Лучшее чувство
Если оглянуться, заметишь множество людей, которыми движет страх. Это главное чувство и главный аргумент для принятия решений.
Я довольно много езжу по стране. В городе Лабытнанги, в
ресторане гостиницы «Семь лиственниц» я встретил человека, прятавшего страх в
кошельке. Мы сидели веселой журналистской компанией в ресторане и разговаривали
про то, какой негодный политический режим установился в стране и какой негодный
президент страной управляет. А за соседним столиком сидел человек лет
пятидесяти. Он ел соленую рыбу муксун. Он просто ужинал. Он наверняка приехал
по каким-то делам в город Лабытнанги, потому что какой же нормальный человек
приедет на полярный Урал, если у него там нет бизнеса.
Этот человек за соседним столом был вполне преуспевающим и
независимым, обеспеченным и уверенным в себе. Он доел рыбу муксун и, пока ему
несли горячее, отправился к консьержке сказать, что вот, дескать, в ресторане
за соседним с ним столиком сидят молодые люди и ругают во всеуслышание
президента и правительство. Не знаю, что должна была сделать в ответ
консьержка, может быть, позвонить в милицию или управление ФСБ. Не знаю,
звонила ли она куда следует, но мне без всякого смеха эта милая девушка
рассказала, что на меня поступил донос. Не знаю, что я должен был делать, по ее
мнению. Бежать?
Я только жалел, что не успел спросить у ресторанного своего
соседа, почему мне нельзя ругать президента и какую выгоду можно получить от
того, что станешь доносчиком. Этот человек поужинал и ушел. Вероятно, бояться.
В городе Архангельске я встретил человека, у которого страх
записан был в трудовой книжке. Он работал главным врачом больницы. У него в
кабинете над рабочим столом висел портрет президента Путина. Тут уж я спросил,
какого черта в кабинете врача висит портрет президента Путина, а не портрет
хирурга Пирогова, например. Доктор испугался, зашикал на меня и замахал руками
так, как будто портрет президента на стене может слышать.
В Москве я встретил человека, носившего страх во рту, как
змея носит во рту яд. Этот человек
работал начальником отделения ГАИ. Я нарушил правила движения. У меня изъяли
права. Я пришел в отделение ГАИ разбирать мой случай и был представлен
начальнику. У него на стене висел
портрет президента Путина. Начальник ГАИ сказал, что совершенное мною
правонарушение серьезно и карается лишением прав на срок до четырех месяцев.
— Это максимальное наказание, — возразил я. — На самом деле
меня ведь можно и оштрафовать всего на триста рублей.
— Не боитесь? — переспросил начальник ГАИ.
— Нет, — соврал я,
потому что на самом деле боялся почему-то.
— Тогда мы отразим в протоколе, что нарушение вы совершили
на той самой улице, где за прошедший год погибло в дорожно-транспортных
происшествиях семь человек.
Тут я перестал бояться. Бояться дальше было противно.
Потом я встретил человека, выносившего страх во чреве. Это
была моя собственная мама. Вернувшись из Лабытнанги, я со смехом рассказал маме
про комического ресторанного доносчика, а мама отвечала, что этот человек за
соседним столом был мудр, потому что никогда не стоит во всеуслышание поносить
президента в общественных местах. Я удивился маминой реакции и рассказал маме
про архангельского врача, украсившего кабинет портретом Путина, вместо того
чтоб украсить его портретом Пирогова. Мама и врача тоже посчитала мудрецом,
потому что стоит, конечно же, прогнуться перед властью, чтобы власть не мешала
тебе спокойно лечить детей.
Я удивился еще больше и рассказал маме про начальника ГАИ,
который пугал меня тем, что пришьет к моему делу погибших людей, в гибели
которых я заведомо невиновен. То есть я виноват, конечно, в пересечении
сплошной линии, но не в гибели людей.
Мама назвала меня дураком и велела никогда не дерзить
начальству.
— Перестань, мамочка, чего ты боишься? И вообще, начальник
ГАИ — он же мне не начальство, я же не гаишник.
— Я просто боюсь, — отвечала мама. — Ты же мой сын, и я за
тебя боюсь. Всегда.
Читайте еще
Избранное