Эйдельман: «Вернуть нас в глубокую древность, где нам останется только пасть ниц перед Вождем»

— Некие «активисты» отправили телеграмму (!!!) губернатору иркутской области, выразив удивление, что в их прекрасном городе будет выступать «дочь иноагента» Кристина Орбакайте, — пишет Тамара Эйдельман. — Удивительным образом возмущение иркутских товарищей повлияло на отмены концертов Кристины еще и в Красноярске, Новосибирске и Братске. В общем, она не едет в Сибирь…

Я последний раз внимательно знакомилась с творчеством Орбакайте, когда смотрела фильм «Чучело», но дело не в моих личных пристрастиях, а в том, какая тенденция стоит за этой новостью.

Мысль о детях врагов народа, о лагере «Алжир», куда отправляли «жен изменников родины», естественно, напрашивается. Можно вспомнить о том, как дети должны были на комсомольских собраниях сурово осуждать своих родителей, о женах, разводившихся с любимыми мужьями в надежде (не всегда сбывавшейся) спасти себя и детей, и еще о многом другом.

Все это настолько ясно, что и писать об этом не очень хочется. Не хочется и рассуждать о том, что эти идиоты даже не знают (или делают вид, что не знают), что Алла Пугачева не объявлена иностранным агентом. Я не буду возмущаться самим фактом введения института «иностранных агентов» и превращения с его помощью множества людей и организаций в изгоев. И так понятно.

На днях я просматривала книгу известного историка Марка Косвена «Преступление и наказание в догосударственном обществе». Вышла она в 1925 году, и многое в ней устарело. Но здесь есть множество тонких наблюдений о том, как люди, жившие родовым строем, понимали, что такое вина и ответственность.

Все мы, увы, слышали, что такое кровная месть.

Она основывается на представлении о том, что родственники обязаны мстить, иначе его дух никогда не успокоится. Но романтические истории о том, как мстители выслеживают убийцу, слишком упрощают картинку. Бывало, например, что месть обрушивалась на ЛЮБОГО родственника убийцы.

Косвен в 1925 году объяснял это экономическими факторами. Один род лишился работника, значит, надо и других лишить. Эквивалентный обмен. Может быть, экономика действительно влияла. Но не забудем, что речь идет о тех обществах, где роль отдельной личности была ничтожна.

Чем древнее общество, тем меньше там значит отдельный человек и тем больше — его социальный статус. К какому роду он принадлежит? Каким богам поклоняется? Какое место в племени занимает? Человека невозможно было отделить от его родных, сам по себе он просто не существовал.

Но вот какое дело, когда мы читаем романтические истории о мстителях, они кажутся нам невероятно красивыми. А когда в новостях сообщают о том, что какой-то очередной брат, только недавно оказавшийся в современном обществе, убил свою сестру, потому что она «опозорила весь их род», — это уже не вызывает восхищения.

Мы живем по-другому, в обществе, где каждый отдельный человек интересен и ценен сам по себе, где жизнь каждого имеет значение.

Когда каким-то эфэсбэшным прихвостням приходит в голову, что можно наказывать дочь за «преступления» матери, они по сути дела возвращают нас в древние времена, когда приносились человеческие жертвы, совершались ритуальные пляски вокруг костров и Вождь представлялся сверхъестественным существом.

Почему-то я не удивлена. Все, что делает власть в России уже много лет — далеко не только последние два года — нацелено именно на это. Вернуть нас в глубокую древность, где нам останется только пасть ниц перед Вождем.

И вот это — одна из самых опасных черт нынешней жизни. Мы перестаем видеть отдельных людей, а видим их национальную, религиозную или другую принадлежность. Мы видим их как членов племени — дружественного нам или враждебного.

Этого быть не должно. Родственники, соотечественники, члены одного прихода — все хорошо. Но человек — это человек. Эту позицию сдавать никак нельзя.