Майкл Наки: «Если история с Путиным еще какая-то интригующая, то с Лукашенко все понятно»

— Репрессии, даже сталинские, нужны не для того, чтобы загнобить как можно больше людей. Они нужны для того, чтобы повысить для каждого отдельно взятого человека цену его высказываний или действий, — объяснил Майкл Наки в эфире канала Л*мпа. — Маховик репрессий раскручивается не тогда, когда это приходит в голову диктатору, а когда цена, с точки зрения власти, перестает быть достаточно высокой.

На самом деле, это замкнутый и очень порочный круг. Когда увеличивают репрессии, соответственно, людей, готовых хоть на что-то, там, на антивоенный пост, становится меньше, потому что риски повысились.

Но в момент, когда ты за пост в твиттере и за, условно, убийство военного получаешь равные сроки, для тебя уже нет большой разницы с точки зрения рисков.

Поэтому общее количество людей, которые делают хоть что-то, снижается. Но радикализм тех, кто все еще что-то делает, увеличивается. И дальше будет еще больше репрессий, еще больше радикализма — и так, пока режим не рухнет. Пока эта формула действует так почти всегда.

Не действовала она только у Сталина, мы не увидели там какого-то большого и радикального ответа со стороны общества. Но там есть искажение в виде Великой отечественной войны, потому что, когда она началась, стало как-то сложно и с диктатором бороться, и с армией, которая приходит и убивает.

За счет этого произошло какое-никакое единение, и эти бесчеловечные репрессии немного снизили свой запал, и Сталин на этом драйвере существовал и после войны. Тем более что большое количество молодых людей, а именно они, как правило, драйверы радикального сопротивления, погибли.

Поэтому сейчас, мне кажется, репрессии (в России) будут нарастать. Ответно реакция тоже будет нарастать, и это продолжится до падения режима.

Потому что в какой-то момент диктатор загоняет себя в ловушку, из которой у него нет выхода.

Выходит, если ты не увеличиваешь репрессии, получаешь больше сопротивления. Если ты их увеличиваешь — получаешь меньше сопротивления, но более радикальное.

Если ты отматываешь назад, снижая накал репрессий, то увеличивается количество недовольных людей. Это такая ловушка, из которой выхода особо нет, — подчеркнул политолог.

Сценарий по описанной формуле он считает вполне реальным для современной России, также высказывает свои предположения относительно конца диктатуры в Беларуси.  

— Сейчас у Путина очень мало «escape-опций», то есть как бы он мог выйти из всего этого. Когда он только начал вторжение, еще первые недели, примерно до Бучи, когда еще собирались переговорные группы, у него было какое-то количество опций, что называется «вернуть все к 23 февраля».

Но чем больше он делает, тем меньше у него таких возможностей. Последняя точка, которая этому очень сильно помешает, это ордер МУС. Он уже технически делает невозможным это возвращение.  

Но, к сожалению, из-за того, что страна большая, ядерное оружие и т.д., продолжаться все может довольно долгое время. И это самое ужасное.

Ведь все знают, чем все закончится. Потому что не может устоять такой колосс на глиняных ногах: с несамостоятельной экономикой, без международной поддержки, в полной изоляции, с коррумпированной не очень боеспособной армией, с абсолютно отрицательным отбором среди функционеров.

Он не может выдержать долго. Но падая, он захватывает с собой в бездну все больше и больше людей.

А конец Лукашенко случится моментально, прямо быстро. Он не сможет долго держаться. Если история с Путиным еще какая-то интригующая, то с Лукашенко все становится понятно, как только Путин оказывается не у власти, — полагает Майкл Наки.