Белоцерковская: «А надо любовь. И желательно в тряпочку»

— Я не декларирую свою точку зрения, как единственно правильную, но мне порядком надоела ранимость истерзанных режимом душ, которые подают голос лишь тогда, когда кто-то «несправедливо» пытается лишить их права не подавать голос, — пишет Ника Белоцерковская. — И я уже давно не пытаюсь тут достучаться. Первые месяцы — да. Умишка я не гигантского, но и не совсем дура.

Сейчас очевидно, что свой выбор все давно сделали. По крайней мере — на площадках социальных сетей. Про «глубинный народ» я могу лишь догадываться.

С тем самым «народом» я старалась редко пересекаться и в той своей жизни (меня, когда мне было лет 19, крупная Зинаида с золотыми зубами жестоко {избила} в паспортном столе), а уж в этой подавно. И я им так же интересна, как цены на прованский чеснок.

И все кирпичи в мое средиземное окно с видом на море я могу и сама в одно предложение: «Хорошо {болтать} за границей, что же ты молчала, когда наживалась на нашей стране, приезжай и посиди тут лет 9, прям в тюрьму приезжай, а мы за этот незначительный гражданский подвиг потом о тебе повздыхаем пару часов в своих бложиках и забудем, а то ишь, {выпендривается} она оттуда, все так умеют!»

Главный посыл тех, кто самоназначился крысами в посте (вообще-то) про лис, – бомбим и убиваем не мы. Мы против убивать и бомбить. И это достойно уже само по себе бесконечного уважения.

Поэтому – Ника, нас не трогай! Сиди и молчи! Не разжигай!

А то буковками она тут тыц-тыц-тыц – и опять загорелось! Ненависть!

А так бы мы все вместе, конечно, в вальсе кружились под Евгения Догу.

И, кстати, о вальсе. Девочки, тот чвкшник, что свою женщину убил, аккуратно разделал, в фарш прокрутил, сел, завербован, фронт и сразу же вышел героем – чур, мой!...

Ненависть же я разжигаю.

А надо любовь. И желательно в тряпочку.