Историк: «Это был большой шок для советской власти»

Как 30 лет назад литовцы шокировали советскую власть.

Литовский историк Альгимантас Каспаравичюс в интервью «Салідарнасці» – о «Балтийском пути», его предыстории и наследии.

Фото Zinas Kazėnas

23 августа 1989-го два миллиона жителей Латвии, Литвы и Эстонии выстроились в живую цепь, соединившую Таллин, Ригу и Вильнюс. Акция за независимость, получившая название «Балтийский путь», была приурочена к 50-летию подписания пакта Молотова-Риббентропа, по секретным протоколам которого Литва, Латвия и Эстония отходили СССР.

К 30-летию «Балтийского пути» «Салідарнасць» побеседовала с его непосредственным участником — литовским историком Альгимантасом Каспаравичюсом.

— Какой была атмосфера в Литве в годы, предшествующие событиям 23 августа 1989 года? Расскажите немного о первом массовом антисоветском протесте, который произошел за два года до этого — 23 августа 1987-го.

— Ошеломленная идущей в Европе войной, напористым давлением и шантажом со стороны СССР, летом 1940-го Литва не предприняла попытки военного сопротивления Красной армии и советскую оккупацию приняла без боя.

Но вскоре оправилась от первого политического шока и стала сопротивляться. Первые очаги национального сопротивления появились уже осенью 1940-го в Каунасе и Вильнюсе.

Красная армия входит в Вильнюс, 1940-й. Фото vidapress.ee

Но особенно резко негативно литовцы встретили Красную армию, когда она пришла повторно летом–осенью 1944-го, так как она по сути одновременно была и освободителем от нацизма и в то же время новым оккупантом.

Партизанское сопротивление с оружием в руках против советского строя в Литве длилось целое десятилетие, вплоть до 1953-го. Оно унесло около 40000 жизней как партизан и их сподвижников, связных, так и гражданского населения. В это время в Литве проживало около 2,5 миллиона человек — очевидно, что жертвы были огромные.

Но и с подавлением партизанского движения борьба не закончилось. Она перешла в более мягкую стадию сопротивления, суть которого состояла в отстаивании своей национальный идентичности, культуры и традиционного образа жизни. Таким образом, можно сказать, что часть общества — примерно 20–25 процентов — просто замкнулась в себе и жила как бы параллельно советскому строю.

Эти люди ходили в костел, праздновали католические церковные праздники, а иногда, тайно, отмечали такие национальные праздники, как, например, 16 февраля — День Независимости. Тайно по вечерам на хуторах пели партизанские песни. И не разрешали своим детям вступить в пионеры и комсомол. Мои родители, например, в 1973–1974 годах дважды рвали мое «торжественное заявление» на прием в пионеры....

Позже, особенно после хрущевской оттепели, стали создаваться национальные кружки при школах, в университетах и институтах, при Академии наук, которые по большому счету занимались популяризацией национальной культуры, защитой национального культурного и исторического наследия, надзором Игналинской атомной станции и окружающей среды.

В 1972-м в подполье стала издаваться «Хроника Литовской католической церкви» (Lietuvos katalikų bažnyčios kronika) — издание, где отслеживались все преступления и притеснения советской власти в отношении литовских верующих и одновременно поддерживалась католическая вера и ее ценности. Это был очень успешный и значимый шаг литовского епископата — хотя ее отдельные сотрудники и были вычислены КГБ и осуждены (ксендз редактор Сигитас Тамкевичюс, ксендз Алфонсас Сваринскас, Ниёле Садунайте, Пятрас Плумпа и другие), но «Хроника» никогда не останавливалась и выходила в подполье вплоть до 1989-го.

В середине восьмидесятых (1974–1978) в Литве образовалось новое диссидентское движение. Возникла Литовская Хельсинская группа (Lietuvos Helsinkio grupė), которая работала почти открыто; и Литовская Лига Свободы (Lietuvos Laisvės Lyga), которая действовала в подполье.

Первая занималось защитой гражданских прав и свобод, прав верующих, а вторая — по сути говорила о советской оккупации и поднимала вопрос о восстановлении государственной независимости.  Именно Лига первой почувствовала новые веяния горбачевской перестройки и ими воспользовалась. В конце лета 1987-го она стала ледоколом национального пробуждения литовцев и всего национального освободительного движения.

Митинг у памятника Адама Мицкевича в Вильнюсе, 23 августа 1987-го. Фото archyvai.lt

Именно ЛЛС 23 августа 1987-го в Вильнюсе, в самом центре старого города, возле памятника поэту Адаму Мицкевичу впервые организовала митинг, посвященный пакту Риббентропа–Молотова и опять громко заговорила о советской оккупации.

Хотя на несанкционированный антисоветский митинг тогда собралось только несколько сотен смелых людей, но он имел огромное значение. Именно люди ЛЛС тогда опять на минуту-другую подняли литовский национальный триколор, запрещенный властями.

Это был большой шок для советской власти в Литве и литовской компартии, но большая надежда и вера в независимую Литву для патриотически настроенных литовцев. Практически вся советская пресса поливала грязью организаторов этой акции, участниками занялся КГБ. Но это были уже отчаянные действия тонущего строя.

— Насколько массово идеи выхода из состава СССР поддерживались среди литовцев в то время? Были среди этнических литовцев силы, не разделяющие идеи сторонников независимости?

— В случаи Литвы речь по сути шла не о выходе Литвы из Советского Союза, а об освобождении нашей страны от советской оккупации. Патриотически настроенные литовцы (как мои родители) считали, что никакого вхождения Литвы в СССР в 1940 году не было. А былo вторжение Красной армии в независимую страну, закончившееся оккупацией. A значит и никакого «выхода» из состава СССР не может быть просто по определению. Только освобождение от оккупационного режима путем политических-дипломатических переговоров.

Сколько в 1987–1990 гг. было сторонников восстановления независимости Литвы сегодня, конечно, точно сказать невозможно. Очевидно одно, что эта цифра в те годы неуклонно росла: если летом 1987-го таких могло быть около 20–25% от всего населения, то летом 1990-го — около 75–80%.

— Расскажите о самом событии — Балтийском пути: какой была атмосфера, настроение у людей, Ваши личные впечатления?

— Я прекрасно помню то место в центре Вильнюса, рядом с мостом «Geležinio Vilko» (Железного волка), где я тогда стоял в живой цепи с женой Астой и несколькими товарищами. Довольно хорошо помню и подготовку к этому событию, и особенно эмоциональную атмосферу Балтийского пути.

Это было лето больших надежд и розовых социальных утопий. Люди уже верили и видели, что свобода совсем рядом и сразу же после объявления восстановления независимости все вдруг станет добрее, богаче и счастливее.

Что навсегда исчезнет не только ненавистная система русского коммунизма и политическое давление, но и социальное неравенство, привилегии для части общества.

Что восторжествует истинная демократия. Короче говоря, что произойдет конец истории и на земле наконец-то возобладает социaльно-политический рай...

«Балтийский путь» в Вильнюсе. Фото Zinas Kazėnas

Наверное, это свойственно всем революциям и революционным движениям. Так как без подобной мифологии было бы просто невозможно собрать миллион людей на Балтийский путь. Или в других случаях поднимать тысячи на баррикады. Это просто законы истории и психологии масс.

C другой стороны, я сам агитировал людей пойти на это мероприятие в Вильнюсе и в западной Литве, в Жемайтии. Люди эту агитацию воспринимали по-разному. Здесь я не говорю про тех, кто уже был настроен пойти. С ними не было надобности работать. Говорю лишь про тех, кто тогда еще сомневался или вообще был настроен против восстановления независимой Литвы.

Довольно много людей оставалось еще под властью советской пропаганды, они просто боялись будущего и хотели жить по-старому.

Правда, таких было не очень много. Большинство все-таки слушали, думали и на дискуссии не поддавались. Чаще всего это были люди среднего или старшего возраста с определенным жизненным опытом. Осторожные. Им еще было нужно дать время для обдумывания и определенного созревания.

Знаю несколько таких человек, которые тогда так и не пошли на Балтийский путь, но уже смело пошли на защиту Верховного совета и Вильнюсской телeбашни 12–13 января 1991-го. То есть, не пошли на мирную и тихую демонстрацию, но позже не побоялись безоружными стать лицом к лицу с вооруженными до зубов десантниками.

Они не были врагами независимости или трусами, а просто умными осторожными порядочными людьми.

— Страны Запада приветствовали права литовцев, латышей и эстонцев на выражение их мнения и в целом позитивно отнеслись к самому событию. Но достаточно прохладно встретили желание балтийских стран обрести независимость от СССР. Есть мнение, что Западу было проще иметь дело с единым центром, с Москвой. Была озабоченность будущим СССР, а не стремящихся к независимости республик. Влияла каким-либо образом такая реакция на мнения сторонников независимости в Литве?

— Да, безусловно влияла. Особенно на членов Литовской компартии, членов их семей, верхушку комсомола и вообще на те слои населения, которые к тому времени уже срослись с тоталитарной системой.

И это была значительная часть населения. В компартии Литвы в 1985–1989 гг. состояло около 200000 человек. С членами семей это число достигало до миллиона человек. И это была масса людей, которые очень туманно и неуверенно могли представлять свое будущее в независимой Литве.

Примерно еще столько же было людей, которые были очень зависимы от системы и летом 1989-го еще только думали о своем будущем и не были готовы окончательно порвать с советским тоталитарным прошлым.

Тем более, что эта система на глазах менялась и обещала стать истинно народной и демократичной. «Горби-мания» имело место быть не только в Германии или США, но и в Литве.

Так что совершенно естественно, что вся эта огромная масcа «граждан» ЛССР была склонна не только услышать эти предупреждения Запада. Но иногда и преувеличить, чтобы только почувствовать себя более уверенно и комфортно. 

— Министр иностранных дел Латвии на недавней международной конференции «Балтийский путь. Продолжение» в Риге заявил, что тогда, «обретя независимость, никто не думал, что история в определенной мере повторится, что сегодня Европу вновь делят на сферы влияния, оккупируют и аннексируют территории государств». Как Вы считаете насколько сегодня Литва, Латвия и Эстония защищены от подобных угроз?

— Во-первых, я лично не думаю, что, расценивая нынешнюю ситуацию, стоит сгущать краски и хоть как-то сравнивать ее с положением дел в 1987–1990 годах. Мы уже не граждане СССР и не территория СССР, а суверенная независимая страна со своими институтами власти, дипломатическим корпусом, союзниками и своей армией. 

Так что это совершенно две разные ситуации. Во-вторых, в Европе по соседству с нами уже не существует государства, которое бы ставило себе за целью «мировую революцию или мировое господство».

В-третьих, важно понять, что наша безопасность сейчас зависит не только от чьей-то хорошей или плохой воли, но также, и в первую очередь, и от нас самих. То есть, от нашего умения, мастерства, профессионализма, культуры и воли вести геополитический диалог как с нашими прямыми соседями, так и в целом с международным сообществом.

Празднование 30-летия «Балтийского пути» в Вильнюсе, 23 августа 2019-го. Фото 15min.lt

Вести диалог не только с нашими союзниками, партнерами, что по сути не так и сложно, но и, что более важно, с нашими оппонентами или противниками. Прямой, честный, открытый, доверительный и постоянный диалог.

Вести диалог непосредственно самим, а не переадресовывать эту ношу кому-то третьему: более крупному, умному или более важному. Вести диалог, например, так, как это уже многие десятилетия делают наши северные соседи финны или те же австрийцы.

Большая ошибка думать, что выиграть партию в шахматы можно не сидя за шахматной доской и не глядя в глаза противнику, а лишь бегая вокруг и эмоционально комментируя поступки или шаги играющих в реальности шахматистов.

Мир, Европа — это огромная геополитическая площадка и огромные возможности. В том числе и для гарантий своей геополитической безопасности и безопасности всего региона.

И последнее. Как показывает вся европейская и мировая история, нация, которая свою безопасность строит исключительно только на поддержке и помощи союзников, какие бы сильные и добрые они не были, по сути стоит за шаг от своего поражения.

Фото delfi.lt

Альгимантас Каспаравичюс — доктор гуманитарных наук, родился в 1962-м в Тяльшяй. Окончил Вильнюсский педагогический университет по специальности преподаватель истории. Старший научный сотрудник Института истории Литвы.