Экс-политзаключенный: «Меня предупреждали, что возвращаться в Беларусь опасно, но я не верил»

Избирательная кампания 2020 года для 21-летнего Максима Праженика была первой, в которой он мог выбирать президента.

— Когда стартовали выборы, я увидел весь беспредел, который творится в Беларуси. Не предполагал, что он в таких масштабах будет: аресты, отказ в регистрации кандидатов.

Максим надеялся на перемены:

— Многие ставили подписи за альтернативных кандидатов, открыто выступали против власти. Мне хотелось, чтобы в стране был новый президент, а не одно и то же лицо постоянно, чтобы в стране была свобода слова, чтобы можно было официально устроиться на работу и получать достойную зарплату.

Когда закончилось голосование, поступила информация, что Лукашенко набрал более 80 процентов голосов. Утром оказалось, что ЦИК подтвердил информацию. У меня был шок: как такое возможно? Ведь столько людей против.

Вечером 9 августа я, как и многие минчане, пришел на Немигу. Помню, как охранники в торговом центре «Галерея» заблокировали двери, и омоновцы били людей, которые хотели спрятаться от силовиков, «впечатывали» их прямо в двери и забирали.

Мы стали в сцепку — по-моему, это была первая — на Немиге, потому что всем надоело бегать от силовиков. На нас пошел отряд ОМОНа со щитами, и тогда стало страшно. Нас было ряда три на проезжей части.

Когда щиты подошли вплотную, ударили дубинками — и сцепка развалилась. Тогда мне удалось убежать.

Меня задержали 10 августа на Пушкинской. Это было во дворах ночью, в районе часа. Страшно было от взрывов светошумовых гранат.

Меня уложили на землю и начали бить с таким усердием... Дубинками, ногами. Их было двое. Привели к авозаку и поставили на колени. В машине уложили лицом вниз. Не дай бог, кто-то зашевелится или звук издаст, сразу удары прилетали.

Потом привезли в какое-то РУВД, там мы долго стояли на растяжках, на коленях. В туалет не выводили, воды не давали. И потом, в один момент нас загрузили в автозаки и привезли в Жодино.

Там было более лояльное отношение, чем на Окрестина, как впоследствии выяснилось. Когда нас привезли, нас ждали как террористов каких-то, а приехали обычные ребята: кто в шортах, кто в тапках. Сотрудники были в шоке, потому что им сказали, что везут отморозков. Они были готовы нас бить, но передумали, когда увидели, какие мы были избитые.

Максим вспоминает, в 8-местной камере поместили больше 30 человек. 

— Первая еда — две буханки хлеба, которые нам дали. Я думал о том, что со мной будет дальше, и что вообще происходит в стране. На эти вопросы не было ответов.

Суда не было, выпустили в ночь с 13 на 14-е августа. У здания было много волонтеров, все предлагали помощь. Меня отвезли домой.

Максим не обращался в правоохранительные органы, чтобы зафиксировать побои: «Слышал о том, что на тех, кто идет в СК, заводят уголовные дела, и их арестовывают».

Во второй раз Максима задержали 27 августа возле Красного костела:

— Это случилось на следующий день после того, как силовики закрыли в костеле людей и не выпускали.

Максим был удивлен, что телефон сразу у него не забрали. Из автозака он отправил правозащитникам геолокацию и список людей, которые ехали с ним.

— Нас привезли в Первомайское РУВД, забрали телефоны и начали составлять протоколы по 23.34. Я не согласился с протоколом. Потом была беседа с сотрудником то ли КГБ, то ли ГУБОПиКа.

Уже вели в спортзал, когда в коридоре меня остановил сотрудник и попросил расстегнуть ветровку. Я был в майке с надписью «Стр*на для жизни». После этого меня заново допросили, записали на видео, сфотографировали и только после этого отвели в спортзал.

После пяти утра Максима и других задержанных отвезли в ИВС на Окрестина. Парня осудили на 8 суток ареста, перевели в ЦИП, а после отправили в Жодино.

После суток Максим продолжил волонтерить (вел списки задержанных, помогал родственникам с передачами) и участвовать в маршах до того времени, пока протесты не ослабли.

— 25 марта, в День Воли, ко мне пришли домой неизвестные люди в балаклавах. Я был на работе. Младший брат (несовершеннолетний) не открыл им дверь. Он позвонил мне, и я по громкой связи сказал, что сейчас приеду с адвокатом и попросил не выламывать двери. После этого силовики ушли.

В тот же день Максим уехал из страны. 1 сентября вернулся на родину: «Я приехал на свадьбу к другу. Меня предупреждали, что возвращаться в Беларусь опасно, но я не верил».

Максима задержали 17 сентября в торговом центре. О том, что на него завели уголовное дело, узнал только в СИЗО-1 на Володарского. Он был очень удивлен, когда увидел, что его возбудили 13 октября 2020 года. Предполагает, что его открыли задним числом.

Максиму предъявили обвинение по статье 342 Уголовного кодекса («организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, либо активное участие в них»).

Основанием стала фотография, где Максим с другими людьми стоит в сцепке 9 августа 2020 года.

— Это фото было опубликовано на Euronews, BBC и на других ресурсах. Силовики его увеличили и таким образом искали людей на снимке.

Правозащитники признали Максима Праженика политзаключенным.

22 ноября 2021 года судья Заводского района Минска Олег Коледа вынес молодому человеку приговор: три года ограничения свободы с направлением в исправительное учреждение открытого типа — «химии».

Иск «Минсктранса» на сумму 3621,94 рублей решили выделить в отдельное гражданское производство.

Погашать «ущерб» Максим не собирается:

— Это же абсурд! Я спросил, на каком основании сделаны расчеты ущерба, но представитель «Минсктранса» ответить не смог. Судья был удивлен и дважды переспрашивал: а как вы считали? Я говорю: если мне не одному такой иск, так у вас троллейбусы и автобусы должны золотыми быть.

Когда мне зачитывали приговор, понял, что для этого государства я не являюсь гражданином.  

27 ноября Максим Праженик бежал из страны: «Нелегально пересек границу, лесами-полями… С одним рюкзаком».

С эвакуацией парню помогал известный фонд, еще одна организация предоставила жилье на две недели. Сейчас Максим под опекой Белорусского кризисного центра во Львове и его координатора Алексея Францкевича.

— Центр помогает всем — от крыши над головой до еды и одежды. Очень важна поддержка с легализацией.

— Если бы вы знали, как это все обернется, выходили бы на протесты?

— Да. Но с документами поступил бы по-другому. Спрятал бы паспорт, чтобы его у меня не забрали.

Максим не знает, вернется ли когда-нибудь домой: «Смотря через сколько власть поменяется и в зависимости от того, как сложится жизнь».