«Некоторым моим мужчинам не мешало бы сходить к пластическому хирургу»

Группа «Топлесс» представляет вашему вниманию новый спецпроект «Топлесс: Голая правда». Это откровенные разговоры на самые щекотливые темы с людьми разных профессий и сексуальных предпочтений. Девушки из известной белорусской группы Лера, Таня, Оля и Аня не только выведут на чистую воду своих собеседников, но и поделятся собственным сексуальным опытом. В качестве первой своей жертвы они выбрали пластического хирурга. Этот разговор вылился в откровенное обсуждение личных проблем. Кто из девушек хочет увеличить себе грудь, какая уже прибегала к пластической хирургии и как скоро пора начинать бороться с возрастом – читайте в интервью.

Аня: Насколько сегодня большой спрос на пластическую хирургию в Беларуси?

Дмитрий Владимирович (хирург): Достаточно большой. И с годами он растет.

Оля: А какая самая популярная операция?

Дмитрий Владимирович: Чаще всего к нам приходят делать грудь.

Таня: У меня по поводу груди сразу чисто практический вопрос. Это опасно для здоровья? Говорят, что не у всех приживаются импланты. Меня это очень волнует, поскольку сама подумываю о такой операции.

Дмитрий Владимирович: Можем сейчас это и обсудить. Вообще-то, в мире известно лишь пару случаев, когда имплант не прижился. Уже доказано, что силикон абсолютно безопасен. Очень известный московский хирург Боровиков вообще считает: что в грудь ни засунь, все будет хорошо. Можно туда хоть тряпочек напихать.

Аня: Да ладно!

Дмитрий Владимирович: Но все это лишь отчасти решает какие-то вопросы. Все эти нежелательные последствия, когда грудь становится плотной, некрасивой, встречается лишь у 3%, и зависит в первую очередь от вас, а не от нас.

Если вы соблюдаете послеоперационный период, то все будет нормально. А то некоторые девочки мне потом призналась, что уже на пятый день занимаются сексом, когда мы, врачи, говорим месяц сидеть и ничего не делать. Все эти факторы потом влияют на конечный результат.

Оля: А почему сексом нельзя заниматься?

Дмитрий Владимирович: Давление повышается. У меня была пациентка, которая вскоре после операции на веках, решила побегать трусцой. В итоге получила большой отек.

Аня: А я слышала, что грудь можно даже через пупок сделать.

Дмитрий Владимирович: Можно, но только с имплантами, наполненными физраствором. С гелем нельзя, так как он очень плотный.

Аня: А через подмышки делаете?

Дмитрий Владимирович: Редко. 20% таких операций приходится потом переделывать. Через подмышки трудно расположить импланты, чтобы они стали идеально симметрично.

Лера: А если у девушки ореола соска очень маленькая, как туда что-то засунуть? Под грудью шов не эстетичен — все, что я видела, выглядит очень некрасиво.

Дмитрий Владимирович: А какой размер хотите?

Лера: Троечку. Сейчас у меня второй.

Дмитрий Владимирович: В таком случае через ореолу больше, чем под двести миллилитров не всунешь. Будет ближе к третьему. Больше я бы не рекомендовал, а то получится неестественно.

Таня: Ой, я готова хоть сейчас пойти и сделать. Но, говорят, лучше после родов.

Дмитрий Владимирович: Смотря, когда вы рожать собрались. Если через год, то можно подождать, хотя в частной клинике вас вряд ли кто-то будет отговаривать. Но если года через три-пять, то хоть сейчас. Кормить это мешать не будет. Одна моя пациентка уже двоих детей родила. Грудь – как будто ничего и не было.

Таня: А я слышала, что не делают грудь, если она очень маленькая: мол, кожи не хватает.

Дмитрий Владимирович: А какую ж еще делать, если не маленькую?

Аня: А мне размер 2,5 пойдет?

Дмитрий Владимирович: Круглые низкопрофильные, которые не изменят форму, а только размер, можно. Под железу. Будет как у нашей известной стриптизерши Надин.

Оля: Ой, у нее вообще все отлично сделано: и нос, и грудь. Ваша работа?

Дмитрий Владимирович: Да. Кстати, Надин — идеальный пациент пластической хирургии. Абсолютно адекватный, прекрасно понимает последствия, знает, что будет больно, что надо соблюдать режим. С ней легко работать.

Аня: Но ведь бывают же нежелательные последствия. Например, у моей знакомой, когда она поспит на боку, одна грудь уходит подмышку. А у другой в определенной позе во время секса имплант вообще перекручивается. Надо потом грудь потрясти, чтобы стал на место.

Дмитрий Владимирович: Дело в том, что есть круглые импланты, а есть анатомические — они не симметричны, поэтому могут перекручиваться. Но это один на тысячу случаев. Просто если груди нет и поставить круглые, то будет выглядеть, как два блинчика, что не очень красиво. Но, кстати, есть импланты с особой поверхностью, которые никогда не перекрутятся.

Аня: А вообще, как импланты влияют на чувствительность груди?

Дмитрий Владимирович: Говорят, что чувствительность даже повышается. Это если под грудью был разрез. Некоторые даже звонят после операции и спрашивают: «Когда она у меня перестанет быть такой чувствительной? А то сил нет». А если через ореолу вставлялся имплант, то, конечно, какое-то нарушение чувствительности в области шва будет.

Оля: А почему так бывает, что после операции груди в разные стороны глядят? Вот у Маши Малиновской просто ужасно смотрится.

Дмитрий Владимирович: Прежде, чем ругать пластического хирурга, нужно посмотреть, что было до этого.

Аня: А импланты надо менять через какое-то время?

Дмитрий Владимирович: На импланты фирма-производитель дает пожизненную гарантию. Вам выдают документы — такой вот паспорт на грудь. Есть даже программа замещения. Когда у вас, например, достали имплант и там есть какие-то повреждения, то вы посылаете его на завод, и фирма, если это их вина, компенсирует вам затраты.

Оля: И сколько примерно будет стоить увеличение груди?

Дмитрий Владимирович: Где-то 1 млн. 300 тысяч.

Оля: Вполне приемлемо. А попы, как у Дженифер Лопес у нас делают?

Дмитрий Владимирович: Делают.

«Хочу, чтобы и у меня висел длиннее»

Таня: А чем еще занимаетесь? Мужчин, например, чем можете порадовать?

Дмитрий Владимирович: Занимаемся протезированием полового члена при импотенции.

Таня: Это для чего? Разве импотентов секс интересует?

Дмитрий Владимирович: У импотентов просто нет кровенаполнения или нарушен отток, а все остальные рефлексы сохранены. Поэтому он все чувствует. И после операции может сколько угодно заниматься сексом, а когда надоест, спокойно отвернуться и уснуть.

Таня: То есть всегда будет в боевой готовности?

Дмитрий Владимирович: Есть три класса имплантов. Первый, самый дешевый, постоянно стоит. Второй — полужесткий. А третий, самый сложный и дорогой, оснащен пневматической системой. В мошонке располагается клапан, и, когда надо, система приводится в боевую готовность. Разница между ними в 700-800 тысяч.

Аня: А какой средний возраст ваших клиентов?

Дмитрий Владимирович: Мужчины после 40.

Аня: А молодые обращаются? Например, с просьбой увеличить.

Дмитрий Владимирович: Обращаются и довольно часто.

Аня: И насколько можно увеличить?

Дмитрий Владимирович: На 3-4 см можно. Но, вообще, мужчинам сложнее решиться на операцию по интимной хирургии. Большинство самодостаточны и считают, что не в этом счастье. К тому же и девушек большие размеры иногда пугают.

Таня: А, по-моему, лучше, когда средний.

Дмитрий Владимирович: А «средний» — это сколько? Бывает, слышу от мужчины: «Вот у меня, вообще-то, все хорошо — жена есть, любовница, никто не жалуется. Но стал тут ходить в баню с друзьями и замечаю, что у других как-то не так висит. Хочу, чтобы и у меня висел длиннее».

Таня: Ну, если честно, то некоторым моим знакомым мужчинам не мешало бы сходить к пластическому хирургу. А то иногда кроме «Мерседеса» больше ничего выдающегося и нет.

Дмитрий Владимирович: Неужели и «Мерседес» не спасает?

Лера: В некоторых случаях не спасает.

Аня: А женская интимная хирургия более востребована?

Дмитрий Владимирович: Она имеет ярко выраженный сезонный характер. Весной почему-то приходят чаще.

Аня: Это потому, что у девушек весной наблюдается какое-то непонятное обострение и хочется в себе что-то поменять. Кстати, а что чаще делают?

Дмитрий Владимирович: Малые половые губы. Правда, не знаю, как и чем они мешают? Вот сколько раз я их ни делал, каждый раз не мог понять: зачем?

Лера: А это сложная операция?

Дмитрий Владимирович: Разные есть методики. Но мы должны преследовать цель, чтобы потом не было больно, чтобы в последствие ничего не деформировалось, не нарушилась чувствительность, было красиво и не помешало при родах. Все это делается под местным обезболиванием. Кстати, делают даже липосакцию больших половых губ.

Таня: Неужели я просто так могу прийти в государственную клинику и попросить сделать мне половые губы?

Дмитрий Владимирович: Можете. Если хирург это сочтет нужным. В пластической хирургии мы имеем полное право отказать. Например, когда нам кажется, что человек неадекватно оценивает предстоящую операцию.

Часто бывает, что приходит клиент, кладет на стол пачку денег и просит сделать ему хоть что-то. Спрашиваешь: «Что конкретно беспокоит?» А он: «Ты хирург, ты и определи». Разговор на этом и заканчивается.

Лера: Таких надо к психиатру отправлять сразу.

Дмитрий Владимирович: Как-то в 2001 году приходила к нам одна девочка. По комплекции не больше, чем вы. Хотела сделать липосакцию. Разделась. А отсасывать там вообще нечего, килограммов 50, если не меньше. А она показывает: тут надо убрать, тут. Доктор стоит, смотрит на нее, улыбается. А потом подзывает к себе, подводит к окну: «Видишь стадион? Так вот, пошла-ка бегать!»

Лера: Мне тоже кажется, что с лишним весом можно бороться и без липосакции.

Дмитрий Владимирович: Липосакция — не способ коррекции веса. Если ко мне приходят и говорят: я не могу похудеть, сделайте мне липосакцию, то мы, конечно, можем отсосать половину тела, но, вообще, липосакция – это способ коррекции формы. Если где-то висит больше, чем надо, а вес в принципе нормальный, то можно сделать липосакцию. А если просто излишний вес, то есть для этого, например, бариатрическая хирургия.

Аня: Это когда желудок режется?

Дмитрий Владимирович: Можно и так, но это очень травматичная операция. Чаще на желудок одеваются специальные кольца. Получается, как песочные часы: когда мы едим, в верхней части скапливается пища и поступает сигнал, что желудок полный. Хотя на самом деле заполнена только верхняя часть. Есть и другие способы.

Аня: А я слышала, что потом вес снова набирается.

Дмитрий Владимирович: Не обязательно. Иногда вес стабилизируется. Ведь когда человек теряет вес, изменяется и гормональный фон.

Чтобы старость в радость

Таня: Все это хорошо, но надо помнить и о старости. Неужели, чтобы выглядеть молодо, пластика лица неизбежна? Никогда не могла понять, как это можно снять кожу с лица до носа и натянуть ее обратно?

Дмитрий Владимирович: Это такая же хирургия, как и хирургия живота или травматология. Сейчас существует очень много различных способов и методик.

Лера: А вы как профессионал можете определить на глаз, сколько женщине лет? Вот сколько вы мне дадите?

Дмитрий Владимирович: Если по глазам, то лет 26.

Лера: Точно. Мне 26 исполнилось в прошлом месяце. А что с моими глазами не так?

Дмитрий Владимирович: У меня же тоже есть свои методики определения.

Аня: А мне тогда сколько?

Дмитрий Владимирович: Думаю, года 23.

Аня: Будет скоро. Просто экстрасенс какой-то!

Аня: А что, если появляются мимические морщины, то лучше сразу пойти и уколоться или ждать до последнего? Может, и мне уже пора?

Дмитрий Владимирович: Это только ваше решение. Согласно представлениям эстетической хирургии, да. Причем, чем раньше, тем лучше.

У меня ведь тоже, если, например, сморщить лоб, есть морщины. Когда я расслабляю, их нет, но лет через 10 эти морщины будут и в расслабленном состоянии. А если колоться, то их не будет.

Вообще, с ботоксом все просто. Через определенно время все возвращается в то состояние, что и было до укола. А вот с гелями не так. Разве что использовать рассасывающийся, тогда тоже все вернется на свои позиции.

Аня: Я читала как-то, что крысам вводили ботокс, и потом он был обнаружен у них в головном мозге.

Дмитрий Владимирович: Все читали, но никто особо не пугается. Есть женщины, которые колют себе ботокс уже тридцать лет. И все живы, и с мозгом. Ботокс колется и в губы, чтобы морщинки после 40 убирать, и в шею, и в подмышки, и в кисти.

Лера: А как насчет стволовых клеток?

Дмитрий Владимирович: Стволовые клетки колоть не стоит. На сегодняшний день ни в одной стране мира не разрешено вводить в организм человека стволовые клетки.

Аня: А есть же косметика на основе стволовых клеток. Правда, там только крем стоит около трех тысяч долларов.

Дмитрий Владимирович: На мой взгляд, это какой-то развод. Знаю, что изучением стволовых клеток занимаются в нашей Академии наук, но пока только на уровне экспериментов.

А вообще, сейчас очень много хороших безоперационных технологий. Но хорошие технологии хороши в тех руках, которые умеют это делать и с соответствующим оборудованием.

Оля: Только вот как найти те самые «хорошие руки»?

Дмитрий Владимирович: Вы сами решаете, доверять хирургу или нет. В первую очередь нужно ориентироваться на личные контакты. Естественно, в самой клинике вам могут столько донести информации, что вы будете думать, что это лучший врач и лучшая клиника в мире. Доводилось как-то в одном российском журнале читать, что такой-то доктор входит пятерку лучших хирургов мира. Это откровенный бред. Никакой пятерки не существует, как и десятки и вообще какого-либо рейтинга. Поэтому если вы чувствуете, что что-то не совпадает, нет какого-то психологического комфорта, откажитесь от их услуг.

Еще хорошо было бы знать работы этого хирурга, лучше всего пообщаться с его пациентами, найти кого-нибудь в Интернете – сейчас это просто. А покупаться на рекламу, не стоит. Вы же сами знаете, как у нас продвигаются проекты, в том числе и в пластической хирургии.

«Я все жду, когда они попросят меня сделать им губы, как у Зверева»

Аня: Вот уж не думала, что столько всего делают в Минске. А какая вообще самая опасная операция?

Дмитрий Владимирович: От любой можно умереть.

Лера: Вы имеете в виду от наркоза?

Дмитрий Владимирович: Да.

Лера: Ну, это понятно. А по сложности. Я вот слышала, что нос очень сложно делать.

Дмитрий Владимирович: Я бы не сказал. Нос переносится гораздо легче. Другое дело, что нос – это самая частая по неудовлетворенности клиента операция. Переделки носов даже у очень опытных хирургов достигают 30%. Это мировая статистика. Надо настраивать на это пациентов. Даже идеальный нос может не восприниматься самим человеком.

Почему отказались от компьютерного моделирования? Потому что потом пациенты завалили клиники исками, требуя точную копию. А это практически невозможно. У вас, например, в какой-то момент мог гормональный фон изменится или вы сексом позанимались – и все, совсем другой результат.

И если с грудью уже через два месяца пациентка забывает, что делала ее, хотя еще на второй день кричала: «какая я дура! зачем мне это было нужно?», то с носом бывает все гораздо сложнее. Буквально недавно приходила девушка, которая уже полгода не может к себе привыкнуть.

Аня: А я, признаюсь, делала себе нос.

Дмитрий Владимирович: Кстати, очень хорошо сделали.

Оля: А своей девушке вы делали какие-нибудь операции?

Дмитрий Владимирович: Нет.

Оля: И она не просила?

Дмитрий Владимирович: Да нет.

Оля: А если к вам приходит человек, у которого с лицом все нормально и нет никаких особых изъянов, вы как хирург будете его отговаривать: мол, живи, с чем есть, ты и так хорошо выглядишь?

Дмитрий Владимирович: Я искренне считаю, что хирург вообще не должен ничего рекомендовать. Вы приходите к нему с проблемой: большой нос или маленькие губы. Хирург может тебе только сказать, каким способом можно получить желаемый результат.

Или вот, например, приходила недавно ко мне женщина с третьим размером груди и просила вставить импланты еще по 500 мл в каждую. Как пришла, так и ушла. Если это не совпадает с моими эстетическими представлениями, так зачем я буду потом думать, для чего я это сделал?

Вас, конечно, можно раскрутить на все. И пластика -- это тоже бизнес. Но, на мой взгляд, неправильно, человеку, который приходит к тебе с одной проблемой, говорить, что этих проблем у него намного больше.

Таня: А вы видели людей, которые после пластики откровенно стали уродами? Я имею в виду просто из-за огромного количества операций.

Дмитрий Владимирович: Конечно, видел. Бывает, приходят женщины просто узкоглазые после огромного количества ботокса.

Вот у меня есть пациентка, у которой после большого количества геля лицо вообще стало плоское, сбоку смотришь – только нос выступает. И вместо того, чтобы сделать себе что-то более объемное, она хочет еще геля.

Лера: А вот губы, явно сделанные, вам нравятся?

Дмитрий Владимирович: Ну а кому они нравятся?

Таня: А для кого-то ж они это делают?

Дмитрий Владимирович: Когда я консультирую пациенток, которые хотят сделать губы, я все жду, когда они попросят меня сделать им, как у Зверева. Пока не просят.

Лера: А у Анджелины Джоли сделанные губы?

Дмитрий Владимирович: Открытой информации об этом нет.

Таня: Да она вообще вся перекроенная. И в губы хотя бы что-то да колет.

Дмитрий Владимирович: Какой-то московский ресурс однажды попросил меня оценить по фотографии, что у кого было сделано. Я согласился, но не знал, что это будут за фотографии. В итоге прислали порядка 40 снимков каких-то актрис. Причем на одной это актриса 20 лет назад, а на другой сейчас. Попробуй, оцени навскидку. Где-то конечно, было явно видно, что пластика, но зачастую трудно сказать, когда прошло столько времени.

Лера: А вам как мужчине больше нравится красивое, но сделанное лицо или же свое, настоящие, хоть и неидеальное?

Дмитрий Владимирович: У меня были отношения с девушкой уже после операции. Я не знал ее до, поэтому не могу сказать, какая она была, но после она мне вполне нравилась.

Однозначно тут сказать нельзя. Если у человека есть какой-то дефект и он ему мешает жить, то почему бы не пойти и не исправить. Понятно, что в общении это не главное.

Лера: Но, вообще, опасная штука – пластическая хирургия.

Дмитрий Владимирович: Она засасывает.

Таня: При этом никто тебе еще и гарантии не даст, что ты будешь лучше, и тебе это понравится.

Дмитрий Владимирович: Потому что пластическая хирургия должна быть для адекватных людей. А не так, что я вот сейчас подниму себе брови, и у меня возможностей будет намного больше. Надо быть самодостаточным человеком, понимать, для чего вы идете по этой жизни, какие цели и задачи у вас поставлены.

Пластическая хирургия – это не способ достижения, например, брака или завладения каким-то мужчиной. Если такие аргументы идут, то и пациенты потом, как правило, недовольны.

Недавно мы увеличивали одной женщине грудь. С точки зрения хирургической, там было все идеально, зато возникли психологические проблемы. Дело в том, что в то время ее муж нашел какую-то другую, более молодую, женщину, вот она и решила, чтобы вернуть его, сделать себе грудь. Но грудь не оправдала ее надежды. Муж все равно ушел. Зато у нее появились серьезные отклонения, ей стало казаться, что у нее в груди что-то ползает. С ней несколько месяцев работали психологи, психиатры.

В итоге все закончилось тем, что мы ей удалили имплант. Хотя сделано все было хорошо и красиво.

Лера: А профессия о себе дает знать, когда ты общаешься с человеком? Не возникает в голове, глядя на человека: тут бы я подрезал, там бы убрал…

Дмитрий Владимирович: Когда только начинал заниматься, изучал какие-то методики, то смотрел: ага, это как раз под эту методику операция, то под эту. Сейчас такого нет. Хотя иногда, когда видишь стареющее лицо или какую-то явную деформацию, думаешь, зачем человек мучается, когда можно исправить?

Аня: В общем, я решилась: буду делать грудь.

Лера: А мне нравится твоя грудь.

Дмитрий Владимирович: И мне.

Таня: А я бы сделала себе еще и нос.

Оля: А вы кому-нибудь из нас сами бы что-то рекомендовали сделать?

Дмитрий Владимирович: Я принципиально никому ничего не рекомендую. Решать только вам.