Какие уроки белорусы могут извлечь из литовской истории

Литовцы находились на грани исчезновения, но смогли в крайне неблагоприятных условиях возродиться и создать государство. Короткий, но чрезвычайно важный период между двумя мировыми войнами сыграл ключевую роль в судьбе наших соседей.

В Российской империи литовцы на протяжении длительного времени подвергались сильнейшей ассимиляции. Дошло до того, что в XIX веке ученые заговорили о предсмертном состоянии этой нации.

На момент начала первой мировой в Каунасе литовское население составляло только 12% от общего числа жителей, в Вильнюсе – 2,5%.

– 98% литовцев в то время жили в деревнях и имели низкий общественный статус, – рассказывает «Салідарнасці» ведущий научный сотрудник Института истории Литвы Чесловас Лауринавичюс. – Поляки, евреи, татары, караимы – все стояли выше на социальной лестнице.

Соответственно, в городах практически не говорили на литовском. Прогрессировали полонизация, германизация и русификация. «Иногда казалось, что безнадежную борьбу за возрождение родного языка и культуры вели лишь немногочисленные энтузиасты», – пишет онлайн-издание zn.ua.

– Веками наш язык был зажат в глухих деревнях, – подтверждает Чесловас Лауринавичюс.

Несмотря на все это, Литва в 1918-м стала независимым государством.

«Почему же литовцам, чья страна на порядок меньше, а значит, при прочих равных условиях, слабее, чем Украина, удалось то, чего не удалось сделать нам? – задается вопросом zn.ua. И отвечает: – Прежде всего, в Литве не было такого позорного явления, как украинская атаманщина, распри, разъедавшие изнутри силы только что провозглашенного государства. Практически все литовские самостийники объединились во время войны за независимость вокруг Смятоны, хотя, как показало ближайшее будущее, далеко не всем нравилась его политическая программа, да и личные качества».

Президиум Литовской Тарибы – органа власти, провозгласившего независимость Литвы. Антанас Смятона сидит слева

Разумеется, это не единственный фактор, определивший ход событий, но весьма важный.

– Тяга к консолидации у литовцев действительно была довольно сильной, – констатирует Чесловас Лауринавичюс. – И Антанас Смятона сыграл огромную роль в становлении нашего государства.

Будущий руководитель Литвы сам родился в селе. Активную деятельность на ниве национального возрождения Смятона развил еще на стыке XIX и XX  веков. Он издавал газеты, работал в Литовском научном обществе и в итоге стал яркой политической фигурой.

Именно энергичные, а порой и дерзкие действия Смятоны и его соратников сыграли решающую роль в 1918-м. Геополитическая ситуация была сложнейшей: на литовские земли в той или иной степени претендовали Германия, Россия и Польша. Но немцы потерпели поражение во второй мировой, а Советы решили временно отказаться от этого региона по ряду причин, в том числе из-за очевидных ментальных различий (существенную роль сыграло то, что литовцы исповедовали католицизм, а не православие).

– Мы должны были стать составной частью польского государства, но выстояли и приобрели независимость, – говорит Чесловас Лауринавичюс.

Москва заметила, что литовский народ не хочет «в Польшу» и стала слать сигналы политической поддержки – не сдавайтесь. Немцы тоже имели свой интерес ограничить польское влияние и потому помогали литовцам: и экономически, и дипломатическими средствами, и оружием. В игру вмешалась даже Великобритания, которая активно конкурировала с Францией. А поскольку Париж дружил с Варшавой, то Лондон подыгрывал её оппонентам.

В этом водовороте литовские элиты блестяще использовали свой шанс. И это касается не только провозглашения независимости, но и того, что последовало дальше.

– За 20 лет удалось сформировать литовскую идентичность, – объясняет «Салідарнасці» Чесловас Лауринавичюс. – Главным образом благодаря целенаправленному развитию национальной школы и языка. И оказалось, что он вполне соответствует цивилизационным требованиям.

Сопротивление переходу на литовский в городах было довольно сильным, но властям хватило твердости претворить свои планы в жизнь. Процесс модернизации – как культурной, так и экономической – пошел ускоренными темпами. И в этом велика заслуга Смятоны, говорит историк:

– Это был необычный диктатор: ученый, который изучал древние языки. Не жестокий, без фанаберии. Смятона был уверен, что народ нужно просвещать. Он спокойно, но постоянно говорил: «Литовцы, надо учиться, развиваться». Смятона сделал Литву литовской.

Методы, которыми действовал тогдашний руководитель страны, и сегодня вызывают споры среди его соотечественников.

– По моему мнению, либеральная демократия в той обстановке не могла существовать, – высказывается по этому поводу Чесловас Лауринавичюс. – Авторитарный режим был объективно обоснован.

Но от советской оккупации Смятона уберечь Литву не смог. Более того, если в середине 1930-х он называл Гитлера сумасшедшим, то после вторжения СССР высказывался уже в ином ключе, чем в значительной степени подпортил себе репутацию. И все же за годы своего правления президент Литвы успел сделать стратегически важные вещи.

«Здание, возведенное Смятоной, снесли, казалось бы, до основания. Но фундамент оказался крепким. И нынешняя Вторая Литовская республика вряд ли была бы возможна, если бы не было Первой», – резюмирует zn.ua.

Так и есть, подтверждает Чесловас Лауринавичюс. А мы cейчас в Беларуси видим, насколько сложнее проходит процесс становления нашего государства, у которого не было этих 20 лет независимости между двумя мировыми войнами. Некоторые исторические параллели напрашиваются сами собой, хотя, конечно, и отличий хватает. Но пример литовцев способен вдохновить тем, что, имея достаточно воли, можно выбраться даже из самой тяжелой ситуации.