Как Лукашенко мафию побеждал: «Столкнулся в первый раз, будучи еще «сопливым» мальчонкой-президентом»

25 лет назад кандидат обещал не только победить, но и искоренить организованную преступность.

Одно из главных обещаний, которое Александр Лукашенко повторял во всех телеэфирах и во время встреч с населением, касалось борьбы с коррупцией и разгрома мафиозных кланов, напоминает TUT.BY, подводя итоги 25-летнего правления первого президента Беларуси.

О том, что в Беларуси существовала мафия и как с ней боролись, президент сам рассказал в 2013 году во время пресс-конференции российским региональным СМИ. Александр Лукашенко подтвердил, что в конце 90-х милицию для борьбы с оргпреступностью наделили почти неограниченными полномочиями:

— Время уже прошло, дело, так сказать, ушло, я уже могу об этом говорить и где-то об этом уже говорил. Когда я стал президентом (Союз только развалился, самая страшная была беда, а мы — страна транзитная, мы должны обеспечить безопасность, мы на этом что-то зарабатываем, и наша главная магистраль Брест-Москва, и туда, на Берлин, из Москвы на «Транссиб» идет, основная артерия эта Олимпийская трасса в свое время была построена), у нас я столкнулся в первый раз, будучи еще «сопливым» мальчонкой-президентом, с этим бандитизмом.

Мне приходят и докладывают: там остановили машину и кого-то убили, а автомобиль забрали. Тогда же не столько было «Мерседесов» в России да и у нас, как сейчас, это была редкость, и бандиты сразу же глаз положили на эти автомобили и на хозяев, которые перемещались. Вот они видят: «Мерседес» едет какой-то или «Ауди», они останавливают, под видом милиции или еще чего-то. Если сопротивляешься — могут убить или искалечить. Автомобиль забирают, и все, что в нем, забирают и так далее.

Я вынужден был принять радикальное решение. Собрали несколько групп, машин-то мало было таких, взяли крутые автомобили взяли и устроили ловушки на этой трассе — от вашей границы до Бреста. Всех, кто сопротивлялся из бандитов, расстреливали на месте. Три группы таких уничтожили. Четвертой не было. И до сих пор тихо и спокойно.

Может, это слишком, но я не находил другого метода ответить на этот разбой, как дать в морду. В сортире не мочили, но в морду дали.

Еще один пример. Лет восемь тому назад мы контролировали какую-то бандитскую группу в разборке, серьезно контролировали по всем направлениям, и мне министр, прежний министр внутренних дел, докладывая, говорил: Александр Григорьевич, вот оперативная информация: этот бандит, который у нас сидит, разговаривает со своим коллегой в Москве (у них разговор шел о какой-то сходке и прочее); они говорят, что наши пригласили их приехать в Беларусь, чтобы обсудить какие-то вопросы, он ему говорит: «Вы что, вообще сдурели, — я близко по тексту привожу, — вы что, сдурели… у вас же там этот ненормальный, у вас же законов нет (то есть я ненормальный, и законов у нас нет… — это бандит говорит). Поэтому мы, — говорит, — туда не поедем». Были и такие случаи. Это смешно, но это действительно так было, и это реакция этого криминального мира.

В это сложно поверить, но в начале 90-х на территории Беларуси не было ни одной области и даже района, где не действовали бы организованные преступные группировки.

По рассекреченным данным НИИ МВД бывшего СССР, на территории распадающегося Союза в начале 90-х действовало около 10 тысяч преступных формирований общей численностью до 250 тысяч человек. Воров в законе было свыше двухсот. К 1994 году в Беларуси действовало порядка 150 организованных групп, во главе которых стояло 112 авторитетов.

В небольших городах численность группировок, подчиненных «центру», составляла до 35 бойцов, а в крупных — по 100 и более человек. Провинциальные структуры отчисляли от своих криминальных доходов процент в республиканский воровской «общак». К концу 1996 года на оперативном учете белорусских борцов с оргпреступностью было уже около 300 групп с численностью до 3 тысяч человек.

Преступные группировки занимались рэкетом, выбиванием долгов, кражей автомобилей, торговлей наркотиками и алкоголем, проституцией, бизнесом на фальшивой валюте. Например, проехать по белорусским дорогам на импортном автомобиле было опасно для жизни: их тормозили, забирали у водителя все ценные вещи, в том числе и авто, и уезжали на нем. У транзитных водителей вымогали «дань», угрожая расправой. Было и немало «гастролеров» из России, которые грабили и убивали белорусов.

Любой бизнес — СТО, кафе, ларьки, магазины — должен был платить группировкам «налог». Помимо того, группировки занимались «решением вопросов»: возвратом долгов, запугиванием конкурентов. Криминальные авторитеты контролировали потоки контрабанды и границу. Поэтому самые серьезные преступные группировки «работали» в Бресте, Гродно и Гомеле.

— Вывоз в лес в те времена — это была классика: людей увозили, заставляли копать себе могилы, избивали. Горело очень много ларьков, магазинов. В те годы вызов милиции с формулировкой «в ресторан бросили гранату» уже не вызывал удивления. Например, в 1993—1994 году в Гомеле к кабаку, где отдыхал гомельский «смотрила», приехал автобус и расстрелял кабак из двух автоматов Калашникова. Заказные убийства, стрельба — это все Беларусь 90-х. Именно тогда ужесточили статью о сопротивлении сотрудникам органов, потому что милиционеров никто не боялся — группировки от них отстреливались, — рассказывают бывшие сотрудники силовых ведомств.

Но главная проблема была в том, что организованные преступные группировки работали «в паре» с госслужащими. Поэтому и борьба с мафией и коррупцией шла рука об руку. Например, группировки сотрудничали с некоторыми коррумпированными сотрудниками таможенной службы. Тогда по закону, если белорус работал по контракту за границей, при ввозе в страну авто, он платил таможенную пошлину по льготной ставке.

Поэтому таможенники вместе с преступными группировками придумали схему: ввозили в страну сотнями новые авто по «липовым» документам людей, которые никогда не работали за границей. Позже группировки начали «работать» и с правоохранителями, давая им взятки в обмен на информацию о будущих «облавах».

Бороться с криминалом Лукашенко был вынужден — в стране фактически было два закона: закон государства и криминальный закон. И многие, например, чтобы вернуть долги или напугать конкурентов, обращались ко второму.

Для борьбы со всем этим в 1997 году был принят закон «О мерах по борьбе с организованной преступностью и коррупцией», по которому были созданы спецподразделения при МВД. Они занимались непосредственно оргпреступностью и коррупционерами, связанными с ней. Аналогичные спецподразделения были созданы на базе прокуратур со своими следователями, гособвинителями и надзорными прокурорами.

Закон был принят в июне, а в октябре в Могилеве в подъезде своего дома с помощью радиоуправляемой бомбы, заложенной в мусоропровод, был убит председатель госконтроля по Могилевской области Евгений Миколуцкий. На следующий день Александр Лукашенко публично объявил войну организованной преступности, которая достигла на тот момент угрожающих масштабов. «Я понимаю, что это вызов. Он брошен. Тут, на могилевской земле, хочу этой нечисти объявить, что принимаю ее вызов», — заявил тогда Лукашенко.

В октябре 1997 года президент подписал декрет № 21 1997 года «О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и иными особо опасными и насильственными преступлениями» (утратил силу в 2001 году). По нему спецподразделениям разрешалось превентивное задержание тех, кто мог быть причастен к оргпреступности. Если поступало такое оперативное сообщение, человека могли задержать на срок до 30 суток без статуса: он не был ни подозреваемым, ни обвиняемым.

— Если на территории района или области происходило какое-то преступление, в том числе против представителей власти, тут же «брали» 10−15 человек бригадиров и увозили в ИВС. У них тут же начинал ломаться бизнес. И они были вынуждены выдавать совершивших преступления, — рассказывает бывший сотрудник силового ведомства.

Борьба с оргпреступностью в Беларуси заняла порядка 10 лет. В 2006 году министр внутренних дел Владимир Наумов заявил, что на территории Беларуси не осталось организованных преступных групп: «Сказать, что в настоящее время на территории республики есть хотя бы одна организованная преступная группа, которая создавала бы проблему, я не могу».