Филин

Михаил Мишкин

Котов: «На фоне войны акценты сместились, и сейчас не так комфортно «отбеливать» ни российский, ни белорусский режим»

Филин обсудил с экс-чиновником, кто может стать лоббистом нашей страны.

Бывший канцлер Германии Герхард Шредер, который ранее заявлял, что находится в Москве «в отпуске», теперь сообщил, что в конце июля встречался с Путиным, и озвучил нескольким крупным медиа послание Кремля: мол, сделку по зерну можно расширить, договориться с РФ и в итоге прекратить военные действия дипломатическим путем.

Очевидно, несмотря на однозначное осуждение международным сообществом российской агрессии, у России все еще остаются западные лоббисты и сторонники. Так, помимо «газового Герда», с риторикой в поддержку Москвы выступает то президент Сербии Александр Вучич, отказавшийся поддержать санкции против РФ, то премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, заявляющий, что «Украина никогда не победит».

Для Беларуси ситуация выглядит гораздо хуже. Если в 2008-м нанятый властями политтехнолог лорд Белл старался хоть как-то улучшить международный имидж страны, но прорывов не достиг, то после 2020-го подобная миссия выглядит и вовсе недостижимой. Ни «письмо Макея», ни обращение Лукашенко к генсекретарю ООН не дали тех результатов, на которые, вероятно, рассчитывали власти.

Способен ли сегодня хоть кто-то выступить лоббистом Беларуси и положительно повлиять на репутацию страны-соучастницы российской агрессии, или как минимум до конца войны об этом речи не идет?

— Не соглашусь, что серьезных попыток отбелить имидж Беларуси после Тима Белла не было, — отмечает в беседе с Филином бывший сотрудник Администрации Лукашенко Анатолий Котов. — Были, хотя, возможно, не имели столь системного характера, поскольку лорд Белл и его агентство отрабатывали конкретный контракт.

Например, можно вспомнить, как пытался укрепить связи с Беларусью крупный австрийский бизнес и сам федеральный канцлер Австрии Курц, который приезжал на мероприятия в Тростенце (в 2019 году, и символично, что это был памятник жертвам нацизма, созданный за счет австрийской стороны, — Ф).

В любом случае, будут люди, которые заинтересованы, чтобы с Беларусью продолжались бизнес, торговля и транзит, и так или иначе время от времени в медиапространство будут попадать разговоры на эту тему.

В настоящий момент, видимо, будет продвигаться нарратив, что на фоне Путина Лукашенко не самый главный диктатор, и надо бы с ним как-то поговорить, чтобы оторвать его от России. Хотя последнее сделать уже, в общем, нереально.

Дело в том, что европейский лоббизм выстраивания отношений с Лукашенко базируется на двух посылах. Первое — нам нужно торговать друг с другом, и значит, договариваться с тем, кто решает вопросы (а в стране такой «решала» один), и второе — через политику вовлечения в диалог мы сможем вывести Лукашенко из сферы российского влияния, потому что Европа априори более привлекательна.

Европа-то, конечно, привлекательнее — только Лукашенко туда не хочет. Потому что у него не получится в Европе, как в Беларуси и России — у него немножко другая модель ведения бизнеса, которая не имеет ничего общего с понятием права, закона.

Но эти заблуждения, говорит собеседник «Филина», все же будут продолжать вбрасываться и будет повторяться мысль: не столь уж плох правитель Беларуси, а значит, разговаривать с ним надо. То же самое лоббисты говорят и о Путине, настойчиво предлагая звонить, разговаривать, договариваться, «иначе будет хуже».

— Каждый живет в своей реальности, и в Европе она такова: нормальные люди разговаривают, а не объявляют друг другу войну. Но, к большому сожалению, путинская Россия, равно как и лукашенковская Беларусь — это точно не Европа. Хотя ментально страна — двумя ногами в Европе, и хотела бы жить, как западные соседи. Поэтому попытки диалога есть и будут, это бизнес-лоббизм, чьи интересы ощутимо страдают.

В ноябре прошлого года мы были свидетелями попытки собрать в Вене конференцию по белорусскому вопросу — вот вам страна, одна из наиболее серьезных инвесторов в Беларуси и одна из самых заинтересованных в том, чтобы белорусский политический кризис закончился. Просто на фоне войны акценты сместились, и сейчас не так комфортно «отбеливать» ни российский, ни белорусский режим.

Впрочем, всем, кто сомневается и надеется, что можно договориться, Анатолий Котов предлагает вспомнить, где сейчас председатель правления «Приорбанка» (Сергей Костюченко, он же, на секундочку, почетный консул Австрии в Беларуси):

Как раз на днях он срок получил, и находится в заложниках.

Это сигнал и одновременно предупреждение всем, кто попытается занять более правильную, с точки зрения моральных принципов, позицию — что их бизнес будет на грани рейдерского захвата, а руководство медленно, но верно будет пополнять ряды не экономических, а на самом деле политических заключенных.

— Продолжая тему имиджа страны — на ваш взгляд, насколько удалось повлиять на него демсилам за пределами страны за эти два года? Получилось донести до Европы месседж, что белорусы, Беларусь — не равно Лукашенко?

— Этот нарратив стал серьезным и востребованным только после начала второй фазы войны в Украине. До этого такой четкой сегрегации, что есть белорусы, а есть «лукашисты», не было.

Сейчас важно проводить водораздел между этими двумя категориями. Потому что белорусы пострадали два раза: первый — от режима, второй — от последствий жесткой реакции на действия режима. И сейчас этот тезис действительно крайне востребован, его начали мощно продвигать — но все равно он пока еще недостаточно укоренился.

Самая главная страна, где его нужно продвигать — Украина, а здесь сделать это объективно сложнее. Но это та самая неблагодарная работа, которая должна быть выполнена, и особая ответственность на тех, кто заявляет о себе как о белорусских политиках.

Это задача номер один, объяснять в Украине разницу между белорусами и лукашистами.

Потому что именно отношение украинцев и Украины к белорусам во многом уже определяет судьбу белорусов как в Украине, так и в европейских странах, куда многие выехали. Иначе всех будет проще грести под одну гребенку — и на примере Чехии и Эстонии видно, что она достаточно жесткая. И доказать, что ты не верблюд, очень сложно.

Также нельзя исключать и бюрократического подхода европейцев, сокращающих количество участников административных процедур, но задача белорусских политиков — не давать европейцам возможности облегчать себе жизнь за счет белорусов, которые пострадали дважды.

— А это реально сделать до конца войны?

— Необходимо, иначе имидж Беларуси будет безнадежно испорчен. Но важно избегать эмоциональных крайностей: у белорусов не должно быть чувства чрезмерной ответственности за то, что творит Лукашенко, но и не должно быть обид на украинцев. С ними нужно разговаривать, объяснять.

Да, это сложно сделать, когда объективно в общем объеме помощи, которую мир оказывает Украине, белорусский вклад в абсолютных величинах маленький — а ракеты летят. Поэтому нельзя переоценивать наш вклад в борьбу украинского народа за свою независимость.

Я не понаслышке сталкиваюсь с позицией, что белорусы сделали для победы Украины больше, чем сами украинцы. Это можно говорить, где угодно: на паркетах в Европе, в тени своего штаба или офиса, но не в Украине — это самооправдание вызывает у украинцев в лучшем случае недоумение.

С другой стороны, для того, у кого есть миллиард, дать миллион — не проблема, а имеющему тысячу отдать пятьсот — большая проблема.

Беларусь находится во второй категории, и это тоже нужно терпеливо, долго и последовательно объяснять: мы помогаем, несмотря на то, что нам самим хреново, и отдаем фактически последнее. Такой, на самом деле, библейский сюжет.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.8(27)