История аполитичной семьи: «Люди понимали, что происходит, а мы их не поддерживали!»

Наталья признается: раньше они с мужем голосовали за Лукашенко, только один раз за альтернативного кандидата — Андрея Санникова. Но в этом году все изменилось. И на участке, где она возглавляла избирательную комиссию, победила Тихановская.

— Мы не интересовались политикой, — рассказывает Наталья в интервью «Салідарнасці». — У нас была хорошая работа, мы были обеспечены, нормально жили. Да, много чего не нравилось. Мы тоже бывали за границей, понимали, что там больше демократии, и уровень жизни выше. Были мысли, может быть, стоило поехать туда.

Нам было хорошо, а обо всех остальных мы не думали. В этом году начала все анализировать, читать, смотреть. Митинги, которые были после каждых президентских выборов... Боже мой, люди понимали, что происходит, а мы их не поддерживали! Сидели, как животные какие-то. И не думали ни о чем... Честно говоря, ненавижу себя за такую близорукость, — с горечью говорит Наталья.

Наталья и ее муж Дмитрий работали в филиале «Гомельэнерго» — «Жлобинские электрические сети»: жена — заместителем директора по общим вопросам, муж — начальником отдела.

На президентских выборах Наталья возглавляла участковую избирательную комиссию.

— Летом все поняли, что будет не так, как обычно, потому что раньше не видели, чтобы к альтернативным кандидатам выстраивались очереди. Не было такого запроса на перемены в обществе.

Наталья вспоминает, как комиссия разносила приглашения избирателям.

— Один из членов комиссии пришел ко мне, лица на нем не было: «Мне сегодня сказали: вы будете гореть в аду».

Я сказала, что каждый из нас знает, за что он может гореть в аду, но то, что касается этой избирательной кампании, мы точно не будем гореть в аду. Это я вам обещаю. Все будет в рамках закона.

Вся комиссия (работники электросетей) придерживалась мнения, что мы не можем подвести избирателей ни на каком этапе.

На участке избиратели проявляли недоверие к комиссии, многие высказывались. Некоторые говорили: «Посчитайте вы честно! Есть ли у вас совесть?»

Но это никого не обижало. Я прекрасно понимаю, почему к нам так относились. На досрочном голосовании в интернете появились публикации о том, как независимых наблюдателей выгоняли с участков, вызывали на них милицию.

Был случай, когда женщина эмоционально обратилась к нам: «Посчитайте вы голоса!» Я подвела ее к стенду, где висел последний протокол досрочного голосования. За 5 дней к нам пришло, по-моему, чуть более пары десятков человек, далеко не 40 процентов, как по Гомельской области. Говорю: «Посмотрите! Неужели вы думаете, что это результаты той комиссии, которая считает неправильно?»

Независимых наблюдателей у нас на участке не было. Люди звонили, спрашивали, какие документы нужны, хотели подойти. Без проблем, говорила я. Но к нам никто не пришел.

Из 517 избирателей на участке проголосовали 399. Среди них было много людей старше 50 — бывший ядерный электорат Лукашенко.

После закрытия участка мы вскрыли урны, пересчитали бюллетени и записали цифры в протокол. Тихановская набрала более чем в два раза больше голосов, чем Лукашенко.

О давлении, которое оказывалось на нее, Наталья говорить не хочет: «Я не смогу это доказать, и завтра меня могут привлечь за клевету».

Всех членов комиссии Наталья отвезла по домам.

— Около двух часов ночи мы услышали шум, как будто столкнулись несколько грузовиков или упал самолет. Мы подошли к окну (оно выходит на одну из центральных улиц) и были шокированы увиденным. По широкой дороге шли люди в касках, в черном, и стучали по щитам. Их было несколько десятков. Как в кино...

После выборов в Жлобине, как во многих других городах, жители встретились с администрацией города и начальником милиции.

— Они попробовали выстроить диалог, но ничего не получилось. Руководству сказали: люди мирно вышли, а вы начали их избивать. Народу ответили, что всех отпустили, если не будете выходить с ножами и камнями и будете мирно будете выражать свои требования, то никаких проблем.

16 августа Наталья и Дмитрий пошли на марш, в котором приняли участие более 5000 жителей.

— Все собрались возле ДК металлургов — знаковое место для Жлобина. Был солнечный красивый день. По всему городу шли люди: кто-то был одет в белом, кто-то нес цветы, флаги. Мы пошли, чтобы выразить свою позицию против насилия.

Через полтора месяца после марша Чаускиным позвонили из милиции, попросили подойти в отделение, чтобы поговорить об участии в несанкционированных митингах.

— На тот момент мы были в отпуске. Пришли в милицию. Составили протокол, показали видео, где мы с мужем идем, друг с другом разговариваем.

Суд назначили на 29 сентября.

— Мы подумали, что денег в казне нет, дадут максимальные штрафы. На суде все прошло быстро.

Нам сказали, что мы радикальные и принимали активное участие в мероприятии. Судья сказал: видите, вы идете в белом платье и белых кроссовках. Никаких доводов никто не слушал.

Мы вину не признали. Было сказано, чтобы до нас дошло, насколько мы виноваты, только сутки нам помогут. Посадили в автозак и отвезли в ИВС.

Наталье дали 10 суток, мужу — 15.

— Мы сразу поняли, для чего это сделано, и решили не доставлять удовольствия своими истериками и раскаянием, мол, мы на все согласны, только выпустите нас отсюда. Мы решили достойно пройти этот путь.

После ареста Наталья и Дмитрий поехали к дочери: она уезжала на учебу за границу.

— Мы с ней провели четыре дня вместо запланированного месяца. В это время нам стали поступать предложения от нашего нанимателя: вы сами все понимаете, чтобы меньше было проблем у всех, надо, чтобы вы ушли с работы по соглашению сторон. Конечно, мы отказались.

В обязанности Натальи входила в том числе идеологическая работа на предприятии.

— Я должна была сама ходить на провластные митинги и людей туда водить. Никто не хотел туда идти, и я сама отказывалась категорически. В исполкоме на собрании, где присутствовали жлобинские идеологи, мне при всех сказали: а что там электрические сети? Ответила, что лично я туда не пойду. «Тогда мы вас не задерживаем, можете быть свободны».

...После отпуска начали искать возможность нас уволить. За годы работы (я работаю 15 лет, муж — почти 13) у нас не было дисциплинарных взысканий.

Собралась комиссия по противодействию коррупции. Решили, что у нас с мужем есть возможность возникновения потенциального конфликта интересов, потому что мы супруги, и он находится в моем подчинении.

Для того, чтобы не возникло конфликта интересов, есть определенные пути и положения, как нужно себя вести и как работать. По закону увольнение возможно только после того, когда конфликт интересов возник, нам предложен путь его урегулирования, и мы от него отказались.

Наталья и Дмитрий были уволены 30 ноября за «однократное грубое нарушение трудовых обязанностей».

По словам Натальи, профсоюз быстро согласовал с нанимателем их увольнение, не ответил на их письма и не встретился с ними. Чаускины вступили в независимый профсоюз РЭП, который помогает им отстаивать интересы в суде.

— Мы пытаемся восстановиться на работе через суд, чтобы это не прошло безнаказанным для нанимателя. Мы считаем себя хорошими работниками, и причину для увольнения придется искать очень долго.

Кстати, в приказе об увольнении прописали то, что написал начальник милиции о нас. Что мы радикально настроены к действующей власти, поэтому он считает, что мы не должны занимать эти должности. Нанимателю предложили решить этот вопрос и отчитаться.

В одном из гомельских телеграм-каналов о Наталье и муже написали как о «змагарах», у которых была хорошая зарплата, но им этого было мало, поэтому они вышли на площадь, чтобы руководить процессами в городе.

— Там были опубликованы наши личные данные. После этого нам с мужем прислали много смсок — ни одной негативной. Люди писали: спасибо, что вы есть; хорошо, что у вас такая позиция; благодаря таким людям у нас все будет хорошо.

По мнению Натальи, люди в Жлобине настроены на перемены.

— Многие желали бы выразить позицию, но в маленьком городе это невозможно. В воскресенье в час икс по городу ходят толпы милиции, стоят автозаки — никуда не выйти. Если ты выйдешь на мирную акцию —точно получишь сутки.

Как я понимаю, единственная форма диалога между действующей властью и народом — это кабинет в райисполкоме, куда люди могут отнести свои предложения об изменениях в Конституцию. Думаю, народ давно не доверяет этим площадкам, и диалога не происходит.

— Вы знаете лично идеологов предприятий. Есть ли среди них люди, которые поддерживают действующую власть?

— Я разговаривала с некоторыми из них накануне избирательной кампании, спрашивала, что они думают о происходящем. Никто не хотел фальсифицировать выборы, так они говорили во всяком случае. Говорили, что надо с этим завязывать.

Уверена, что 99% идеологов не нравится то, что происходит, и они не хотят быть участниками происходящего. Большинство из них это делают, чтобы не потерять свое рабочее место.

Наталья признается: раньше они с мужем считали, что достаточно быть хорошим работником, соседом, родителем, законопослушным гражданином, не создавать проблем никому — и этого достаточно для того, чтобы считать себя хорошим человеком.

— Теперь мы понимаем, что этого недостаточно. Нужно проявлять более активную гражданскую позицию, внимательно следить за тем, что происходит в стране, подключаться к формированию общественных инициатив — не оставаться в стороне. Не надо молчать. Надо перестать бояться. Говорить о том, что нам не нравится, и призывать к ответу людей, которые за это отвечают. Хотя я понимаю, что это у нас всегда подавлялось.

Латушка: «Гэта і ёсць сапраўдная дэмакратыя, праўдзівая ўлада народа»