«Когда ехал, накатывались слезы: почему я должен уезжать, если не совершил ничего такого?»

Илья Андреев (имя изменено) в конце 90-ых стоял у истоков газеты «Шаг», которая когда-то была одной из самых популярных в Барановичах. Однако в 2003 году власти ее закрыли. После этого мужчина посвятил себя бизнесу и политической деятельности, а в 2020-м, как и тысячи белорусов, выходил на акции против фальсификации президентских выборов.

В апреле этого года Илья был задержан сотрудниками ГУБОПиК, а в мае — эвакуирован из Беларуси. Собеседник «Салідарнасці» делится, как непросто было независимой прессе в нашей стране еще двадцать лет назад, про «маски-шоу», которое устроили силовики у него дома, и как чудом оказался на свободе.

— В конце 90-ых я работал электромехаником в районном узле электросвязи в Барановичах, где организовал свободный профсоюз. За это меня уволили. Тогда у меня и моих единомышленников появилась идея открыть городское радио, — вспоминает Илья. — Мы пришли к одному предпринимателю, он предложил сначала потрудиться над газетой, поскольку у него уже было открыто издание.

Нас было трое, и мы на голом энтузиазме начали работать — тот предприниматель дал только газетную бумагу.

С проблемами «Шаг» сталкивался во время избирательных кампаний, поскольку публиковал материалы с независимыми кандидатами в президенты. Из-за этого, рассказывает мужчина, газету выбрасывали из сети распространения в магазинах.

— Когда на учредителя в очередной раз надавили особенно сильно, он был вынужден меня уволить. На всякий случай у нас было зарегистрировано издание с похожим названием — «Местная газета Шаг», и после случившегося весь коллектив перешел туда.

В 2003 году, когда была закрыта «Белорусская деловая газета», «Шаг» опубликовал материалы, написанные журналистами БДГ.

— Уже после первого номера приехала комиссия и запретила печататься дальше. Тогда мы нашли типографию в Несвиже, где директор согласился выпустить тираж, но после выхода второго номера его уволили, а нам отказывали в печати по всей Беларуси.

Когда газете не дали работать, я открыл маленький магазин с товарами для красоты и здоровья. Самое страшное в белорусском бизнесе — то, что закон имеет обратную силу. Что-то приняли задним числом, и этим задним числом ты должен подводить оплату налогов. Мало того, очень запутанная система налогообложения, которая постоянно меняется — ее порой не знают даже сами налоговики.

В 2020 году, рассказывает Илья, у него появилась надежда на перемены в родной стране:

— Сколько людей подписывались за независимых кандидатов, сколько человек ждали у своих избирательных участков результаты выборов — как аплодировали тем, кто посчитал голоса честно! Люди думали, что наконец-то правление Лукашенко закончилось. Но когда начались массовые протесты, стало понятно, что власти будут удерживаться силовым путем.

Просто немыслимо, что на улицы вышло столько людей! И как много людей пострадало — кто уехал, кто в заключении. Страшно, как над ними издеваются. Это я ощутил на себе, когда сидел на Окрестина.

Мужчина, живя в Минске, ходил на акции протеста с тысячами других белорусов. Спустя два с половиной года после выборов нашелся человек, который под псевдонимом написал на Илью донос за участие в митингах с припиской: «Андреев на митинге в майке «Свободу Статкевичу» — ярый змагар».

— Задержали меня в начале апреля. В тот день утром раздался продолжительный звонок в дверь. У нас на площадке девять квартир, я подумал: ну кто может звонить в такую рань да так долго? Решил посмотреть, может, у кого что случилось.

Как только подошел к двери, в глазок посветили стробирующим фонарем и сказали: «Открывайте, милиция. Или будем ломать дверь».

Когда я открыл, меня бросили лицом на лестничную площадку, руки заломили за спину, затем ворвались в квартиру, где на пол положили жену, которая была в ночной рубашке. Это были сотрудники ГУБОПиК.

Потом нас подняли, запросили телефоны всей семьи, посмотрели компьютер, провели обыск. Мне сказали собираться, отвезли в ГУБОПиК, где сняли со мной «покаянное видео». Текст они не писали, просто наговаривали в духе «я раскаиваюсь» и т.д. Я понял, что нужно говорить то, что они хотят слышать, хотя внутри у меня все кипело.

Была злость и обида, что здесь все украдено. Это они должны оказаться на скамье подсудимых — те, кто украл выборы, а не те, кто вышел против фальсификации.

Видео с якобы признанием вины Ильи силовики опубликовали в своем телеграм-канале. В подписи они указали, что мужчина написал более трех тысяч комментариев, что и послужило основанием для уголовного дела.

— Но это ложь, этому верить нельзя. Там на всех дверях висят буквы Z, V — складывается ощущение, будто в ГУБОПиКе не белорусы орудуют, а россияне.

Я читал памятки, как обезопасить себя, и там просили не писать никаких комментариев. Я и не писал. Мой телефон согласно всем рекомендациям также был вычищен. То есть силовики ничего не нашли на меня, кроме той фотографии с марша.

Илью отвезли на Окрестина, где он провел пять дней.

— Там меня поместили в карцер на первом этаже, он был рассчитан на одного человека, но нас было восемь. Все, кто там оказался, сидели за «политику». Там их называют просто —  «бчб». Со мной были учитель, администратор кинотеатра, официант, фитнес-тренер. В основном это люди, которые уже отошли от протестной активности, а тут их настигло за 2020-й год.

Один парень сидел за регистрацию в фейковом боте плана «Перамога». Была также семья, у которой во время обыска нашли фотографию на марше, где стояли муж с женой и их дочка. Всех их задержали по «народной статье».

Несколько дней я и мои сокамерники просили выдать туалетную бумагу, но нам три дня говорили, что ее нет. Это просто издевательство над человеческим достоинством. Там нет ничего святого — просто концлагерь.

Я не понимал, как мы будем спать. Сокамерники сказали: «Увидишь». Когда пришло время отбоя, мы просто легли на голый бетонный пол. Было очень холодно. Вместо подушки был тапок. Так мы спали до двух ночи, потом нас поднимали, спрашивали ФИО. Мы называли и ложились снова. Пока на этих камнях пытаешься заснуть, тебя уже снова поднимают в четыре утра. Свет при этом не выключается.

Два раза в день нас всех выводили в коридор на «шмон», проверяли, нет ли у нас чего-то запрещенного, хотя откуда там может что-то взяться? Не было ни книг, ни писем. Благо мы были близки по духу с сокамерниками. Молодой учитель истории выступал с лекциями, мы внимательно слушали и потом аплодировали ему.

Пока Илья был в неволе, его жена начала собирать документы, чтобы мужа освободили в связи с инвалидностью второй группы.

— В итоге меня выпустили под денежный залог в размере 4 тысячи долларов. Какие-то сбережения у нас были, что-то жена одолжила. Позже мне позвонили из суда, сказали о назначенной дате судебного заседания. Тогда я обратился к адвокату, он посмотрел на дело и сказал, что в моем случае будет только колония, и инвалидность этому не помеха. Мы посовещались с женой и решили, что на зоне со своим букетом болезней я просто не выживу.

Чтобы покинуть Беларусь, мужчина обратился в фонд «B*sol»:

— Я бы посоветовал всем, кому небезопасно в Беларуси, не бояться обращаться в эту организацию. Там скажут, что необходимо предоставить и помогут в эвакуации. Все прошло успешно, за что я им очень благодарен.

Суд по моему делу состоялся, когда я уже уехал. Там приняли решение приостановить уголовное дело, а меня объявить в розыск.

Собеседник «Салiдарнасцi» признается, что сейчас чувствует себя хорошо — организм успокоился, мужчина смог спать. Однако его не покидает тоска:

— Надежда вернуться в свободную Беларусь не теряется. Очень тяжело оторваться от родины. Когда ехал, накатывались слезы: почему я должен уезжать, если не совершил ничего такого? В Польше подался на международную защиту, но думаю, что осенью Беларусь будет свободной, и я вернусь.