«Груз 200» // Мертвые души

У Алексея Балабанова свои счеты с недавней историей. Он ее активно не любит — и постоянно твердит лишь об этом. Главный кинопровокатор новой России вывел в герои ушибленного Чечней пухлогубого мальчика-убийцу («Брат»), разнес пол-Нью-Йорка под напевы «Би-2» («Брат-2»), сделал из вальяжного Никиты Михалкова провинциального пахана эпохи дикого капитализма («Жмурки») и загнал в гроб несчастную содержанку Ренату Литвинову («Мне не больно»). Его «Груз 200» — очередное злое кино. Убедительное как прямой в челюсть.

Еще на подходе балабановской ленты к рубежам Отечества, до нас докатились раскаты порожденного ей медиа-скандала. Московские перья хором и вразнобой обещали: а) громкий успех, б) полный провал, в) фестивальные вершины, г) массовые акции протеста под лозунгами «Не отнимайте наше прошлое!».

Соответственно, сам режиссёр оказывался то главным правдорубом страны, то бессовестным вруном и «чернушником». Мы же отметим главное: Алексей Балабанов снял свой самый цельный и искренний фильм за последние десять лет.

После неудачного флирта со скорострельными «Жмурками» и душного дамского романа «Мне не больно», Балабанов вырвался из плена поп-культурных штампов, чтобы выдать кино совершенно «неформатное». Точнее — больное, неистовое и до жути безысходное.

Предваряющие фильм титры «по мотивам реальных событий» — обманка. Как и придуманное Балабановым и продюсером Сельяновым невиданное ограничение — «просмотр с 21 года». Цель здесь одна: пробиться к зрителю, лишить экранное действо низкого статуса пустой «киношки». «Груз 200» — это серьезно.

Дано: глухая советская провинция начала 80-х. Старшие — тихие конформисты. Младшие уже слушают «Кино» и «ДК» и мечтают о собственном бизнесе. В телевизоре — партийные бонзы и «Песняры», на дискотеке — «Трава у дома». А в самолетах из Афгана — «груз 200», цинковые гробы. А совсем рядом, на тёмном хуторе садист и убийца ищет свою любовь.

Фильм, поначалу неповоротливый и обыкновенный, постепенно набирает ход как бешеный товарняк. Советская «бытовуха» неожиданно проваливается в затяжной ночной кошмар, где изнасилование водочной бутылкой — лишь самый слабый из аттракционов. И самое страшное, что (вопреки всем правилам «ужастиков») придет рассвет, а кошмар не кончится…

Название не случайно: Балабанов нашел единственно верную метафору, точно объясняющую весь бред и ужас, заполняющие экран. Поскольку фильм вовсе не про очередного оборотня в погонах, пьяную провинцию и афганских трупаков. Режиссер сводит счёты с эпохой заката советской империи. И обвиняет ее в самом страшном: сознательном разложении человеческого материала.

«Груз 200» — не просто цинковые гробы с чужой войны. Буквально все персонажи фильма — тихий ленинградский профессор, бывший зэк, яростно мечтающий о Городе Солнца; его тихая жена, механически разряжающая двухстволку в разрушителя своего нелепого счастья; мент-садист, плачущий «Мама, она меня не любит!»; самоуверенная дочка секретаря райкома, с овечьей покорностью выполняющая прихоти маньяка — и есть тот самый «мертвый груз».

Империя сдохла. И, разлагаясь, отравляет все вокруг. Здесь нет жизни. А правды — тем более.

«Груз 200» — из тех лент, которые любить невозможно. Но и не заметить никак не получится.

Судить этот неудобный фильм свысока может лишь тот, кто никогда не жил в эпоху смерти мифов. Или успел подзабыть затхлую атмосферу позднесоветского быта с ее ритуальным энтузиазмом, вечным дефицитом то колбасы, то масла, периодическими похоронами очередного генерального секретаря КПСС, самиздатом под подушкой и постоянным ощущением, что небо становится все ниже.

Балабанов сделал злой и честный портрет эпохи. Причем из очень странных компонентов — провинциальной тоски, американской «страшилки с расчлененкой» типа «Резни бензопилой в Техасе», классики утопического социализма, старых газет с уголовной хроникой и сахариновых песенок «Ариэля» и «Землян». Бывший создатель пропагандистских уродцев — «Брата-2» и «Войны» — неожиданно взял, возможно, самую высокую планку в своей творческой биографии.

Одиннадцатый фильм Алексея Балабанова действует как стакан мутного самогона: крыша слетает напрочь. Но это лишь подтверждает качество продукта.