Филин

Иван Корсак

«17 Сентября не стереть из белорусской истории, но это не День народного единства»

Историк Анатолий Сидоревич объясняет значимость событий 1939 года.

Фото nalibaki.org

Каждый год 17 сентября в социальных сетях вспыхивали споры, считать ли праздником этот день. Единого мнения не наблюдалось и близко. Тем не менее власти решили организовать 17-го День национального единства.

Один из лучших знатоков белорусской истории ХХ века Анатолий Сидоревич объясняет значимость тех событий, а также говорит, почему 17 сентября не может быть Днем национального единства.

— Насколько, на ваш взгляд, важное событие для белорусской истории произошло 17 сентября 1939 года? Можно ли его, например, поставить в один ряд с 25 марта 1918 года или 25 августа 1991 года?

— 17 сентября произошло очень важное событие, которое, действительно, можно сравнить со Всебелорусским съездом в декабре 1917 года, Актом от 25 марта 1918 года и Законом от 25 августа 1991 года.

Сделка между Лениным и Пилсудским о разделе Беларуси (в Польше даже есть книга о пакте Ленина и Пилсудского) представляла угрозу для Польши с момента ее заключения. Сначала большевики были вынуждены заключить ее, чтобы сохранить власть, но они никогда не отказывались взять реванш. Мало ли какие договора они подписывали с Варшавой!.. Эти трактаты не стоили той бумаги, на которой они были написаны.

Во-вторых, как сказал Уинстон Черчилль во время Второй мировой войны: «В 1920 году Польша зашла слишком далеко на восток. Образно говоря, она не могла проглотить то, что откусила. Польское правительство должно было иметь большой карательный аппарат на «восточных границах», чтобы держать людей в повиновении, содержать большую армию для отражения угрозы извне. И это не способствовало социально-экономическому развитию.

В-третьих, своей экономической, социальной, национальной и религиозной политикой Варшава связала многих белорусов и заставила их еще больше сочувствовать Москве.

В сентябре 1939 года Красную Армию встретили с энтузиазмом, но, замечу, и с недоумением: я имею в виду внешний вид Красной Армии, их одежду, обмотки...

17 сентября случилось то, что предсказывали умные люди еще в 1920-х годах. Антон Луцкевич писал, что Польшу раздирают Германия и Россия. Варшава должна признать независимость Беларуси, Литвы и Украины, иметь друзей на востоке и одновременно быть буфером между Польшей и Россией. Но политический класс Польши был охвачен эйфорией. И только после войны польские интеллектуалы (подчеркиваю: интеллектуалы, а не политики) осознали, какая ошибка была сделана в 1921 году.

Приходилось слышать, что объединение Беларуси стало возможным в результате сделки между Гитлером и Сталиным. Я отвечаю на это по-ленински: иногда сами реакционные силы, не желая делают прогрессивные дела. Объединение Беларуси, несомненно, было прогрессивным, хотя в 1939-1941 годах белорусы понесли немалые потери. Еще раз напомню, Луцкевич предупреждал в 1921 году: Польша пострадает, мы, белорусы, пострадаем. Можно сказать, что он был пророком, потому что 30 сентября 1939 года он был арестован.

Анатолий Сидоревич. Фото радио «Свабода»

— Если бы не 17 сентября, какой была бы судьба белорусов по обе стороны границы? Могло ли состояться независимое государство или белорусы растворились бы в русском и польском морях?

— В самом начале существования Республики Польша премьер-министр Леопольд Скульский пообещал, что через 50 лет в этой стране невозможно будет найти со свечкой ни одного белоруса. На это была направлена ​​политика всех польских политических партий. Подчеркиваю, что все партии, социалисты и коммунисты не исключение.

В 1936–1938 гг. одна за другой белорусские политические, общественные и культурные организации прекратили свое существование. Католиков также преследовали за то, что они белорусы. Вроде бы осталось одно Белорусское научное общество во главе с Луцкевичем, но и до него уже подбирался Виленский воевода Ботянский. Что было бы дальше, знает только небо.

Как отмечал Луцкевич, в Советском Союзе преобладал красный национализм. Вспомним, когда вышел фильм «Александр Невский», когда был награжден роман «Петр Великий». При Ленине такие вещи (прославление князей и царей) были невозможны.

В 1937-1938 гг. все белорусские национал-коммунисты были истреблены. Их просто не осталось. Выжили даже некоторые активисты БНР, но я не могу вспомнить живого национал-коммуниста после 1938 года. Я имею в виду известных людей, а не «обычных».

Напомню, что в 1937 году Менск стал Минском. О терроре против интеллигенции, пожалуй, и говорить не приходится. Как бы неприятно это ни звучало для чьего-то уха, террор интеллигенции был остановлен войной. И неизвестно, что было бы, например, с Максимом Танком.

— Насколько хорошо белорусы жили «под Польшей»? Насколько сильным было политическое давление на белорусских активистов?

— Некоторые жили хорошо. Особенно те, кто писался православным поляком, подчинялся властям, не подписывался на белорусские газеты и журналы, не пропагандировал белорусские школы, имел прилично земли, регулярно платил налоги, не сеял табак, не был против того, чтобы православные богослужения проводились на польском языке.

Конечно, их было немного, потому что, если человек был среди тех, кто публично выступал против польского языка в церкви, он попадал в разряд неблагонадежных и даже большевистских.

Несколько лет назад я цитировал своих землячек, которые были замужем за людьми, записанными поляками. Так вот, эти женщины, имея в виду не своих польских мужей, а польские власти, сказали: мы не видели от них ничего хорошего. Приходилось слышать следующее: они (польские власти) не считали нас людьми.

Это про «обычных» людей. Что касается активистов белорусского движения, то, как они могли себя чувствовать при режиме Пилсудского и президента Мастицкого, когда отцы-основатели этого государства были вынуждены бежать из Польской Республики?

— А если сравнить состояние политзаключенных в тогдашней Польше и сегодняшней Беларуси, то где людям комфортнее сидеть?

— Все зависело от статуса заключенного, от того, где он находился. А также время, когда человека посадили в тюрьму: до 1930 года или в 30-е годы. В полицейском участке «обычного» человека могли избивать «гумай» и ногами до и после 1930 года. Обычное дело. Повседневная жизнь зла. Обращение с политическими заключенными в польских тюрьмах до 1930 года было корректным.

В 1930 году в Брестской крепости арестованных морили голодом, не принимали передачи, заставляли исполнять унизительные работы и даже имитировали казни. Но они не расстреливали.

В современной Беларуси смерть Витольда Ашурка охладила настроения тюремщиков, но положение заключенных тяжелое.

— Зачем Лукашенко эта дата? Дать щелчок Польше? Есть ли более глубокий смысл?

— Чтобы точно ответить на вопрос, нужно быть Лукашенко или его близким. Какими бы ни были намерения гражданина Лукашенко, 17 Сентября из истории нашего народа не стереть. Я бы не назвал эту дату Днем национального единства, потому что в нашей стране нет морального и политического единства, нет общих ценностей, которые бы объединяли разные слои народа, народ и власть. Это День объединения Беларуси. Термин «объединение» нейтрален: либо сами люди объединились, либо их кто-то объединил — как хотите, так относитесь.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.5(74)