор «Комсомольской правды» заявлял, что «Россия – глобальный Че Гевара». Сейчас он характеризует собственную страну иначе.

«Россия, закрытая аббревиатурой РФ, – это страна с огромным и великим прошлым, но в нынешней реальности это масштабная периферия, Бразилия в снегу», – пишет Ольшанский.

Одно дело, когда подобные оценки дают люди, относящиеся к России плохо. И совсем другое, когда подобные признания звучат из уст тех, кто поддерживает вторжение в Украину, и вообще является великодержавником.

Ольшанский, впрочем, на этом не останавливается и идет дальше: «Вместо всего разнообразия государственных и общественных институтов нам все время, десятилетиями, приходится иметь дело только с тремя – КГБ, мафией и вахтерами из будочки».

Публицист с большим скепсисом отнесся к признанию иноагентом Бориса Гребенщикова:

«Борьба с талантливыми и популярными артистами, музыкантами, певцами, писателями, художниками и прочими знаменитостями из этого ряда – абсолютно бессмысленное, дурацкое, вредное дело...

И какой-то неизвестный чиновник, записывающий его в иноагенты или в любой другой репрессирующий (пусть даже символически) список – занимается в действительности тем, что дает материал будущим историкам, пропагандистам, сценаристам и биографам, которые именно на примере этого чиновника будут рассказывать о том, какие в России 2023 года были нелепые и недолговечные запреты, как тогда глупо преследовали больших людей, и как хорошо, что все это в прошлом».

Но, пожалуй, самую разоблачительную характеристику российскому государству и политическому классу Ольшанский дал, сопоставив устройство систем:

«Байден падает на ходу, Меркель на пенсии, а кто такие Тереза Мэй или Франсуа Олланд – уже и вовсе никто не помнит. Наши патриотические голоса любят иногда издеваться над этой быстротой исчезновения, забвения, а то и унижения западных политиков, приговаривая: ну, где ваш Жан-Джон-Фриц, а? А как блистал, как дышал, как вещал! – и что теперь, сидит дома на диване, отбивается адвокатами от претензий? А наши-то Иванов-Петров-Сидоров ого-го! – двадцать лет при параде!

Но хвалиться нам нечем, а загранице в этом смысле можно позавидовать. Потому что в этих изгнаниях и падениях американских, британских, французских и прочих лидеров проявляется великое свойство их государственных систем: люди приходят и уходят, а караван, то есть дело – идет.

О, как нам этого не хватает...»

В России есть такая публика: те, кто осознаёт ущербность так называемого «русского мира», и, тем не менее, одновременно выступает за его расширение, в том числе насильственным путем!!! Именно в текстах Ольшанского можно найти объяснение этого парадокса.

Неспособность россиян навести порядок в собственном доме, сделать свою страну процветающей и привлекательной, тамошним мыслителям уже очевидна. Но жить с ощущением этого им нестерпимо. Поэтому попытки хоть как-то возвыситься, пусть, подобно Герострату, за счет преступления, заходят на «ура».

Но и этот выход на самом деле никакой не выход, а дверь, нарисованная на стене, в которую империалисты сначала упираются, а потом начинают биться лбом. И вместо пусть зловещей, но славы, получают лишь очередной позор.

Ольшанский подытоживает: «Наше унижение и наша зависимость не кончатся никогда».

Аминь.