Писатель Александр Генис: «При Брежневе они были такие же звери. Что они творили в Будапеште в 1956 году, что они делали в Праге в 1968-м?»

Эмигрант 1970-х, друг Сергея Довлатова, Иосифа Бродского и Петра Вайля, русский писатель Александр Генис живет в Нью-Йорке уже сорок пять лет. В большом интервью Катерине Гордеевой, которое можно разбирать на цитаты, он вспоминает своих легендарных друзей и делиться ощущением новой реальности после 24 февраля 2022 года.

«Я не верю, что культура может оправдать человека, но она может сделать нашу жизнь лучше, как шампанское»

— Еще до того, как Нобелевская лекция Бродского была издана, Бродский подарил мне ее отдельной брошюркой, и я сказал, что все это хорошо, но это неправда. Неправда, что человек, который читает Диккенса, с меньшей вероятностью убьет другого человека, — рассказывает Александр Генис.

У Гитлера было десять тысяч книг. Когда он был ефрейтором в Первую мировую, ему давали деньги на пиво, а он тратил их на книги. И Сталин был неутомимый читатель.

Александр Генис и Катерина Гордеева во время интервью

Книги еще никого не спасли, но они не для того и существуют, — продолжает писатель-эмигрант. — Я не верю, что культура может оправдать человека, но она может сделать нашу жизнь лучше, как шампанское. Можно пить самогон, но от этого зависит то, как ты хочешь прожить свою жизнь.

Когда у тебя есть культура, ты живешь ее гораздо вкуснее и лучше. Чем больше ты знаешь, тем лучше тебе живется. Это личный выбор. Но меня гораздо больше огорчает не это. Дело в том, что тридцать лет в России читали, что хотели.

Александр Генис вспоминает, как еще при Брежневе он разговаривал с диссидентами и людьми, которые боролись с советской властью, и спрашивал их: «За что вы боролись? Против колхозов?». А ему отвечали: «Я не знаю, какие колхозы? Какое мне дело? Я боролся за то, чтобы можно было читать Платонова».

— Это, кстати, Бродский говорил, — уточняет Генис. — Для нас всех свобода была — читать, что хочешь, смотреть, что хочешь, ездить, куда хочешь — вот что такое было свобода.

Конечно, было бы неплохо, чтобы лук или мясо имелись в магазинах, но можно жить и без этого. Гораздо сложнее было жить без всей той литературы, о которой мы мечтали. Во всяком случае для моего круга.

И у нас получилось это изменить, но чем это кончилось? Ничем. Книги никого не спасли и ни от чего не удержали.

Писатель вспоминает слова Иосифа Бродского, который говорил, что «мы были Западом в гораздо большей степени, чем Запад, потому что мы в него верили, это была религия культуры».

— Мы все считали, что что-то должно от этого произойти и что-то должно измениться, но ничего не изменилось. Я до сих пор не могу прийти в себя от этого шока. Я издал полку книг в России. Нет, они никому не помогли, они никому не нужны, это бесполезно. И с этим надо жить.

«При Брежневе они были такие же звери. Что они творили в Будапеште в 1956 году? Что они делали в Праге в 1968-м?»

— Я долго думал о том, когда было хуже: при Брежневе или Путине, — продолжает рефлексировать на тему современности Александр Генис. — И до войны мне все время казалось, что вы забываете про свободу, потому что в России тридцать лет была свобода.

Это была не та свобода, — констатирует писатель, — но это была свобода читать, что хочешь, смотреть, что хочешь, ездить, куда хочешь. И, так или иначе, я думал, что это образует нового человека, который уже не станет таким подонком. Я про тех, которые творили злодейства в Буче. Оказалось, что я был не прав во всем.

При Брежневе они были такие же звери. Что они творили в Будапеште в 1956 году, что они делали в Праге в 1968-м?

Но при этом, — отмечает Генис, — у них была репутация, о которой они беспокоились. Это поразительно, что сейчас об этом никто не думает.

Брежнев не мог откусить голову Сахарову, он должен был каким-то образом выкручиваться, потому что у них была идеологическая война. Холодная война была войной идеологической. Им нужно было защищать идеи коммунизма, в которые никто не верил, но они были и, более того, были люди, которые сражались за эти идеи где-то в джунглях Перу.

— А сейчас, какими могут быть апологеты Путина? — задается риторическим вопросом писатель. — Я даже не представляю. Вот какая у Путина идеология? Даже смешно об этом спрашивать.

И в этом отношении то, что происходит сегодня — это беспрецедентно. Это злодейство ради злодейства, уничтожить, чтобы уничтожить. Я видел, конечно, все кошмары советской жизни, но то, что происходит сегодня гораздо страшнее.

И еще, потому что в моей жизни я не знал никого, кто бы верил в коммунизм, верил в Брежнева или защищал вторжение в Чехословакию. Но сегодня мы видим огромное количество людей, которые поддерживают войну и идут на мобилизацию с бутылкой водки и песнями, — сокрушается писатель.

«Читатель, который не знает, как живет Америка, не догадывается, что Довлатов сознательно ставит себя в худшее положение, чем мог бы»

Александр Генис также вспоминает своего близкого друга, одного из главных русских прозаиков последней четверти ХХ века, Сергея Довлатова, который также жил в Нью-Йорке и успел сделать довольно успешную карьеру в США. Генис комментирует слух о том, что Довлатов якобы чувствовал себя на Западе не самым лучшим образом.

— Это любимая история в России про то, как Довлатов «не прижился» в Америке и поэтому напечатал 12 книг в эмиграции, — улыбается Генис. — Он купил себе дом, переведен на все языки, в том числе при жизни, печатался в журнале «The New Yorker», где за один рассказ получал больше, чем я за год. И это, конечно, тяжелая неудача, — продолжает сарказмировать писатель, — потому что все верят тому, что написал Довлатов. Но в «Три мушкетера» люди тоже верят.

Генис напоминает, что хорошо знал Довлатова и много о нем писал.

— Его позиция заключалась в необычайно хитроумном приеме. Обычно писатели ставят себя выше читателя. Писатель умный, благородный, но редко когда авторские персонажи являются негодяями.

Довлатов был симпатичным персонажем, но он ставил себя ниже читателя. Он был два метра ростом, а, если прочитать его рассказы, он всегда побитый. Любая драка — его побьют. Женщины его любят, но вспоминают другого, это у него происходит постоянно. А как только Довлатов ставит себя ниже читателя, он его побеждает.

Так что, — резюмирует Генис, — русский читатель, который не знает, как живет Америка, не догадывается, что Довлатов сознательно ставит себя в худшее положение, чем мог бы.

И это очень здорово работает — мало, кто умел так обращаться с авторским персонажем, как Довлатов, но верить ему не следует.

Александр Генис также вспоминает, что его друг Сергей Довлатов после жизни в США уже не хотел возвращаться в Россию, когда началась перестройка, но хотел приехать туда просто пожить.

— Он сказал: «Я хочу приехать в Россию писателем, а не евреем». Поэтому он ждал, пока выйдет его книга в России, но не дождался двух недель.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.8(49)