Аркадий Бабченко: «Друзья мои – берите ребенка и бегите»

Военный репортер на «Эхе Москвы» — о том, почему родители 18-летних обязаны отговаривать своих детей идти в российскую армию.

— На место 18-летних сейчас ставить довольно сложно, потому что в 18 лет мир представляется по-другому, и юношеский максимализм, он идет – только в путь. И когда я говорю, что меня не спрашивали перед отправкой в Чечню, — да, меня, действительно, не спрашивали, то есть меня спрашивали, просто мое мнение не имело никакого значения. Для факта провели типа опрос «Хочешь служить на Кавказе или не хочешь служить на Кавказе?», но это не имело никакого значения.

Так вот, я-то в свои 18 лет на войну-то хотел, между прочим, потому что я начитался Ремарка, насмотрелся фильмов — «Батальоны просят огня», «Освобождение» и тому подобное – и поэтому я представлял совершенно романтически, как приезжаю на войну — все умирают, я один спасаю там… полковое знамя, мои раны перевязывает красивая медсестра, а я закуривая сигару, говорю ей: «Не бойся, крошка, я с тобой». Вот я войну представлял вот так.

То, что война оказалась совсем другой, мы поняли уже в Моздоке, когда наш эшелон только что приехал, и на соседних путях стоит эшелон с разбитой техникой, которая идет оттуда. И все хиханьки-хаханьки сразу закончились, потому что смотришь на эту технику – она вывернута до такой степени наизнанку, что начинаешь сомневаться в законах физики. И шерсть на загривке сразу становится дыбом.

Поэтому на место 18-летних меня себя сейчас ставить, мне кажется, неправильно. Мне кажется, надо ставить себя на место родителей 18-летних. Так вот, родителям призывников я всегда говорю, что если светит отправка в армию, друзья мои – берите ребенка и бегите. Вот берите – и бегите.

Потому что совершенно не факт, что он оттуда вернутся, совершенно не факт, что он оттуда вернется живым, совершенно не факт, что его куда-то не отправят; совершенно не факт, что он оттуда не вернется убийцей и не будет потом спиваться и жизнь его не закончится в 25 лет от цирроза или от преступления на военной почве.

Я вот через все это прошел… У меня, слава богу, дочь, я благодарю судьбу – и передо мной такой дилеммы не стоит. Был бы у меня сын, я бы предпринял все попытки, чтобы его отговорить от того, чтобы идти в российскую армию.