«Путин ведет себя как барсук»

Политтехнолог Станислав Белковский рассказал «Новой газете», чего добивается Владимир Путин в Украине.

— Извините, процитирую вас: «Мы (с коллегами из Института Сербского) поставили Владимиру Путину диагноз — «гипертоксическая шизофрения»…

— Ну это был, конечно, перебор, это была шутка, но не все ее так восприняли. Ни с какими коллегами из Института им. Сербского я не встречался, и никакого диагноза мы не ставили. Но по смыслу этой шутки, если ее доконструировать, выражаясь умным словом, я подтверждаю свою мысль, что — да, у Путина крыша поехала. Произошло это в этом году под влиянием всего накопленного опыта. Когда Путин приходил к власти, он страдал комплексом самозванца, то есть он не совсем верил, что стал президентом такой большой страны, как Российская Федерация, и страшился собственной роли. Но за 14 лет он окончательно уверовал, что он величайший государственный и политический деятель мира.

— Но ему в этом помогли.

— Ему в этом помогли все, кто только мог. Я в одном радиоэфире предложил отправить в Гаагский трибунал трех человек — меня, Венедиктова и Стивена Форбса (издателя журнала «Форбс»). Потому что мы все втроем и еще 333 тысячи человек сделали все от нас зависящее, чтобы возвеличить Владимира Владимировича. И западные СМИ ему в этом очень способствовали. Но ведь всегда, когда у человека обостряется психоз, то должен быть какой-то детонатор обострения, то есть какое-то яркое эмоциональное впечатление. Мне кажется, таким ярким эмоциональным впечатлением была Олимпиада в Сочи, которая окончательно убедила Путина в том, что он сегодня велик и славен, как наш Господь.

Сколько было разговоров о том, что Олимпиада сорвется, что стадионы рухнут на головы спортсменам и зрителям, потому что они неправильно построены, что сборной России там ловить нечего и она займет в командном зачете седьмое место… Все прошло как по маслу, и еще сборная России заняла первое место в командном зачете.

И тут как раз закрытие Олимпиады совпало с революцией в Киеве, в результате чего возникла вполне понятная психическая картина. То есть величайший государственный деятель мира Путин — и на другой стороне враждебная ему Америка, которая хочет ему отомстить, и поэтому свергает Януковича, и приводит к власти в Киеве «кровавую хунту», которая своим одним из первых действий должна немедленно выкурить Черноморский флот из Крыма.

— Но вы призвали в одном из радиоэфиров нанести тактический ядерный удар по Черноморскому флоту России силами Пятого флота США…

— Да, я потом публично извинился за это высказывание и дезавуировал его. Я погорячился.

— Вы побоялись, что к вам уголовную статью применят?

— Ну, скажем так, я не могу сказать, что я полностью от него отрекаюсь, но, конечно, это был перебор с моей стороны, я тоже был в состоянии крайнего эмоционального возбуждения в связи с крымскими событиями, и, наверное, так делать было не надо. Но в той мере, в какой эта фраза на сегодняшний день отражает военную опасность Владимира Владимировича Путина, я с ней по-прежнему солидарен.

— Опасность, исходящая от Владимира Владимировича Путина?

— Да, военная опасность, исходящая от него с того момента, когда в феврале Путин твердо взял курс на шантаж мира большой войной.

— Еще одна ваша цитата: «Кардинальное преимущество Путина состоит в том, что он может воевать, но не хочет воевать». Но при этом совсем недавно вы же сказали, что «у России нет достаточно военных сил для того, чтобы оккупировать хотя бы юг Украины». Получается, что одно противоречит другому.

— Нет, не противоречит. Это зависит от стратегии и тактики войны. Путин ведет не большую войну образца Первой и Второй мировых войн, он ведет классическую гибридную войну, в которой постоянный контроль над территорией не нужен. Нужны спецоперации, в ходе которых уничтожается и военный, и гражданский потенциал противника. После того как спецоперация завершена, войска уходят в места постоянной дислокации, но политически задача уже решена. Собственно, он так и сделал в части Донецкой и Луганской областей.

Оккупационную армию сейчас держать в Украине он не может, потому что у него пока нет этой армии, и у него нет достаточного запаса лояльности украинского населения к оккупационным войскам, чтобы он мог позволить себе там держать эти войска.

— Сейчас Путин отвел войска от границы, какие, как вы думаете, будут следующие его шаги?

— Ну как отвел, так в считаные дни, если не часы, приведет обратно, поэтому не надо переоценивать это заявление. Это тактические маневры, которые сути дела не меняют. Ведь что Путин сделал в конце августа этого года? Он нанес точеный удар по украинским войскам, разбил их и принудил Украину к тем уступкам, которые она сейчас совершает. При этом он официально не отвечает за это, он утверждает, что он в войне не участвует. Это и есть гибридная война, в которой сейчас он дает урок миру, которой он и шантажирует всех. Когда он говорит, что может ввести войска в Варшаву, он не блефует.

— У него же нет сил, чтобы ввести войска…

— Чтобы ввести — есть. Чтобы оккупировать —  у него сил нет, а чтобы нанести удар по какой-нибудь территории —  у него силы есть, совершенно спокойно, почему нет. Главное —  это ведь война нервов. Проблема в разности цены человеческой жизни. У нас — и в Европе. Можно себе представить, что какая-нибудь европейская страна анонимно посылает солдат на какую-то войну, а когда с нее возвращаются гробы, с семей погибших берут подписки о неразглашении и хоронят чуть ли не анонимно, отрицая сам факт участия в войне? Сколько бы продержалось европейское правительство, которое бы так сделало? А у нас, пожалуйста, не вопрос.

— Путин часто повторяет: главное, чтобы все было по закону.

— У Путина формально все концы с концами должны сходиться. И он человек баланса интересов, он не будет кого-то сжирать только из желания сожрать. Именно поэтому многие олигархи ельцинской эпохи прекрасно выжили. Кроме того, его тотемное животное — Барсук.

Путин как Барсук. У Барсука, как известно, самая глубокая нора, он скрытен, он все держит в себе. Он часто может дезинформировать даже кого-то ближайшего относительно тех решений, которые он в состоянии принимать. И именно поэтому я давно уже разочарован в так называемых «источниках». Потому что кремлевские источники, даже весьма высокопоставленные, могут быть использованы для распространения как нормальной информации, так и абсолютной дезы, о которой они сами могут и не догадываться...

Путин сейчас на коне. Ошибка классического аналитика, на которой погорели многие (и я отчасти горел в разные периоды моей жизни), состоит в попытке приставить свою голову на плечи объекта анализа. Объект анализа не думает так, как ты. Сейчас я окружен огромным количеством моих знакомых аналитиков, политиков, некоторые из которых считают, что страна находится в глубочайшем кризисе, и Путин денно и нощно думает о том, как выйти из этого кризиса. Он совершенно так не рассуждает. Путин на коне, он абсолютно успешен, он считает, что он побеждает, что тактика шантажа большой войной была успешной, а все эти санкции у него вообще…

— Но вопрос с экономикой точно не на коне.

— Ну это не важный для Путина вопрос. Ведь то, что Греф, Кудрин и другие на чем свет стоит ругают экономическую политику Кремля, при этом оставаясь друзьями Путина, и один из них оставаясь главой Сбербанка, — говорит о том, что для Путина этот вопрос неважный. Если бы они знали, что для него это важно, они бы сильно сбавили обороты. Греф ведь не сумасшедший типа меня, его выступление (на инвестиционном форуме «Россия зовет» в октябре 2014 года) — очень продуманный шаг.

— Вы говорите, что Путину не важна экономика, но в стране инфляция, жизнь становится значительно дороже, тяжелее. Разве ему не важно, как живут люди?

— Мне кажется, что Путин сознательно пошел путем девальвации с целью сокращения обязательства бюджета. Это его ответ на санкции.

— Но жизнь людей ухудшается. Они бесконечно не могут кричать Путину «Ура!»

— Могут, могут. Об этом свидетельствует вся российская история. Главное — не стать Горбачевым, то есть не быть делегитимированным народным сознанием.