Богданкевич поругался с Винниковой

На сайте Радио «Свобода» состоялась on-line конференция с экс-главой Национального банка Станиславом Богданкевичем. Неожиданно на связь с ним вышла сбежавшая в Англию Тамара Винникова, тоже экс-глава Нацбанка.

Тамара Винникова: Г-н Богданкевич, несколько дней назад в одном из Ваших интервью, своим огромным достижением Вы назвали установление единого валютного курса. На самом деле, данное достижение оплачивалось из кармана белорусских граждан, разоряло отечественных экспортеров.

Так, проверкой установлено, что за все проверяемые девять месяцев 1995г. НБ получал огромные убытки от покупки-продажи валюты на бирже. Убытки составляли по ценам того периода от 1 млрд.рублей до 76,8 млрд.рублей.

Где же здесь Вы видите достижение?

Одновременно, хочу напомнить Вам, что множественность курсов была и при Вашем правлении, например, точно такая же операция, как и в настоящее время, с продажей валюты в сотни тысяч долларов по заниженному курсу одному клиенту была проведена и при Вашем руководстве Нацбанком. Было бы интересно узнать, кому и зачем это делали тогда, чтобы понять правомерность сегодняшней операции.

Г-н Богданкевич, у вас, единственного руководителя Нацбанком за все времена, были идеальные условия для управления Нацбанком. Впервые банк был выведен из-под контроля Кабмина, Верховный Совет возглавлял Ваш соратник г. Шушкевич, который признал, что не занимался вопросами работы Нацбанка, ваш сподвижник, которого вы сами назвали как протеже — Внучко, вам также не препятствовал т.е. образно говоря, вы, что хотели, то и делали.

Почему же, при таких идеальных условиях, под вашим руководством потребительские цены росли ежемесячно в среднем, подчеркиваю, ежемесячно на 22, 2%, а за период вашей работы выросли в 27 тысяч раз?

Образно говоря, «вы раздели» белорусский народ и, понятно, что вы не справились с управлением столь сложной структурой.

Согласны ли вы с мнением вашего тогдашнего советника В.Дашкевича, который опубликовал свое мнение о том (БДГ №23 1994г), что Вами были сделаны 3 важнейшие ошибки:

1.Отсутствала продуманная кредитная политика.

2 Сделана поспешная либерализация валютного курса и была неумелая политика установления обменных курсов.

3. Допущена полная потеря Нацбанком контроля над финансовыми потоками государства

На этом фоне, есть ли у Вас право не признав свои ошибки, критиковать иных, ведь в сравнении с итогами Вашей деятельности они являются лучшими?

Станислав Богданкевич: Ну, во-первых, Национальный банк имел ноль целых и ноль десятых резервов на момент введения стабильного валютного курса. Подчеркиваю: не только нуль, а минус имел. Это так, как сегодня у нас коммерческие банки имеют минус 1,4 миллиарда долларов. И Нацбанк в то время имел минусовое сальдо по резервам. К моему уходу в отставку резервы достигли около 300 миллионов долларов. Это не много, но это свидетельствует о том, что резервы появились. И минус был перекрыт, и резервы появились.

Потому остальное заявление — чисто обвинительного уклона, но в нем нет зерна правды.

Это первое. Второе. После введения национальной валюты курс был установлен очень быстро единый. Хотя сделать это было сложно в связи с противодействием правительства. Когда у нас функционировал советский рубль (до ноября 1994), курс устанавливал не Нацбанк, а правительство. И Винникова это прекрасно знает.

Устанавливались отдельные курсы: для приобретения медикаментов из-за границы — один курс, для приобретения энергоносителей — другой, для приобретения предметов роскоши — третий, для приобретения предметов первой необходимости — четвертый. До восьми курсов таких было. Это было самодурство! Это было связано с тем, что у нас не было национальной системы, а функционировал (после распада Советского Союза) в денежном обороте советский рубль, свой рубль мы смогли ввести только в конце 1994 года.

В этом периоде были возможные, понятно, факты коррупции и спекуляции. Но могу сказать, все эти продажи шли по ходатайству правительства, за подписью, к примеру, Мясниковича, других руководителей, с обоснованием, что «вот на такую цель нам очень надо по льготному курсу...» И особенно это касается сельского хозяйства, для которого был особый курс. Потому я и потребовал установить единый курс, который не позволяет никому наживаться. А все остальное — болтовня.

И в подтверждение могу сказать следующее: Винникова подготовила (во всяком случае, с ее участием) кляузу Лукашенко про то, что первый коррупционер Беларуси — Богданкевич. И он, стремясь не допустить меня, в парламенте три с половиной часа на закрытом заседании в парламенте рассказывал депутатам про то, какой Богданкевич (это ее словами все) прохвост и коррупционер. И он заявил: «Я передаю все материалы в Генеральную прокуратуру».

После этого я на протяжении года много раз обращался в прокуратуру, и руководство Верховного Совета обращалось, дать заключение, что, на самом деле, подтвердилось? И наконец получил официальный ответ Генпрокуратуры, из которого следовало главное для меня: «В действиях Национального банка, его председателя и правления правонарушений не выявлено» Точка! Дальше, с новой строки написано: однако в Агробанке были такие нарушения, в Промстройбанке такие нарушения... В Беларусбанке такие же нарушения...

Но Нацбанк никогда не был министерством. У самого Лукашенко, у его министров (он их постоянно садит) много было просчетов. Ну и в системе банковской, безусловно, были просчеты. Я ссылаюсь на реальные факты.

Понимаете, лучше такие заявления дискутировать на каком-то «круглом столе». Они абсолютно непрофессиональные, эти заявления. Но главное, как я уже сказал, Нацбанк не мог управлять финансовой системой в условиях, когда денежной единицей был белорусский рубль. И когда денежную массу создавали 12 банков — украинский, молдавский, российский, казахский и так далее.

Когда мы «зажимали» денежную массу — то она создавалась в других республиках, и она перекачивалась в нашу страну, и невозможно было остановить инфляцию без введения национальной валюты. Ввести же нацвалюту было невозможно при наличии аграрно-большевистского парламента в то время. И правительства, которое не желало ее вводить. И потому был беспорядок.

Но могу сказать, что Винникова отчасти права. После того, как я созвал всех председателей в Минск, мы подписали соглашение о регулировании эмиссии в каждой из стран. Но как только разъехались — соглашение было мгновенно нарушено: Украина дала огромную эмиссию, Казахстан, Молдова... И потому я в тех условиях дал команду выделить огромные рублевые (в советских рублях) суммы для оплаты нефти, газа, других товаров, которые поступали из России. Это тем самым повлекло инфляцию.

Однако неужели Винниковой непонятно, что в условиях чужой валюты нельзя было управлять денежной системой? Мы действительно ею плохо управляли, осуществляли только расчеты и такую вот поддержку. Как говорится, обманывали Россию, получая за созданные «липовые деньги» нефть, газ, комплектующие, сырье. Это первое.

Но я, не дожидаясь решения правительства, пошел на то, что решением Национального банка ввел национальную валюту. Установил свой обменный курс, а не семь-десять курсов, как делало правительство. Обменный курс был уже в конце 1994 года. И только после этого Верховный совет признал выход из рублевой зоны, признал, что у нас будет национальная валюта. Не важно, какая она была — «зайчики» не «зайчики», но то была собственная валюта, которая имела свой обменный курс. Это второе.

Что касается политики, то это не она была, когда инфляция в 20000, при наличии советского рубля мы из месяца в месяц уменьшали ее, как только ввели национальную валюту, в течение года, и добивались стабильности курса не на протяжении суток, не на протяжении месяца, а на протяжении 11 месяцев. И она это прекрасно понимает. И мы обеспечили резкое сокращение инфляции. И я сдал банк Винниковой при низкой инфляции.

И как мне рассказывал премьер Михаил Чигирь, гнев на нее был со стороны Лукашенко, что она вновь допустила многочисленность курсов, спекуляцию, по каким-то записках выделялись деньги. Во-вторых, она начала осознавать (видимо, раньше была неграмотной) зависимость денежной массы (уже национальной валюты) и инфляции. И Винникова начала предлагать ограничивать кредитование, потому что сокращение кредитования это и есть ограничение денежной массы.

В общем, она все прекрасно понимает, это все заявления для публики.