«Достаточно посмотреть на изумленного Шойгу, которму Путин сообщает, что мы выиграли войну в Сирии»

В своей программе «Код доступа» на «Эхо Москвы» Юлия Латынина рассуждает о том, почему Путин ушел из Сирии.

И вот на этой неделе вдруг, фигак, оказалось, что мы выиграли войну в Сирии. Удивительное и самое замечательное, я думаю, что даже не за неделю, а за месяц событие, безусловно, положительное, если мы ее выиграли. И даже, безусловно, положительное, если мы просто из Сирии убрались.

«Фигак – вывели, фигак – ввели»

Вот сейчас усиленно распространяется слух, что за 3 дня, типа, все в кремлевской администрации знали, что войска из Сирии уходят. Слух этот – очевидное вранье, потому что достаточно посмотреть на изумленные рожи Шойгу и остальных товарищей, которым, вот, Путин сообщает, что мы выиграли войну в Сирии, что мы оттуда уходим, причем с завтрашнего дня. Ну, я уже не говорю, что наши пропагандоны бы подготовились как-нибудь получше, обставили бы, рассказали бы, что, вот, мы там одержали убедительную победу.

И, в общем, самое главное про причину вывода войск из Сирии заключается в том, что мы не знаем этой причины. Вот это, пожалуй, даже важнее самой причины. Фигак – вывели, фигак – ввели.

Ну, вот, демократическая страна – она не может себе позволить внезапных изменений политики. Это как раз признак авторитарной страны, которая сегодня воевала с Океанией, а завтра, оказывается, что она всегда с Океанией дружила.

Что касается непосредственной причины, я вообще-то убеждена, что там была конкретная причина, которая сломала спину осла. И мы ее пока не знаем. Она, может быть, выплывет.

Вот, мой коллега Сергей Пархоменко высказал вчера остроумную гипотезу о том, что причиной непосредственной было интервью Обамы журналу «Атлантик». Действительно, совершенно поразительное интервью, в котором Обама говорит, что Путин, все-таки, не совсем глуп, что он понимает, что, в целом, позиции России в мире существенно ослабли. Что то, что он вторгся в Крым или пытается удержать Асада, не делает его внезапно важным игроком. «Вы не увидите его ни на одной встрече, где определяется повестка». И очень важные слова еще Обама сказал об Украине, что это реакция на ускользание государства-сателлита из-под его контроля и что представление, что Россия каким-то образом сейчас находится в более сильной позиции и в Сирии или на Украине, чем она была до вторжения на Украину или размещения военных в Сирии, это, цитирую, «фундаментальное непонимание природы могущества в международных отношениях и вообще в мире. Подлинное могущество означает, что ты можешь получить желаемое, не прибегая к насилию. Россия была гораздо более могущественной, когда Украина выглядела независимой страной, но, на самом деле, была клептократическим режимом, который можно дергать за ниточки». Цитата закончена.

В общем, убийственный анализ Обамы, к которому не прибавить, не убавить, действительно, может быть, это был один из факторов.

«Все наши усилия по сохранению Асада – это, на самом деле, операция по набиванию ему цены»

Но вообще можно обратить внимание, что внешняя политика России уже несколько циклов как строится примерно по одному принципу. Сначала происходит нечто, что вызывает раздражение Путина. Вот, в Кремле кажется, что нас обидели, что нас недостаточно уважают. Потом вокруг этой обиды начинает нарастать такой, сложный идеологический нарыв.

Ну, вот, я сейчас скажу несколько вещей про сирийскую операцию, которую, будем надеяться, заканчивают. Вот, на мой взгляд, чего не играло роли в этом решении? Первое, никакой роли не играло решение о цене этой операции. К тому же она не такая дорогая – это вам не Афганистан. И даже с плохой экономикой мы бы, в общем, выдержали сирийскую операцию. Любая Олимпиада и, там, любые, скажем так, близкие Путину товарищи могут за месяц гораздо больше устроить.

Второе, не важна, на мой взгляд, России судьба Асада. Вот, я думаю, что Путин ни нафиг не озабочен сохранить Асада. Ну, вот, не больше, чем сохранить Януковича. Что Асад для Путина – это как Надежда Савченко, это заложник, на которого что-то можно разменять. Вот, все наши усилия по сохранению Асада – это, на самом деле, операция по набиванию ему цены.

Вот, мы Асада продавали как слона в том анекдоте. Помните? «Какой замечательный слон! Какой замечательный слон! А если нет, то с таким настроением ты слона не продашь». Да? Вот, мы с хорошим настроением продавали слона.

Когда Путин ввязывался в войну, то она с самого начала замышлялась как идеальная гибридная война. Война в Украине, все-таки, имеет некоторые недостатки, потому что там было некоторое содержание – для русского человека Украина близка. А, вот, в этой сирийской войне имело место только две вещи. Первое, картинка на экране телевизора, и второе, на что ее можно разменять на Западе, ну а также в десятой итерации в Турции, на Ближнем Востоке и в Иране, чтоб все с нами заговорили.

«Получается по 6 самолето-вылетов на боевика»

И при всей гибридности этой войны, все-таки, чтобы что-то менять, нужны были победы. Предусматривалась короткая кампания, в ходе которой будет ликвидирована вся антиасадовская оппозиция, освобожден Алеппо. А дальше, заметим, американцам уже придется разговаривать, хотят они или не хотят. Это будет вот такой контраст, на котором Путин решил сыграть: вот, западная коалиция беспомощная, которая всё обсуждает, вот тут крутая Россия пришла и всем надавала по соплям. Уж когда надают по соплям, придется договариваться. И вовсе при этом не обязательно сохранение Асада – еще раз, его можно продать. Но это будет большой-большой товар и он будет очень-очень дорого стоить.

И, вот, всё это накрылось медным тазом, потому что победы нет, есть бомбардировки в белый свет как в копеечку. Если разделить там 1700 уничтоженных боевиков, о которых мы заявляем, на количество самолето-вылетов, то даже если забыть о попутных гражданских жертвах, получается там по 6 самолето-вылетов на боевика.

Ну, такой вообще философский вопрос, что как-то, вот, нынешняя война – она стала значительно дороже: 6 самолето-вылетов на боевика.

Плюс заметим, что Путин очень хорошо учел уроки Афгана. А Афганистан, ведь, на чем погорел? Когда российские войска вели кровавые наземные операции, а потом еще всё это приписывалось нашим афганским в кавычках союзникам, Царандою, которые во время этих операций стреляли нам в спину. И мораль солдат, соответственно, была не на высоте. А когда мораль солдат не на высоте, воевать сложно.

Вот, конечно, Путин хотел всё устроить наоборот, что на земле будет воевать Хезболла, Сирия, Стражи исламской революции, иракцы будут воевать. Ну а мы будем только собирать дипломатические победы и обеспечивать авиационное прикрытие.

Но оказалось, что наша несостоявшаяся коалиция (практически несостоявшаяся) с Ираном и прочей публикой – это еще хуже, чем западная. Потому что, может, американцы и французы сложно договариваются между собой, но уж если они договариваются, они хоть выполняют договоренности. А договориться с Ираном?.. Ну, после этого обе стороны расходятся очень довольные, что они облапошили друг друга и что каждый из них будет воевать за другую.

«Мы в Кремле офигенно играем в наперстки, но вот проблема – с нами никто не захотел играть»

Но это военная часть взаимоотношений. Не военная часть резонов – это взаимоотношения Путина с США и Европой. Как я уже говорила, это была вот такая блестящая интрига вернуться в мировую политику через войну в Сирии, сказать этим слабакам, что мы воюем с ИГИЛ (организация запрещена в РФ), поменять Сирию на Украину. Под предлогом войны с ИГИЛ(организация запрещена в РФ) раздолбать умеренную оппозицию, а дальше договариваться насчет Асада. Хотите снимать Асада – договаривайтесь с нами: мы вам Асада, вы нам санкции.

Когда оказалось, что никто на это особо не повелся, а военных успехов, которые заставили бы разговаривать, нет, вот эта первоочередная цель накрылась.

Кроме первоочередной цели, я думаю, у Кремля было в Сирии 2 второстепенных, тоже очень важных. Не следует думать, что в Кремле их не замечали. Вообще Путин очень хорошо играет в геополитику, которую он понимает как разновидность наперсточничества. Он просто не задумывается над тем, почему ни одно приличное государство в мире больше в эту самую геополитику не играет.

Ну, вот, в итоге оказалось, что мы в Кремле офигенно играем в наперстки, и мы бы всех обыграли на раз, но вот проблема – с нами никто не захотел играть. Мы вышли на рынок торговать Асадом, у нас было 4 потенциальных покупателя – Америка, Европа, Турция, Иран. Ну, в крайнем случае вот эти вот, да? И все 4 покупателя отказались покупать у нас Асада, и мы не можем набить ему дополнительную цену.

«У нас будет обострение в Украине»

Ну и, наконец, был важный резон переключить внимание ватников с войны в Украине на победы в Сирии. Это переключение удалось. С самого начала было ясно, что в отличие от Украины войну в Сирии можно закончить в любой момент, объявив ее победой. Вот это удалось, но, собственно, это и есть сейчас самая большая проблема – с кем же мы будем воевать, если мы Океанию победили? Вот это гигантская проблема, потому что внутреннее состояние российского общества таково, что оставить народ наедине с тяжелой экономикой нельзя – население уже подсадили на иглу патриотизма и врагов кругом.

Ну, банальный ответ заключается в том, что вдруг у нас будет обострение в Украине. Но тут я предсказывать не буду. И единственное, что я повторю, что я убеждена, что все логические вещи, которые я говорила, они имели место при принятии решения, но они были фоном. А несмотря на фон и логику, сложилась абсолютно какая-то конкретная соломина, которая сломала спину осла и сделала вот это вот изумленное выражение на лицах даже высших российских чиновников и военных, когда они услышали, что мы, оказывается, победили в Сирии.