«Она умерла от несправедливости…»

Корреспондент «Салідарнасці» побывал в гостях у матери солигорской правозащитницы Яны Поляковой, где узнал о том, каким человеком была Яна.

— Никогда не привозите на могилу дочери живые цветы, — это первое, что сказала на кладбище мама Яны Поляковой 74-летняя Неонила Михайловна. — Не потому, что она их не любила, а потому, что ей было больно видеть, как их срезают. Яна была очень чутким и ранимым человеком…

Сюда, на кладбище под Солигорском, Неонила Михайловна приезжает не так часто, как хотелось бы — здоровье не позволяет. С фотографии могильного памятника на нее смотрит ее Яна. Лицо девушки на снимке застыло в легкой солнечной улыбке.

— Для меня она до сих пор жива, моя ласточка, — говорит Неонила Полякова. — Я не верю, что ее с нами нет, мне кажется, что она рядом, так мне жить и засыпать каждый вечер легче… Иногда, правда, не выдерживаю, срываюсь на плач. Но никто не видит моих слез, я осталась совсем одна. Родственников в Беларуси у меня нет…

Сейчас, спустя четыре с небольшим года после трагической смерти Яны, единственное, что осталось у ее мамы — это воспоминания и альбомы с фотографиями дочери.

— Она росла тихим и спокойным ребенком, — продолжает сквозь слезы Неонила Михайловна. — Была очень любознательной. После ее смерти все чаще вспоминаю такой эпизод: годовалая Яна лежит в кроватке и с интересом рассматривает свои крохотные ручки. Помню, тогда еще свекровь заметила, что Яна вырастет человеком с золотыми руками… Так оно и получилось.

Как бы в доказательство своих слов Неонила Полякова показывает на стены квартиры, где они жили вместе с единственной дочкой. Здесь до сих пор висят вышитые руками Яны картины, хранятся все ее поделки.

— Я уже никогда не узнаю, как ей это удавалось, сколько времени уходило на создание одной такой картины, — продолжает собеседница. —Я просто видела, что ей нравится рукоделие, у девочки горели глаза. Своими работами она старалась сделать мир лучше, светлее, добрее. Знаю точно: незадолго до того, как Яна ушла у нее была задумка: набрать группу малышей старшего детсадовского и младшего школьного возраста, чтобы заниматься с ними вышивкой, лепкой… Вроде бы с этой просьбой она обращалась к солигорским властям, однако, все карты спутала смерть моей девочки…

Неонила Полякова говорит, что с выбором профессии после школы у Яны не было никаких сомнений — она видела себя юристом.

— Вы знаете, это я сейчас понимаю, что юристом можно работать по-разному, — делится женщина. — Можно, образно говоря, перекладывать с места на места бумаги, а можно пытаться реально помочь людям, защищать их, — продолжает собеседница. — Честно говоря, перед Яной были открыты все дороги в жизни, с ее способностями, дотошностью она могла пойти учиться куда угодно, но в итоге выбрала юридическую стезю. Я не препятствовала ей, это был ее осознанный выбор, ведь мы и предположить не могли тогда, чем все это может обернуться в Беларуси.

Став дипломированным юристом, Яна Полякова долго не могла устроиться на работу.

— Очевидно, что дочь не хотела связывать судьбу с работой по специальности в местных государственных органах, — говорит мама Яны. — То ли перспективы она для себя там не видела, то ли понимала, что не сможет реально помогать людям. Так уж она была воспитана, что патологически не могла терпеть несправедливость. В итоге она стала сотрудничать с незарегистрированной в Беларуси организацией «Правовая помощь населению».

— Мы никогда не жили богато, — рассказывает женщина. — Даже, когда Яна стала работать, помогать людям, ей неудобно было брать деньги за свою работу. А помогла она очень многим, меня до сих пор узнают в городе, благодарят за дочь — это и есть высшая награда… Сейчас я жалею только о том, что так и не стала бабушкой и еще о том, что не смогла уберечь дочь от этого страшного шага…

О том, что с Яной происходит что-то неладное, мать заметила за несколько месяцев до ее гибели.

— В тонкости своей работы дочь меня не посвящала, — признается женщина. — За несколько месяцев до ее смерти начались непонятные телефонные звонки домой. Звонили по ночам, видимо, дочери угрожали. Угрозы начались после того, как летом 2008-го она вступила в инициативную группу Ольги Козулиной, которая хотела стать депутатом парламента. Яна толком ничего не рассказывала, наоборот, забирала телефон с собой, чтобы меня не волновать. Отговорить ее сойти с выбранного пути я не пыталась, потому что это было бы бесполезно. Она бы никогда на это добровольно не пошла, уж очень была целеустремленной…

Мать вспоминает, как однажды Яну избили прямо возле подъезда. Нападали неизвестные, ударили ее головой о дверь со словами: «Если не успокоишься, будет только хуже…» Она не «успокоилась». Затем ее избили в Солигорском РУВД…

— Пытаясь привлечь избившего ее сотрудника к ответственности, Яна использовала все допустимые юридические методы. Бесполезно, — сокрушается женщина. — Помню, она сказала тогда: «Мама, очень тяжело в одиночку бороться с абсурдом и беззаконием». А потом в отношении дочери было возбуждено уголовное дело. Яну обвинили в ложном доносе, якобы никакого избиения в милиции не было…

Вспоминая о последних днях жизни дочери, Неонила Полякова срывается на плач.

— Это было страшно. За несколько дней до смерти она навела в квартире идеальный порядок, аккуратно сложила личные вещи и произнесла : «Я не хочу и не буду жить, я не сяду в тюрьму, я не буду зэчкой… Если этот мир так несправедлив, то лучше умереть… Вы не представляете, что значит для матери слышать подобное от единственного ребенка. Тогда я дневала и ночевала рядом с дочерью, в буквальном смысле не спускала с нее глаз. Однако я не могла знать, что Яна уже приняла решение уйти из жизни…

Она не разрешала мне ходить на судебные слушания по ее делу. В день вынесения приговора она надела легкую весеннюю розовую курточку и пошла в суд. Спустившись во двор, она долго смотрела в окно нашей квартиры. Я глядела из окна на нее… Мы смотрели друг на друга и плакали. Яна все понимала, так она прощалась…

Безусловно, ее «затравили». И умерла она от несправедливости… Она не смогла с ней справиться, для нее это было крахом жизненных идеалов…

Сейчас я никого не виню в смерти дочери. Добиться того, что ее довели до самоубийства, оказалось невозможным… Бог рано или поздно воздаст всем.

В чем сейчас смысл моей жизни? Смысл моей жизни — это память о дочери, без этого я бы тоже не смогла жить…