Неужели конституционная реформа была нужна только для того, чтобы Путин мог остаться у власти?

Президентские сроки Владимира Путина могут быть обнулены. Соответствующие изменения в законопроект о поправках в Конституцию поддержала Госдума.

Теперь, если законопроект пройдет длинную процедуру принятия, Путин сможет участвовать в президентских выборах 2024 года, переизбраться через шесть лет и, возможно, остаться у власти до 2036 года.

Фото EPA

Медуза спросила у экспертов, было ли такое развитие событий запланировано Путиным заранее, и если да, то почему он придумал столь сложный механизм сохранения власти.

Аббас Галлямов, политолог, политтехнолог:

– Информационный шум — многочисленные неоднозначные поправки про семью, Бога и т. д., поездки в регионы, где каждый раз кто-то просил Путина остаться президентом навсегда, и другие инфоповоды, связанные с изменениями в Конституцию, — были нужны для того, чтобы удовлетворить общественный запрос на перемены и чтобы показать, что его мнение имеет значение, что с ним якобы советуются. Это такая игра в реформы. Вы утверждаете, что у нас застой? Нет у нас застоя, вот же реформы.

Вы утверждаете, что у нас нет демократии? Нет, по ключевым вопросам мы советуемся с народом. Это игра с общественным мнением. Он же не мог просто взять и сказать: «Я остаюсь еще». Это слишком грубо, Путин любит играть изящно, хотя у него не получается, потому что the real thing прорывается и режет глаза все равно через ту словесную шелуху, которую он создает.

Я не уверен, что он однозначно решил остаться. Думаю, зацепку про Конституционный суд он придумал, чтобы подвесить ситуацию, чтобы никто из соратников его со счетов не списал, чтобы до последнего висела угроза, что он останется, чтобы все были лояльны лично ему, а не какому-то там преемнику.

Это тоже может быть элемент игры. В случае с Путиным, который просто принципиально занимается дезинформацией, вообще ни в чем нельзя быть уверенным. Он одновременно запустил все возможные сценарии, он все одобряет, решение он принимает в последний момент, чтобы всех ошарашить и чтобы никто ничего не понял.

Это такой стиль, он когда-то принес ему успех, но теперь перестал работать. Раньше он был президентом надежды и общество связывало с ним веру в то, что ситуация улучшится. Тогда вся неоднозначность интерпретировалась в его пользу. Сейчас даже для сторонников он больше не президент надежды, а президент страха, что, возможно, будет хуже. В этой ситуации вся неоднозначность трактуется уже не в его пользу, а наоборот. Все думают: «А он сам понимает, что он делает? Он там с ума не сошел?»

Такие интерпретации начинают доминировать. А он верен своему стилю, потому что оторван от реальности и ошибочно считает, что неопределенность приносит ему дивиденды.

Екатерина Шульман, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС:

– Нет никакого продуманного плана, мы видим поток импровизаций от разных акторов. Есть стремление пожилой политической системы минимизировать свои риски. Но это стремление порождает новые риски: там зашили, тут порвалось; там вроде придумали общенародное голосование, но выяснилось, что на него никто не хочет идти. Придумали новые поправки, а выяснилось, что они антагонизируют часть избирателей. Вроде сказали, что нужна сменяемость власти, но, видимо, начались брожения. Значит, надо дать ощущение стабильности.

То, что сегодня произошло в Госдуме, похоже на законотворчество депутатов ЕР, потому что досрочные выборы в их интересах. Все сконцентрировались сейчас на обнулении сроков, но все утро руководство «Единой России» говорило, как правильно и хорошо будет провести в этом году парламентские выборы.

Они готовились к этому, праймериз на май запланировали. И они решили поставить администрацию президента перед фактом, а для Путина сделать приятную поправочку про обнуление сроков. Но тут президент приехал и сказал, что нет, этого не будет. Ограничение на количество сроков он тоже прямо отверг, сказав, что поправки принимаются на далекое будущее, поэтому я бы и решение КС не считала заранее предсказанным. И самое главное, наличие права баллотироваться не означает обязанности это делать.

Для недемократий трансферный период всегда нервный. Они не знают, как с этим справляться, и придумывают всякое. Им надо сохранять неопределенность, но при этом не слишком сильную, чтобы политические элиты в своем метании не затоптали друг друга. Сегодня разговоры о том, что конституционные поправки — это политическое завещание президента, были пресечены. Главная фраза Путина сегодня была последней: до 2024 года поработаем, а там видно будет.

Обратная сторона происходящего в том, что против обнуления сроков намного проще мобилизовать избирателя, чем против всего, что еще содержится в этих поправках. Это потенциальный риск. Мы видим, что стремление минимизировать риски порождает новые риски, и это проклятие автократии.

Глеб Павловский, политтехнолог:

– Ошибка думать, что поправки по поводу семьи, детей и Бога вводятся только во имя продления полномочий Путина. Это можно было сделать огромным количеством других способов. В данном случае речь идет о замене одного государства другим государством (государства альфа государством бета). В государстве альфа вопрос об уходе Путина с поста является важным, нормальным вопросом, а в государстве бета вопрос об уходе Путина не важен. В нем он находится внутри всей этой сети институтов, которые переплетены друг с другом: Госсовет, администрация, правительство. В этом государстве Путин не уходит никогда.

Но это не значит, что он вам сегодня сказал, что в 2024 году будет участвовать в выборах. Нет, он этого вам не сказал. Он специально создал двусмысленную ситуацию — еще одну, — потому что это его принцип. Он по неизвестной причине, считает, что это идеальный принцип управления — держать в состоянии неясности не столько даже население, сколько управленческий класс, истеблишмент, политическую элиту. Он ведь может в 2024 году просто отказаться от участия в выборах.

Он смотрит на вещи иначе: мол, до 2024 года произойдет столько важных событий, что какое-то из них подскажет ему правильную тактику. Он так действует уже 20 лет, так почему вы думаете, что он будет менять эту методологию сегодня? Он ее не сменил. Если вы думаете, что получили сегодня от него хоть один байт релевантной информации о его намерениях, вы ошибаетесь.

Конечно, это все было задумано заранее. Но, наверное, не в том виде, как состоялось. Случившееся — его импровизация; часть он подготовил с аппаратом, а другую держал в тайне от аппарата. Он сам спровоцировал лавину, а управлять этой лавиной не мог ни аппарат, ни он сам. Поэтому он шел за потоком, и какие-то лоббисты ему что-то подсказывали. Не думаю, что все было у него в голове — скорее родилось после некоего мозгового штурма.

По модели развития это немножко похоже на перестройку, когда первое лицо запускает процесс, которым не знает, как управлять, да и не очень собирается, но укрепляет свои позиции тем, что все остальные понимают еще меньше и заняты тем, чтобы найти себе место в этом процессе.

Александр Баунов, политолог, главный редактор Carnegie.ru:

– Это нам кажется, что Путин просто продлил [свои] полномочия. Продлением полномочий это является на наш взгляд, потому что мы знаем, что он любые новые выборы выиграет и по-другому быть не может. А ему кажется, что он поступил очень тонко и хитро — что он не просто продлил полномочия, а создал себе возможность поучаствовать в новых выборах. Ему может казаться, что это достаточно тонкий ход. Хотя провластной части общества он безразличен, а критически настроенной кажется грубым.

Простое продление для него путь не изящный. Видимо, ему или его окружению кажется, что это слишком просто и, главное, обрушит систему. Если ты можешь просто получить продление полномочий, значит, следующий президент поступит так же; и вообще все президенты теперь будут выходить на референдум и требовать этого. А так он сделал исключение для себя, ограничив всех своих преемников в использовании подобной опции. Но мы понимаем, что в этом случае никто не гарантирует, что и преемники не сделают для себя таких же исключений.

Не факт, что массовый избиратель с энтузиазмом отреагировал бы на простое продление. Поэтому все остальные поправки нужны Путину, конечно, чтобы люди пришли проголосовать за не очень внятную конструкцию. Путину хочется утяжелить всю эту конструкцию кучей поправок — социалистических, патриотических и даже либеральных — ради того, чтобы получить возможность переизбраться.

Мне кажется, с самого начала Путин к этому шел, но у него был некий кастинг проектов. Думаю, у этих вариантов были свои рабочие группы или, по крайней мере, свои разработчики, и Путин думал и над Госсоветом, и над премьерским постом. Но у него есть неприятный опыт тандемократии, при которой элита была расколотой.

В сознании Кремля московские протесты 2011–2012 годов — следствие не возвращения Путина, а того, что элиты были расколоты: одни хотели, чтобы остался Медведев, другие — чтобы вернулся Путин, и это все дестабилизировало страну. И на какой бы пост Путин ни ушел с президентского, будет возникать место для второго ключа в ячейке власти, вокруг которого будет формироваться своя партия. Вот этого они испугались и решили избежать.

Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»:

– Главная интрига — это все один хитрый план или один из хитрых планов, которые сменяют один другой? Но есть ряд моментов, которые противоречат идее, что Путин все так задумывал с самого начала: начиная с отставки Медведева, которая не была необходима для подобного сценария, и заканчивая запуском — с участием власти — тезиса о том, что это политическое наследие Путина. Есть некая динамика.

Мы видим, например, что сначала Путин предлагал ослабление президентской власти, потом вернулись к идее сильного президента. Видимо, как в 2011 году не было предрешено возвращение Путина на президентский пост, так и сейчас это был один из вариантов.

Целый ряд событий не укладывался в идею предрешенности. Например, ФОМ прекратил публиковать еженедельный электоральный рейтинг Путина под предлогом того, что тот все равно не будет избираться. Какой-то мощной кампании по популяризации Путина как национального лидера в январе — марте не было. Но соцопросы показали, что большинство респондентов воспринимают поправки в Конституцию как инструмент сохранения Путина у власти.

Дискуссионный вопрос, удачна ли драматургия обнуления, потому что возникают риски поляризации общества. Эти риски похожи на те, которые реализовались в 2011 году, когда возвращение Путина для части избирателей выглядело как решение, принятое за их спинами.

Татьяна Становая, руководитель аналитической компании R.Politik. Reality of Russian Politics:

– Думаю, что Путин изначально держал такой план в голове, но никому об этом не сказал, включая главу своей администрации. В целом реформа Конституции, о которой Путин объявил в январе, создавала ощущение недосказанности. Что-то большее стояло за этим. Казалось странным, что Путин делал слишком много примирительных жестов. Создавалось ощущение демобилизации — что Путин уходит, будет преемник, что транзит пошел.

Недосказанность — это своего рода форма подкупа, когда Путин делает массу жестов, которые от него ждут, но при этом он не раскрывает, что ему нужно взамен. А теперь мы понимаем.

Обновить Конституцию было его мечтой, чтобы войти в историю с путинской Конституцией, а не ельцинской. Это вопрос амбиций, который не связан напрямую с намерением баллотироваться в 2024 году. Но также у него есть чувство, что он заслужил право снова избираться после всего, что он сделал для страны.