Иван Кирчук:<br>«Я пел в женском хоре!»

29 октября в КЗ «Минск» пройдет концерт группы «Троіца». С ее солистом Иваном Кирчуком корреспондент «Салідарнасці» побеседовала о музыке, политике и сексе.

Времени на то, чтобы пообщаться с журналистами, у музыканта, как всегда, было в обрез. Поэтому встретиться с Иваном Кирчуком нам удалось только в перерыве между занятиями в педуниверситете, где музыкант преподает последние девять лет. А поскольку место располагало, то и нашу беседу мы решили начать с трудовой деятельности музыканта.

О работе

Оказалось, что преподает Кирчук аж с 1982 года. Начинал он с училища искусств (тогда — культпросветучилище), последние годы работает в Белорусском государственном педагогическом университете на кафедре этнографии и фольклора.

— Для меня это хорошая лаборатория, — говорит музыкант. — Я экспериментатор по жизни. Я не делаю то, что делают остальные.

О том, что же можно делать со студентами, Кирчук, похоже, знает отлично. Будь то театрализация какого-то обряда или же спектакль с куклами и масками — каждый раз это будет выглядеть по-новому.

— Я стараюсь отойти от правил, — рассказывает он. — Вот сейчас мы готовим Купалье, пластикой передаем огонь, изображаем телами воду. Конечно, можно было бы, как другие, выучить песни, провести обряды… Но мы уходим от этого. Так интереснее и им и мне. Я стараюсь каждую группу подготовить к тому, чтобы они понимали, что с этого момента они новый коллектив.

Я поинтересовалась у музыканта, как студенты воспринимают такой неформальный вид своего преподавателя и все то, что он с ними делает?

— Я думаю, не сразу. Как правило, они созревают только к пятому курсу, к концу учебы. Хотя уже приходя на предмет, у них есть какое-то представление обо мне. Они видели на сцене работу со старшими курсами. У нас концерты проходят каждый семестр. Ну а потом, фольклор — это народная мудрость, которую даже я еще не постиг.

К моему большому удивлению, Кирчук не только не зазывает студентов на свои концерты, но даже не афиширует, что играет в группе «Троіца». Случается, что некоторые даже не в курсе, что за человек ведет у них предмет.

— Иногда заочники узнавали, кто я такой, практически в конце учебы, — вспоминает он. — Приходили и спрашивали: «А почему это вы нам ничего не сказали? Мы бы вот тогда…». А почему я должен говорить? Вы же ко мне пришли не на «Троіцу», а на предмет. Я даже не рекламирую свои концерты. В последнее время разве что несколько афиш повесил, а так… Это не та музыка, на которую нужно звать. Ее нужно чувствовать.

Правда, встречаются среди студентов и те, кто специально в университет идет учиться ради Кирчука. Так, например, одна уже немолодая женщина поступила на заочное только, чтобы послушать курс у солиста группы «Троіца».

— У меня были и очень продвинутые в этом деле студенты, — вспоминает музыкант. — Бывало, приносили всякие кассеты с концертами — и рок— и поп-музыка европейского качества. Со стороны, наверное, это было не очень понятно, когда студент принес преподавателю кучу дисков, а тот ему отдал свою кучу дисков.

Кстати, пока мы разговаривали с музыкантом, рядом, за дверью, толпились его «продвинутые» и не очень воспитанники, ожидая начала занятий. И ведь, что удивительно, при том, что Кирчук никогда не отмечает отсутствующих, посещаемость его предметов — стопроцентная.

О детстве

Мало кому известно, что в детстве Иван Кирчук хотел стать моряком. Он и сейчас заявляет: «В душе я настоящий моряк!» Дело в том, что дядя будущего музыканта жил в Риге, именно туда и мечтал отправиться мальчик, чтобы начать свою морскую карьеру.

— Мне все время казалось, что я должен быть там, на корабле, — смеется Кирчук. — Очень хотелось поплавать, посмотреть другие страны.

В принципе, так и получилось. Только вот страны Кирчук проехал не как моряк, а как музыкант.

— Поэтому дорога для меня — это и есть тот кайф в жизни, — рассуждает он. — Когда все мелькает за окном: города, страны… Иногда даже не понимаешь, где ты. Бывали годы, когда я по 180 дней не был дома. Концерты, поездки, самолеты, поезда…

О том, что всю жизнь он будет связан с музыкой, в детстве Кирчук даже помыслить не мог.

— У меня обе сестры занимались музыкой, — вспоминает он. — С утра до вечера они играли свои упражнения: одна — на фортепиано, другая — на цимбалах и баяне. Они буквально достали меня своими гаммами. Я жил словно в музыкальной шкатулке.

Как и положено, в продолжение традиции маленького Ваню тоже отдали учиться музыке. Причем с окончанием школы его мучения не закончились. Когда надо было определяться с будущей профессией, отец Кирчука, сам инженер-строитель, как раз сдавал новый объект — Лидское музучилище.

— Папа сказал: я сдаю, а ты иди учись, — смеется музыкант. — Что делать? Пошел, хоть и не собирался. Эти пару лет учебы в музучилище я просто не понимал, что происходит вокруг. Занимался академическим пением, другого не было. Сидел в женском хоре, потому что у меня была ломка голоса, и пел альтовую партию, хотя все время тянуло петь сопрано.

А голос, надо сказать, Кирчук унаследовал от родителей, которые, хоть и не были профессиональными музыкантами, но около сорока лет оба пели в католическом храме. Однако была у Кирчука тогда и другая, параллельная жизнь. В то время ребята уже приносили какие-то записи Pink Floid, Led Zepeling… То есть, как это обычно и бывает, пели одно, а слушали другое.

Потом была армия. Как это ни удивительно, но именно там Кирчук понял, что будет заниматься музыкой. По окончании службы он твердо решил поступать в консерваторию.

— В армии у меня был свой музыкальный коллектив, — вспоминает Кирчук. — Сразу наш вокально-инструментальный ансамбль назывался «Оловянный солдатик», потом этот вариант зарубили, и мы стали «Гренадерами». Пытались играть свою музыку, что-то из Владимира Мулявина. В общем, разное было. Команда набралась что надо. Был джазовый бас-гитарист из Свердловска, барабанщик из Могилева. Был очень хороший вокалист из Вологды — такая голосина! Мой голос мерк по сравнению с ним. Его в то время звали в ансамбль «Синяя птица», а мама не пустила, сказала: иди служи.

Потом Кирчук уехал на БАМ. Вернулся, но в консерваторию все же не пошел: в последний момент испугался.

— Все, что помнили тогда руки, это топор и бензопилу, — говорит он. — А в это время поступала одиннадцатилетка, и они там все были как звери: и слышали хорошо, и отвечали на вопросы. Я струхнул и пошел в институт культуры на народное отделение.

Почему на народное, Кирчук толком и сам объяснить не может. Говорит, что, очевидно, в это время у него как раз «фольклор и начинал пробиваться»:

— В 1980 году я услышал ансамбль Покровского и понял, что именно этим я и буду заниматься, — вспоминает музыкант. — Через несколько лет перевелся на заочное, устроился работать в училище. Там у меня уже где-то с 83 года был свой студенческий коллектив «Дзіва». Специально отбирал туда ребят, которые могли импровизировать. Поэтому каждый концерт у нас была сплошная импровизация. Тот же Захарченко из «Кубанского казачьего», когда впервые услышал нас, просто кинулся и расцеловал всех девчонок.

Кирчук и сейчас верит, что именно за их умение импровизировать.

Об увлечениях

Можно сказать, что увлечения Кирчука напрямую связаны с его работой. В результате фольклорных экспедиций у музыканта собрался целый музей народного творчества. Летом эта коллекция была в Голландии, сейчас в Варшаве.

А вот в училище искусств Кирчук за свои деньги «сколотил» целую белорусскую хатку. Там она сейчас и стоит вместе с печкой. В кабинете, в котором мы разговариваем, тоже множество всяких предметов народного творчества. Правда, очередную выставку музыкант организовывать не собирается.

— Я прекрасно знаю, сколько это стоит сил, времени и денег, — вздыхает он. — Если делать — значит, нужно делать на очень хорошем уровне. А вот то, что я здесь сейчас на гвоздики прибил, — это не оформление, это от безвыходности. Двадцать лет бить гвозди — это ненормально.

Будучи музыкантом, Кирчук, конечно же, не может себе отказать в такой слабости, как музыкальные инструменты.

— Бывая в разных странах, поневоле видишь, что продается. А раз ты музыкант, тебе интересны тембры, интересны звуки. На многих инструментах даже не знаешь, как играть. У меня много всякой экзотики. Есть даже чемодан инструментов, которых еще никто никогда не видел, потому что их не существует в природе — мастеровые делали просто под заказ, в качестве эксперимента.

Сколько добра сейчас собралось в его коллекции, он и сам толком не знает. Многие инструменты музыканту просто дарят. Как-то «Троіце» повезло стать владельцем турецкого саза — при самых скромных подсчетах цена этого струнного инструмента около 400-500 евро. Последнее приобретение Кирчука — африканский барабан. Кстати, он, как и множество других инструментов, будет звучать на предстоящем концерте. Я поинтересовалась, не смущает ли его сочетание белорусской музыки и африканского барабана?

— Нисколько. Мы же не филармонический коллектив, который играет традиционную музыку. Конечно, у нас всегда будут звучать жалейки, дудки, окарины, но почему бы какому-нибудь африканскому барабану ни украсить белорусскую музыку? Еще давно, когда выступала первая «Троіца», мы играли на одной встрече с послами. Экзотических инструментов мы еще тогда не использовали. Так вот, после выступления, многие иностранные дипломаты к нам подходили и говорили: «Вот этот кусочек музыки, что вы исполняли, наш». В том месте, где я на жалейке играю, индус утверждает: «Этот кусочек — наш!» Вот мы и подумали, раз эти кусочки ваши, то мы будем их на ваших инструментах играть. Вот так вначале пошутили с этим, а потом и повалило.

Честно говоря, увлечений у Кирчука — превеликое множество. Правда, о них он говорит без особого энтузиазма. Мол, ну подумаешь, восемь лет моржуюсь, и что с того? Да, бегаю. Ко всему этого прилагается и другое. Правда, об этом музыкант предпочитает не говорить, утверждает, что личное.

А еще Кирчук готовит книгу, в которой хочет рассказать о своих поездках в разные страны на фестивали.

— Это взгляд музыканта на ту страну, в которой он выступает, на сам фестиваль, на то отношение к нему. Я просматриваю сейчас книги, которые вышли, ищу свой вариант подачи. Думаю, там будет и какая-то проза и мои попытки стихоплетения, и дорожные заметки.

Конечный результат музыкант планирует представить к своему пятидесятилетию. Так что потерпеть еще придется до сентября 2008 года.

О политике

В принципе, свое отношение к политике, Кирчук выразил еще когда, рассуждал про гвозди. Правда, музыкант всегда подчеркивает, что музыка «Троіцы» вне политики.

— Несколько раз мы попадались на удочку, когда нас с нашими выступлениями записывали в оппозиционеры. Но это не так. Да, у меня есть свое отношение к политике, к стране, в которой я живу, возможно, к президенту. Но я не хочу об этом говорить. Я музыкант. Я должен говорить о музыке, о фестивалях, о прекрасном белорусском фольклоре. Зачем мне во всеуслышание рассуждать о том, в чем я не разбираюсь. У нас и так много людей, которые не в политике, но почему-то ее представляют.

Именно поэтому Кирчук никогда не смотрит политические передачи. Говорит, слишком уж много в них люди друг друга обливают грязью. Потому он и предпочитает этим программам передачи про животных — там по крайней мере все искренне.

Единственные приятные воспоминания, связанные с политикой, это 15-минутные уроки политинформации в армии. Кирчук вспоминает, как надо было за 15 минут прочитать газеты и рассказать про все страны. Говорит, ему это нравилось. Сегодня ситуация изменилась:

— Мы нигде не кричим: «Жыве Беларусь!», мы просто живем в этой стране. А раз мы живем, мы играем музыку наших предков. Тут нет никакой политики. Когда мы представляем Беларусь за рубежом, мы стараемся сделать это достойно. И не отвечаем на всякие каверзные вопросы. «Троіца» вне политики, «Троіца» — в музыке.

О сексе

Поскольку у меня было конкретное задание редакции, расспросить Кирчука, что он думает на столь щекотливую тему, пришлось изрядно потрудиться. Начать разговор я решила издалека, вспомнив о недавно вышедшей в свет книге «Белорусский эротический фольклор». Мой вопрос, как эту проблему музыканты отражают в своем творчестве, Кирчук воспринял очень серьезно:

— Можно вообще любую белорусскую песню рассматривать с этой стороны. Мы когда были в передаче у Диброва, приводили пример: предки то же тесто в печи воспринимали как рождение ребенка или же условно дивчина просит хлопца коня напоить, а на самом деле… По мне, так пусть кто как хочет это и рассматривает. Я понимаю, что в песнях, которые исполняли наши предки, было что-то зашифровано. На то время это, наверное, было важно, но сейчас…

Поняв, что развитие этой темы бесперспективно, я решила зайти с другой стороны, поинтересовавшись у музыканта, нет ли у группы планов разбавить коллектив симпатичной девушкой.

— Да у меня в «Дзіве» их было целых восемь, — тут же отозвался Кирчук. — Насколько это сложно, я знаю не понаслышке. Десять лет как-то выдержал. Больше не хочу.

И дело тут оказалось даже не в количестве представительниц прекрасного пола. Просто, как пояснил Кирчук, с девушками намного сложнее приспособиться к условиям гастрольной жизни. В свое время «Троіца» могла и на камнях спать, а потом наутро ехать дальше.

— Мужской коллектив более мобильный и в плане питания, и в плане проживания, — уверен музыкант. — С девушками — одни проблемы. Даже если они профессионалы.

Кирчук рассказал, как нелегко ему приходилось на гастролях где-нибудь в Сочи, когда девчонок надо было буквально отбивать у горячих кавказских парней.

— Это была вечная проблема, — вздыхает музыкант. — Потому что девчонки красивые, как на подбор, а их надо и домой как-то доставить. Так что все это я уже проходил. Даже если это будет суперзвезда, пусть сейчас ей занимается кто-нибудь другой.

Правда, на первых порах «Троіца» пробовала женские голоса, но и то только потому, что у Кирчука «под рукой» был ансамбль «Дзіва». Сейчас же музыкант позволяет себе использовать девушек разве что в качестве голоса за кадром или ведущей на концерте.

— Я нормально отношусь к девушкам, — тут же развеял мои сомнения Кирчук и добавил: — Очень. Сейчас в кругу моих знакомых много молодых девушек. Я не закрыт для общения и очень влюбчивый. Но все, что касается творчества…

Учитывая, что Кирчук почти 25 лет своей жизни посвятил преподаванию, не спросить его об отношениях со студентками, я просто не могла.

— Да я был женат на студентке, — тут же подхватил он. — Одна из моих бывших жен училась у меня.

Всего же Кирчук официально был женат дважды. Говорит, что в каждом случае были свои причины для развода. Но, судя по тому, что отношения со студентками теперь за рамки аудитории не выходят, экспериментировать в этом направлении ему больше не хочется.

А вот один из бывших студентов Юрий Дмитриев теперь вместе с ним играет в группе «Троіца». Но это уже совсем другая тема.

О популярности

К ней Кирчук относится по-философски. Известным человеком он себя не считает.

— Мы как-то разговаривали на эту тему с польскими музыкантами. Так вот, для них, поляков, звезда — это тот человек, который из подъезда не может выйти. А если ты спокойно себе идешь по городу или едешь в транспорте…

Что правда, то правда, мне и самой не раз приходилось видеть Кирчука мирно шагающего по улице или же ожидающего троллейбуса на какой-нибудь остановке.

— Я очень люблю общественный транспорт, — признается музыкант. — Люблю людей. В момент, когда иду по улице, я на самом деле серьезно работаю: рассматриваю, наблюдаю, что-то записываю — какие-то заметки для своей книги. Есть очень много вещей, на которые люди не обращают внимания.

Кирчука, конечно, иногда узнают. Просят автограф. Он не отказывает, понимает, что если человек подошел, он и так сделал для себя большой подвиг.

— У нас народ стеснительный, — отмечает он. — В той же Голландии ко мне подходят намного чаще. Там не просят автографы, просто благодарят за музыку. Говорят, хотим вас чаще видеть.

Как ни странно, но как раз заграницей Кирчука узнают чаще — особенно в Голландии, Словении. Узнают также в Москве и Питере.

— Просто подходят и говорят, что видели у Диброва, или на рок-фестивале. Как я к этому отношусь? Спокойно. Ну узнают и узнают.

А вот в Минске бывало доводилось слышать даже: «Смотри! Вон парень из «Палаца» пошел!»

О музыке

О своих планах Кирчук, хоть сам и не суеверный, ничего не рассказывает — боится. На то, что в Минске его концерты бывают нечасто, он не обижается.

— Это другая музыка, — говорит музыкант. — Что поделаешь, если в Беларуси нет даже радиостанции этнической музыки, не проходят этнические фестивали, нет клубов, куда могли бы приехать выступить этно-коллективы из других стран. Поэтому чего удивляться, что «Троіца» как индусы или папуасы бывает только один раз в год? Но своих зрителей мы всегда соберем.

О своих коллегах с поп-Олимпа Кирчук отзывается не особенно лестно.

— Я слушаю разную музыку, но то, что происходит на нашей эстраде, мне не нравится, — уверяет он. — Не могу это долго слушать. А если выключаешь звук, то смотреть на эти кривляния еще сложнее. Потому что все похоже, одинаковые подтанцовки, аранжировки, да и сами они, как братья и сестры. И вообще, сегодняшняя поп-мзыка напоминает парад нижнего белья. Мне кажется, у нас очень мало всего в разных стилях, но очень много в поп-музыке. Всех стянули в одно направление и все там стоят. А тот же этнос — он очень разнообразный. У меня этническая музыка звучит иногда по десять часов.

Чтобы Кирчук не показался вам фанатом исключительно этно-музыки, отмечу, что слушает он и рок и панк и вообще все, что, по его мнению, можно назвать хорошей музыкой. В его коллекции есть и белорусские исполнители: Валерий Дайнеко, «Песняры», «Криви», «Палац», «Яр», кто-то из заочников подарил «Александру и Константина». Но к 75-процентному звучанию в эфире белорусской музыки относится очень скептически:

— На мой взгляд, в том, что звучит, нет и семи процентов белорусской музыки. Даже если заявят про девяносто, уровень будет тот же. Мне кажется, творчество за уши не притянешь.