«Ох, если б Некляев довёз до площади аппаратуру, и чёрте куда сквозь мороз толпа не рванула бы сдуру...»

Белорусская Плошча, наверное, единственная революция в истории, которая готовилась не тишком-шушком, а широко анонсировалась заранее, в том числе, с помощью телевидения. За те месяцы, что белорусов приучали к мысли о Плошче, можно было, наверное, в Галактике революцию забубенить — не то, что на «клочке земли».

Но самобытные вожди белорусской оппозиции — они же кандидаты в президентское кресло — и в этот раз умудрились остаться собой.

Отличие белорусской Плошчы от украинских Майданов разительно. И в 2004-м, и в 2013-м году те были организованы идеально. Люди, собравшиеся на Майдане, знали не только зачем они там, но и что им делать в каждый конкретный момент. Организаторы Майданов хорошо представляли себе не только цели и задачи, но и методы их реализации.

Вожди Плошчы, собрав, несмотря на суровый мороз, тысячи сторонников перемен, похоже, понятия не имели, что с ними делать дальше. Ничего, кроме громких лозунгов с импровизированных трибун предложить они не могли. Попытка сходить к Дому правительства, поговорить с Лукашенко (почему-то они решили, что он должен быть там) и вовсе достойна булгаковского пера.

«Наша революция не победила, но герои революции у нас есть», — подчеркнула Светлана Алексиевич в своей Нобелевской речи. И была права. Герои — это те тысячи белорусов, которые собрались в Минске со всех уголков страны, чтобы бороться за свободу. Но вместо борьбы вожди революции предложили её героям традиционную для белорусских карбонариев невнятицу.

Кто-нибудь ещё удивляется, что «наша революция не победила»?

Ах, если бы в том декабре

две тыщи десятого года

такая же, блин, на дворе

стояла блатная погода...

Ох, если б Некляев довёз

до площади аппаратуру,

и чёрте куда сквозь мороз

толпа не рванула бы сдуру...

Эх, если бы двери в Совмин

не стали кошмарить ушлёпки,

и в кресле Сидорского, блин,