Лев, ягненок и мобильник

В Краснодаре за получение взятки в 410 тыс. долларов задержан начальник сочинского управления Федерального агентства управления федеральным имуществом (ФАУФИ) Сергей Евдокименко.

Ему повезло больше, чем Сергею Королько, начальнику управления реализации конфиската в Российском фонде федерального имущества (РФФИ) — того просто зарезали в Новосибирске. И у ФАУФИ, и у РФФИ много общего, в частности торговля конфискатом. Объявления "Работа с ФАУФИ — оценка конфиската" встречаются в сети так же часто, как "Готов сотрудничать с РФФИ по всему спектру продажи конфиската".

Что есть конфискат, знают все. Классика жанра — прошлогодняя история, когда управление МВД изъяло 300 тонн мобильников оценочной стоимостью $80-100 млн. А потом — в "соответствии с договором" с РФФИ — реализовали конфискат через несколько ООО за 82 млн руб.

Ударники конфиската кишат на рынке, как пираты в Карибском море. Гребут все: от швейцарских часов до зажигалок. Передел рынка не является целью. Захватчики пока остаются на уровне викингов, грабящих земли Нейстрии, и не доросли до Ролло, ставшего герцогом Нормандии. Крупных начальственных интересов там не задействовано — чай не ЮКОС щиплют. Просто мелкие шайки, в которых сотрудники разных ведомств кооперируются на уровне замначальников управлений.

Однако никто, кто публично пошел против пиратов, не выиграл — попытка компании "Евросеть" доказать, что она не верблюд, напоминала переложение бессмертной басни Эзопа о льве и ягненке для эпохи сотовой связи. Как мне заметил один из таких пострадавших, "смысла нет поднимать шум, так вопрос не решить". Но вот господин Евдокименко арестован за взятку, а господин Королько и вовсе мертв. На примере удачной обороны — Евдокименко и Королько — и неудачной обороны — "Евросеть" — легко понять, что можно и что нельзя.

Ни в коем случае нельзя обращаться в суд. Этим вы ставите под сомнение основное право системы — право отнимать. Система обязательно встанет на защиту своих прав.

Ни в коем случае нельзя делать конфликт публичным. Этим вы подаете сигнал — "я слаб". К вам тут же придет еще два десятка субъектов — не затем, чтобы решить ваши нынешние проблемы, а чтобы обещать вам новые, если вы не пойдете под "крышу". Все остальное можно.

Можно посадить — потому что та же самая система, которая никогда не покусится на право чиновника грабить, с удовольствием посадит этого же чиновника и потребует у него денег за освобождение. Так вы не идете против системы, наоборот, вы помогаете ей реализовать святое право ставить на бабки кого угодно.

Можно убить. Потому что люди, занятые кто яхтами, виллами, кто бизнесом жены, слишком дисквалифицировались, чтобы раскрывать убийства. Классический пример — убийство губернатора Цветкова. Список людей, бизнес которых покойник уполовинил, хоть и велик для Магадана, но все же конечен — а кто сел по этому делу? Советница губернатора госпожа Тихачева, на которую записывались полученные им бизнесы. То есть единственный бизнесмен в Магадане, которому не было никакого смысла убивать губернатора, но которого после смерти губернатора было легко раскулачить.

Это как в Ингушетии. Там тоже люди, у которых пропали родичи, не жалуются. Зачем? Пожалуешься — пропадешь вслед за родичем. Зато количество покушений на милиционеров растет, и система молчит об этом, так же, как она молчала о тех, кто стал жертвой этих милиционеров.

Многие бизнесмены теряются при наезде от невозможности доказать машине, что дважды два — четыре. Однако машина на самом деле состоит из двух-четырех конкретных человек, как правило врущих о своих покровителях, легко уязвимых в уголовном смысле и имеющих такое количество обобранных ими врагов, что повесить их труп на кого-нибудь при чудовищной дисквалификации органов просто нереально. И как только российский бизнес это осознает до конца, боюсь, он изменит свои стереотипы поведения — по ингушскому варианту.