Максим Знак из СИЗО: «Тюрьма в 2021 году – отличное место для знакомства с замечательными людьми»

Максим Знак и Мария Колесникова в зале суда (06.09.2021)

Уже почти полтора года известный белорусский юрист, а теперь политзаключенный, Максим Знак находится в СИЗО на улице Володарского в Минске.

Во время избирательной кампании в Беларуси в 2020 году он отвечал за правовые вопросы в штабе экс-главы Белгазпромбанка Виктора Бабарико, а после выборов стал членом президиума Координационного совета оппозиции.

В сентябре 2020 года Максима Знака вместе с оппозиционером Марией Колесниковой арестовали, а в сентябре 2021 года — приговорили к 11 и 10 годам колонии соответственно. 24 декабря 2021 года Верховный суд оставил в силе приговор Колесниковой и Знаку.

— Максим, вы находитесь под арестом уже полтора года, а скоро вас должны отправить в колонию. Как вы себя чувствуете, вы готовы к этому?

— Учитывая обстоятельства, чувствую себя неплохо, хотя накопленная усталость, конечно, есть. Сильно ли изменился, подскажут родные после освобождения. Надеюсь, что не очень сильно.

Новый этап в моей жизни — «этап» — очень вероятен, и я к нему готов. Вряд ли стоит рассказывать подробно, как готовиться к этапированию.

К сожалению, за последнее время белорусы и так получили слишком много знаний и опыта о правилах переписки, передач и прочих аспектах тюремного быта.

— В прошлом интервью для DW вы назвали текст обвинения «голливудским блокбастером». А как вы бы оценили судебный процесс?

— Это выглядит как нелепая трагикомедия, поставленная впопыхах, причем во время спектакля занавес даже не поднимался. Дырки в сюжете, невыученные роли, отсутствие связи между событиями и действиями, отсутствие реакции на реплики — всё это непрофессионально, печально и смешно.

— Вы, Колесникова, Бабарико, фигуранты дела Тихановского получили огромные сроки тюремного заключения. Это значит, что вы главные враги режима Лукашенко?

— Думаю, объяснение проще и страшнее — это вообще не о процессе, а про всех пока не осужденных граждан. Но это не экспертное суждение, ведь ввиду отсутствия информации я не могу его высказать.

Относительно моего мнения: я вообще до сих пор не могу делить людей на «врагов» и «не врагов». Это нормально иметь разные точки зрения, но при этом уважать (а не унижать!) оппонента. Лучше тратить свой эмоциональный капитал на любовь и добро.

Я желаю одного: чтобы часто произносимые с официальных каналов слова о верховенстве закона, ценности выбора народа и недопущении иностранного вмешательства подкреплялись делами.

Если говорим о единстве, то как можно унижать и дискредитировать хотя бы одного человека с отличающимся мнением? Это будет нести единство или раздор? А ведь это мы видим массово и ежедневно. Это неправильно.

— Предлагали ли вам признать вину и написать прошение о помиловании?

— По нашему законодательству невозможно заключить сделку о помиловании. Кроме того, даже если бы это было возможно, я не представляю сепаратные переговоры с учетом сложности имеющейся ситуации. Со стороны уполномоченных лиц никаких официальных предложений лично мне не поступало.

— Не жалеете ли вы о своем решении остаться в Беларуси до конца? Может стоило бы покинуть страну и работать из-за границы?

— Жалею ли я о том, как провел последние 15,5 месяцев? Конечно. Но о поступках жалеть непродуктивно, их нужно оценивать, правильные они были или неправильные.

Из-за границы я не мог бы как адвокат защищать своих клиентов — Бабарико и Колесникову. Я бы мог, наверное, высказывать негодование или глубокую озабоченность, но это не то.

А так, как бы ни парадоксально это выглядело, я все же в каком-то смысле поучаствовал в процессе Марии Колесниковой как адвокат-неадвокат. Все приведенные мною аргументы об отсутствии преступного деяния и состава преступления в действиях исключают и ответственность моего клиента — Марии Колесниковой. Причем как обвиняемого меня не могли лишить лицензии и не дать возможности высказаться в суде.

В то же время ничего экстраординарного или выдающегося я, по моему мнению, не сделал. Это нормально, когда человек, который не совершал преступлений, не бежит за границу, а остается на родине.

Если нужны примеры по-настоящему сильных поступков, то я с детства восхищался писателем и педагогом Янушем Корчаком: он остался со своими воспитанниками, хотя это означало неминуемую смерть. И таких примеров множество.

— Власти активно готовят референдум по изменению Конституции РБ. Как вы думаете, сможет ли новая конституция примирить белорусов?

— По некоторым оценкам, во времена самых суровых политических репрессий в СССР действовала самая прогрессивная в мире конституция. Это не помогло. Я не могу представить изменения в Конституцию РБ, которые решат все накопившиеся проблемы, хотя ряд вопросов можно было бы снять. Но при безальтернативном референдуме, когда рядом нет двух проектов конституции, фактически, выбора не будет.

До сих пор нет опубликованного проекта (проект был опубликован только 27 декабря — DW.). Судя по тем предложениям, которые были озвучены, скорее всего, речь будет идти об изменениях, которые могут оцениваться как нужные или не очень, но точно не приведут ни к каким принципиальным изменениям.

Забавно, что по телевизору показывают социальный опрос, в котором 70% опрошенных сказали, что изменения, конечно, нужны. При этом опрошенные назвали в качестве основных изменений в конституцию сохранение статус-кво. Такое нужное изменение без изменений.

— На ваш взгляд, какие обязательные нормы должны быть в будущей Конституции РБ?

— Еще 2 октября 2020 года я пытался отправить на волю тетрадь, исписанную предложениями в конституцию. Ни адвокатам, ни родственникам ее не передали. Но после встречи в СИЗО КГБ в 2020 году эта тетрадь отправилась в какие-то высокие кабинеты.

Одно из нужных, по моему мнению, изменений — это возвращение высшей юридической силы законам. Сейчас же преимущество имеют декреты и указы президента. Еще летом звучали, правда не очень внятно, предложения об ограничении законодательных прав президента.

Но посмотрим, будет ли это в проекте, в какой форме и станут ли указы подчиняться законам или, к примеру, просто исчезнут декреты, а по юридической силе актов изменений не будет.

— Как вы видите развитие событий в стране в будущем? Что будет «переломным моментом» и когда его ждать?

— Когда такой переломный момент наступит, все не преминут отметить, что давно его предсказали. Я не буду пытаться. «Черные лебеди» по определению не прогнозируемы.

Я надеюсь, что наш «черный лебедь» будет все же белым: это будут достойные и порядочные поступки, настоящее единство позиций, а не какая-то досадная случайность или, не дай Бог, внешнее вмешательство.

— Что вы поняли о Беларуси и белорусах за время вашего ареста?

— Тюрьма в 2021 году — отличное место для знакомства с замечательными людьми. Это касается моего ощущения здесь.

Что касается незапертого общества и событий в стране, то я убедился в мудрости древнего Екклесиаста: «Что было, то и будет, и нет ничего нового под солнцем». Увы, в чем-то наша история повторяется.

Но есть слова и в другом библейском сюжете, начертанные на кольце Соломона, которые вселяют надежду: «И это пройдет».