Ковалкин: «Это как дырявое ведро»

Авторы проекта «Кошт урада» обращают внимание, что особенно быстро растет именно краткосрочный долг — плюс 22,3% с начала года. Кредиты, судя по всему, берутся на выплату зарплат и покрытие прочих текущих нужд.

— Сколько могут протянуть предприятия, которые берут кредиты в банках на выплату зарплат?

— Все очень сильно зависит от предприятия. Как правило, те, кто начинает брать кредиты на выплату зарплат, находится в достаточно тяжелой ситуации. То есть у них настолько не хватает оборотных средств в виде выручки, что они вынуждены идти за деньгами в банки. Скорее всего, это отсрочка банкротства, не более того.

— Сохранится ли в ближайшие месяцы эта тенденция — занимать деньги у банков?

— Да, судя по всему, ситуация будет ухудшаться. По всем показателям видно, что падают реальные доходы населения, безработица точно будет расти.

Экспорт в Украину и страны ЕС резко упал, а это означает, что очень многие госпредприятия, которые были ориентированы на него, будут испытывать очень большие трудности. Это, прежде всего, вся нефтехимия, калийка — то, что уходило на экспорт.

По сути, это была тема работы на арбитраже, когда в России закупалось дешевое сырье, немного перерабатывалось и дальше перепродавалось в Украину и страны ЕС. Либо даже не перерабатывалось, а просто происходили схемы реэкспорта.

В общем-то все эти предприятия, которые работали по такой схеме, сейчас испытывают очень большие трудности из-за санкций, потому что рынки сбыта закрыты с большего и вот этот арбитраж, или его еще называют маржа между купи-продай, брать неоткуда.

Следом начинаются финансовые проблемы, непонятно, из чего платить зарплату.

— Мы видим, что белорусские власти избегают банкротства предприятий. Как они поведут себя в нынешней ситуации?

— Скорее всего, они продолжат эту политику. Какое-то время продолжатся попытки вливания денег в эти предприятия разными способами. Один из таких способов — пойти взять кредит на зарплату, чаще всего в госбанк, потому что коммерческий банк под такие вещи денег не даст по понятным причинам — это невозвратные деньги.

Второй вариант — это дофинансирование и капитализация, а проще говоря, увеличение уставного капитала. По этой схеме Беларусбанк обычно финансировали, чтобы он и дальше мог работать, и ему хватало ликвидности.

Ну, и третья схема — это различного рода субсидии предприятиям, целевые кредиты через различные схемы, связанные с Банком развития, выпуск облигаций и их выкуп Минфином. Тут схем много. Поле для творчества есть, но все сводится к тому, что рынков сбыта нет, доходов у предприятия нет, нужно как-то влить денег.

Понятное дело, что неработающие предприятия отправят людей сначала на сокращенную неделю, потом начнут увольнять, и от предприятия потихоньку останутся самые незаменимые кадры плюс самые приближенные к руководству региона и директору сотрудники.

Первые — потому что хоть как-то нужно обеспечивать консервацию этого предприятия, а вторые — потому что личное отношение.

— То есть по итогу вливания не спасут предприятия?

— Безусловно, не спасут, потому что основная проблема — это потеря рынков сбыта из-за санкций. Если она не решена, все остальное не имеет значения.

Эти вливания могли бы помочь в том случае, если бы предприятие имело какое-то инвестиционный цикл, взяло большие кредиты на переоборудование, улучшение качества продукции. И вот у них есть временное окно — около полугода-год, когда они уже вложились, сбыт еще не идет, но рынок сбыта есть. В таком случае любой коммерческий банк посмотрел бы на эту ситуацию и подумал бы: деньги не разворованы, их вложили в производство, есть временные трудности, нужно сохранить коллектив, который это оборудование приводит в движение. В таком случае кредиты бы помогли.

В нынешней ситуации рынка сбыта нет, сколько ни вливай — это как в дырявое ведро.

— Банкротство — лучший выход для предприятий, которые берут кредиты на выплату зарплат?

— Банкротство на самом деле не лучший выход. Лучший — это полное изменение политики государства.

В конце концов, нужно предпринять действия, которые будут способствовать снятию санкций. Это начало переговоров с оппозицией, закрытие своей территории для российских войск, чтобы с белорусской территории не шла агрессия в отношении Украины и так далее. Исключить все эти причины, по которым санкции введены.

Вот когда они будут сняты, можно говорить про рынки сбыта. Это основная проблема. Все остальные проблемы — тактические.

С одной стороны, можем обанкротить предприятие, люди уйдут на улицу. Если бы не было санкций, можно было бы заниматься реструктуризацией экономики. Условно говоря, подхватить этих людей с помощью пособия по безработице, организовать их переквалификацию и устроить на других предприятиях, которые растут. Для экономики это нормально. Одни предприятия закрываются, другие открываются. Тут надо людям обеспечить какой-то переход. Тогда бы это сработало.

В нашей же ситуации, когда рынки в принципе закрываются, когда идет регресс, деградация в целом экономики, эти меры не сработают, потому что уходить некуда.

Единственное, что могут делать в этой ситуации — переориентироваться на те рынки и страны, которые не вводили санкции. Но мы же понимаем, что это будет регрессивное импортозамещение.

Это будет означать, что все производство будет строиться на технологии 70-80-х годов 20 века. Если мы говорим про трактора и автомобилестроение, то это будут стандарты 20 века. Полагаю, даже африканцы будут думать, покупать это все в хозяйство или нет. А собственных технологий-то нет.

То есть, если можно путем регресса что-то сохранить, это, наверное, единственный выход на сегодняшний день для крупных предприятий. В то же время для них обход санкций сильно затруднен. Им же нужны комплектующие в товарных объемах, а не когда челнок поехал на рынок, закупил что-то привез и продал в Беларуси.

Здесь речь идет о стандартизированных больших закупках. Это в условиях санкций невозможно. И смысл санкций именно в том, чтобы лишить Беларусь и Россию того технологического потенциала, которым они обладают, чтобы остановить войну. Поэтому это выглядит безвыходно.