Дракохруст: «Лукашенко и Путин и раньше держали совместный фронт против демократической «заразы»

Судя по всему, переговоры Александра Лукашенко и Владимира Путина, состоявшиеся в Стрельне под Петербургом 3 апреля, положили конец затяжному и многоплановому конфликту между двумя странами.

Налицо не только декларации и обещания, Беларусь выплатила «недоимку» за газ, которую долго упорно не признавала долгом, поставки нефти из России возобновляются в прежнем объеме, Беларусь подписала Таможенный кодекс Евразийского экономического союза.

Последний шаг весьма показателен. Отказ Александра Лукашенко его подписать в конце прошлого года, тогдашний демонстративный неприезд на саммиты ЕАЭС и ОДКБ были политическим демаршем в чистом виде.

Интересно отметить, что и тогда, и позднее никто толком так и не объяснил, чем же Минск не устраивала новая редакция кодекса, чем она так ущемляла национальные интересы. А объяснение очень простое — ничем. Точнее, ничем таким, из-за чего стоило устраивать скандал. Однако это был замечательный инструмент жесткого торга с «закоренелым другом»: если вы в чем-то другом, важном для нас, не идете нам навстречу, то мы в этом, малосущественном для нас, но существенном для вас, вопросе сделаем вам крупную неприятность.

Кстати, и сейчас ни слова не было сказано о том, что партнеры по союзу пошли навстречу Беларуси, учли ее возражения по кодексу и именно потому белорусская подпись под документом появилась.

На самом деле пошли навстречу, но не относительно статей кодекса.

Однако складывается впечатление, что и главный камень преткновения, главный предмет конфликта, был примерно того же свойства.

Когда Беларусь с начала 2016 году начала в одностороннем порядке определять цену на газ, которую она должна уплачивать России, а особенно когда позднее упорно не признавала нарастающий долг, не покидало ощущение, что это — не на самом деле, что это не позиция, основанная на осознании своей правоты, а ставка в игре, которая будет сдана в обмен на что-то.

Не то, чтобы Беларусь не имела никаких аргументов в пользу своей позиции, но формальный контракт — документ более весомый, чем ссылки на дух интеграционных документов, чем оперировал Минск. Если бы «Газпром» позволил Беларуси устанавливать цены на газ, то нашлось бы много охотников до такого экзотического способа ведения бизнеса и под сомнение была бы поставлена вся система международных договоров «Газпрома». Долг пришлось бы заплатить в любом случае. Но это не значит, что пришлось бы заплатить его быстро.

Блеф нередко весьма эффективный способ достигать своих целей. Каких же целей хотел достичь и достиг Минск?

Обострение экономических отношений с Россией могло побудить Запад быть с Беларусью более, причем гораздо более, щедрым. В результате не побудило. Но могло же. Не получилось, не купились. Ну, а нет — так нет, тогда помиримся с Россией. Да ведь как бы и не ссорились по-серьезному. Это про цель, которая не была достигнута, но которая была или могла быть. Ведь дай Запад денег, скажем, в 2016 году — все выглядело бы достаточно логично и даже красиво. Ну, а с Россией, конечно, и тогда бы в конце концов помирились бы, правда, на условиях чуть (или не чуть) получше, чем оно получилось в реальности в апреле 2017 года.

Но не сказать, что совсем уж никаких целей достичь не удалось. Общим местом стало соображение, что после Крыма, Донбасса и Сирии Россия стала страной более решительной, по мнению одних, и более агрессивной и опасной, по мнению других. Хотя речь идет по сути о разных знаках оценок одних и тех же изменений.

Так вот как иметь дело с такой Россией — умиротворять ее или конфронтировать с ней? Лукашенко придумал остроумное решение, соответствующее его политическому стилю — ограниченно конфронтировать. Это как в медицине прививка — это по существу заражение пациента сильно ослабленной версией опасной болезни.

Вот и последний конфликт между Беларусью и Россией был, судя по всему, такой «прививкой» от конфликта куда более серьезного и масштабного.

Теперь, после замирения, по крайней мере, сразу после, Путину будет сложнее конфликтовать с Лукашенко по какому бы то ни было поводу. Прямо это не сулит Беларуси никаких материальных бонусов, но демонстрация характера дорогому союзнику — это актив, который, может, и подороже денег.

Ну, а совсем уж в практическом, материальном плане выигрыши может и невелики (вот дали миллиард, пообещали все же слегка скостить цену на газ с 2018 года), но и примерная ничья в «прививочном» конфликте — не самый плохой результат.

Почему замирение произошло именно сейчас? Наверно, сошлось несколько факторов, возможно даже, напрямую и не связанных с Беларусью. Например, Трамп, который оказался гораздо менее доброжелателен к России, чем предполагалось. Ракетный удар по Сирии произошел после встречи Лукашенко и Путина, но разочарование Москвы в новом президенте США началось до удара.

Уже после этого удара Путин заявил, что отношения с Вашингтоном ухудшились даже по сравнению со временами правления Обамы. Ну, а в такой ситуации с союзниками не стоит ссориться, даже лукавыми и требовательными.

Плюс к тому осталось меньше года до президентских выборов в России. Выборы даже в авторитарной стране — важное событие, время «надувания» рейтингов кандидатов. Продолжать конфликт с Беларусью, надеясь выиграть, заставить принять свои правила игры — а если не получится? Время уже немножко поджимает. Так стоит ли рисковать, если можно под выборы за небольшие деньги просто порадовать свой добрый народ серией доброжелательных жестов со стороны Беларуси?

Ну и такой уж совсем сиюминутный момент, как почти точное совпадение времени репрессий против оппозиционных манифестаций в Беларуси и России, в Беларуси — 25 марта, а России — 26 марта.

Вообще говоря, Лукашенко и Путин и раньше держали совместный фронт против демократической «заразы». Но в конце марта это «братство по оружию», точнее, по полицейской дубинке, проявилось очень наглядно.

Ну, а братьям как же продолжать ссору?

Репресии в Беларуси перед 25 марта, в этом день и после стали и своеобразным резюме белорусской власти к ее надеждам получить финансовую помощь от Запада. Беларусь после этих событий не обязательно снова вдрызг рассорится с Западом, но очевидно, что надежды на помощь после «подвигов» белорусского ОМОНа заметно потускнели. В Москве это тоже хорошо поняли.

Замирение произошло бы в любом случае раньше или позже. Как оно, собственно говоря, и раньше происходило всегда.

Но в этом смысле, как в природе, так и в белорусско-российских отношениях, неумолим закон круговорота. Помирились — обязательно поссорятся через некоторое время. Впрочем, до марта 2018 года вряд ли. Ну, а после — с новыми силами. Риски российской решительности никуда ведь не исчезнут, нежелание тратить деньги на союзника — тоже, останется и раздражение на то, что союзник все же не совсем ручной.

Но и с Западом потом обязательно помирятся. Да ведь как бы и не ссорились, как и с Россией — весь минувший год. Все же летать на одном крыле очень неспособно. Ну и вообще, когда «Томагавки» летают, пусть и сильно в отдалении, имеет смысл не ссорится с хозяином этих устройств.