Юрий Пудышев. Сто лет одиночества

Не люблю эти мероприятия, но не прийти нельзя.

С разных сторон к центральному входу главного стадиона страны стекаются ощетинившиеся зонтами пешеходы, в которых легко угадать известных футболистов. Компания впечатляет – столько и на подведение итогов сезона давно уже не собирается. Тут, наверное, все поколения лучших белорусских игроков и тренеров, и, конечно, постаревшие игроки чемпиона СССР-82, капитана которого Юрия Пудышева – всем известного Пудика нам предстоит проводить в последний путь по дорожке его любимого стадиона.

Сегодняшний «Динамо» мало похож на себя времен московской Олимпиады. Тогда он был изрядно подновлен и усилен современным табло и верхней трибуной, благодаря которой его вместимость увеличилась до 50 тысяч.

Странно, конечно, во времена Минска-миллионника этот «полтинник» легко забивался на матчах «Динамо». А теперь, когда население перевалило за два, нынешние 22 тысячи мест аншлага так ни разу и не видели. Не тот футбол, не то «Динамо».

Стюарды даже не спрашивают, откуда мы все взялись и куда направляемся – в самом деле, что еще может собрать столько взрослых людей под моросящим дождем в обед понедельника? «Туда вон спускайтесь, пожалуйста».

Иду по ступенькам и помимо воли кошусь на соседний сектор, на котором, кажется, мы с другом еще вчера сидели на матче чемпионата СССР-82 с киевским «Динамо». 

Да, эта та самая знаменитая игра, в которой любимец белорусских болельщиков Саша Прокопенко забил гол пяткой – с подачи Юры Пудышева. Киевляне, не будь дураки, выпустили Виктора Хлуса -- главного спеца по минчанам и он, конечно, провел ответный.

Это было то короткое счастливое время, когда любой результат, кроме победы минского клуба принимался с сожалением. И бывалые болелы покидали трибуны, качая головой: «Отскочил Лобан». Подмечая, однако, что гол Прокопа – это навсегда.

Так и случилось – он самый знаменитый, как и лучшее интервью по мотивам того огненного года. Знакомые московские журналисты до сих пор вспоминают его с удовольствием и на следующий день после смерти Юрия Алексеевича мне прилетает сообщение от Игоря Рабинера из «Спорт-экспресса»: «Серега, а у тебя то интервью с Пудышевым осталось?»

Интервью с капитаном чемпионского «Динамо» было немало, но мы оба понимаем, о чем идет речь. 1996, российский журнал «Галаспорт», редактируемый Сергеем Микуликом. Микула – кумир целых поколений советских и постсоветских журналистов отдает материалу с хайповым, как бы сейчас сказали, названием «Чемпионы выпивают до дна» сразу несколько разворотов.

Серега и сам всю жизнь писал такие истории, в которых его герои говорили всем понятным языком – и находили в своем собеседнике не только верного слушателя, но и соавтора. И читали его потом с удовольствием – вот умеет же человек увидеть главное в спорте…

Собственно, перед Пудышевым в 96-м я ставлю похожую задачу. «Алексеич, нас не будет, а люди прочитают, как все было на самом деле в знаменитом сезоне и только от нас зависит, как…» Хотя ему тоже можно было не объяснять, мне иногда потом казалось, что он с Микуликом имеет общий генетический код в своем неистребимом желании смотреть на мир исключительно ироничным взглядом.

«Так это, Серега… Для собирания всех веселых историй нам надо составчик усилить. Давай еще Нильсена позовем и Бошкова – они тоже много чего помнят».

Нильсен – Валера Мельников и Бошков – Георгий Кондратьев отозвались легко. И все восемь часов, которые сообща провели в комнате динамовского общежития, старательно вспоминали все горбыли тех лет, мы ведь только чемпионским сезоном не ограничились…

«И вот как уехал Базилевич из Минска, только дверь за ним закрылась, пыль еще не успела осесть, как слышим: чу… Где-то очень далеко топот раздается. Все громче, громче. И вот уже очертания всадника видны, и лошадь под ним различима. Белая. Глядим, а это народный любимец и кумир всего Советского Союза Малофеев Эдуард Васильевич. Слез он с коня, сбросил бурку, вынул шашку и сразу к делу: «Ну что, возьмем первое место с отрывом?» 

Напротив общаги здание КГБ – после войны его на сталинском проспекте отстроили самым первым, и тогдашний руководитель ведомства Лаврентий Цанава затребовал у архитекторов башенку, чтобы, значит, наблюдать из нее матчи подшефного «Динамо» – благо, до стадиона было рукой подать.  Скорее врут, да и надо признать, в те времена его любимцы играли большей частью неброско, спасаясь в матчах с грандами. «Динамо»-82 же авторитетов не признавало напрочь.

Киевское «Динамо» мучилось с настырными птенцами Малофеева даже дома – те выходили на поле Республиканского стадиона с наглостью хозяев и утаскивали в Минск, справедливо добытые очки, забивая Чанову по три. В Тбилиси – та же история. «Спартак» вел в Минске 2:0, но все равно сгорел.

Про ответный матч в столичном манеже, в котором динамовцы добыли золото, проигрывая поначалу 0:1, мы в том материале не вспоминали. Неудобно было спрашивать, хотя неловкость и я вещи вряд ли совместимые.

Потом, правда, когда спустя много лет Пудышев пришел к нам с Настей Косенковой на программу «Моментом в море», я все-таки решился, но услышал ожидаемый ответ. И смешную (какую еще?) историю о том московском спартаковце, который гипотезу об отданном матче выдвинул.

Хотя (и это не только на мой взгляд), по чесноку у минчан тоже шансов выиграть было больше. Никто в том сезоне не играл с таким безудержным куражом, как они.  

«В атаке вся команда» – так назвал свой документальный фильм про чемпионский сезон журналист Валерий Холод и попал в точку. Действительно, казалось, что за лихим командиром на коне его войско всегда мчалось галопом. Как чапаевцы.

«Другие, как отыграют, так ничего хорошего о тренере и вспомнить не могут. У Малофеева же широкая натура была. В 82-м, чемпионском, ему как раз 40 исполнилось. И как раз нам в Днепропетровске игра выпала. Прокоп, заикаясь, сказал: «Ребята, н-надо выиграть сегодня. Н-нельзя шефа обидеть». Шлепнули их 3-1, а после ужина Эдуард Васильевич и говорит: «Ребята, а теперь все ко мне!» И подняли мы на дыбы их гостиницу…»

Уже потом, после выхода интервью, Юрий Алексеич рассказал мне, что Малофеев обиделся. Не на то, что команду потом собирали по отелю, а прибывший наряд милиции он усадил слушать «битлов», потому как Эдуард Васильевич умел ценить хорошую музыку и других учил тому же.

А все из-за буфетчицы в тамошнем аэропорту, у которой грудь была на загляденье. Да на его месте так поступил бы каждый! Тем более, девушке комплимент очень даже понравился, но вот поди ж…

До сих пор жалею, что в нашей компании тогда не было Эдуарда Васильевича – с ним картина чемпионского сезона приобрела бы массу новых красок, да и не обижался бы он на меня потом очень долгое время…

А в тот понедельник Малофеев стоял у гроба Пудышева и говорил вещи для тренера необычные. Что это не он привел команду к золоту чемпионства в 82-м, а Юра. Тем, что сплачивал команду в любой ситуации – на поле и за его пределами, поддерживая таким образом в ней необходимый микроклимат.

Для него он ведь так Юркой и остался, хотя в послефутбольное время они вряд ли дружили, но тогда нашли друг друга – молодой амбициозный тренер и уже бывалый игрок. И первый, отыгравший за клуб и за сборную, знал, как никто – любой команде нужен вожак. И Пудышев с его талантом, харизмой и чувством юмора подходил на эту роль как никто другой. Еще и тем, что хотел, наконец, выиграть к надвигающемуся тридцатилетию то, чего у него еще не было.

А там, глядишь… В Кубке чемпионов в следующем сезоне динамовцы играли уже без Малофеева и без Прокопа. Прошли швейцарцев, разгромили чемпионов Венгрии с общим счетом 9:4 и споткнулись о румын на мерзлом мартовском поле в Тбилиси. Пресловутый весенний футбол и чудовищное невезение. Хотя бы потому, что с настоящим грандом – будущим победителем розыгрыша и лучшим клубом Европы конца 70-х –  начала 80-х им так сыграть и не удалось. В полуфинале он, «Ливерпуль», как раз бухарестское «Динамо» и обыграл.

Я потом спрашивал у многих минских динамовцев: а что, если бы нам тогда британский клуб попался в четвертьфинале, ну или на стадии раньше? Большинство с сомнением качали головой – при всем нашем красивом атакующем футболе непобедимых британцев вряд ли бы обыграли. Даже с Прокопом.

А вот Пудышев молчал. Или отшучивался. Может, просто не хотел развенчивать мой юношеский болельщицкий пыл. Тот неизбежно проступал в каждом нашем с ним разговоре и почему-то напрочь отказывался развеиваться со временем. А может, Пудышев и сам предполагал, что уж с Прокопом они бы точно с «Ливерпулем» зарубились всерьез. И того, само собой, пригласили бы в английский чемпионат. И он остался бы жив.

Несколько лет назад я был ведущим на презентации фильма об Александра Прокопенко. В президиуме, само собой, супруга легендарного шестого номера «Динамо», Малофеев, Пудышев, кто-то еще.

Тренер из легенды был в своем амплуа – неутомимо челночные рейды со сцены к первому зрительскому ряду. И, понятно, что, как и прежде, микрофон ему не требовался. Своим зычным голосом он заводил зал с полоборота. Не поддавался только ряд, где сидели динамовцы восьмидесятых, внимавшие происходящему со спокойствием видевших жизнь мудрецов.

Говорят, что во время его следующего прихода в Минск было то же самое – по второму кругу команде уже не зашло. Да и Пудышева уже не было.

Юру двигали по динамовской линии, а новым городам и командам он давал точные и запоминающиеся характеристики. Больше всего читателям того интервью почему-то запал Якутск:

«Профессионализму якутскому нам всем поучиться надо. Меня по приезде сразу спросили: «Что тебе, Юра, надо для успешной игры за наш славный город? Ну я и сказал, что квартира – раз, женщина бальзаковского возраста – два. И желательно, чтобы в одном месте. Сделаем, говорят.

Через день рапортуют – женщина, 42 года, порочащих связей не имеет. Во время войны на оккупированной территории не находилась. Подходит».  

Ну и дальше, про ванну из шампанского, которую она ему устроила. Потому что в Якутске гостей любят и любое желание их выполняют. Ладно, ванна была не из шампанского, а из пива, немного холодная. Но все же была!

С тем пор устоявшиеся понятия имели в среде белорусских футболистов вполне определенное значение. И ничего, что большинство из них никогда не брало в руки томик французского писателя, они твердо знали, что Бальзак – это женщина роскошных форм, с которой возможно все. И даже ванна из шампанского.

Удивительно, но с таким впечатляющим бэкграундом спасателя ведомственных команд Пудышев не стал главным тренером. Лишь вторым, хотя многие признавали, что это именно его место – рядом с молодыми пацанами, которым нужны были не только мастер-классы и правильные советы, но еще и способная расслабить веселая история.

А когда его спрашивали про амбиции, то отделывался шуткой. Как на старте нашей программы, когда очаровательная Настя (будущий, следует полагать, Бальзак) спросила его прямо в лоб: «Вы всю жизнь носите маску, да?»

«Ага, несколько», – мгновенно согласился Пудышев, который на программу зачем-то пришел в повязанном под костюм пионерском галстуке.

«Ну вот что это такое?» – сказал мне потом его партнер по «Динамо», не в пример более лощеный и с неплохой карьерой в качестве главного. – «В таком возрасте заниматься детскими вещами… Галстук пионерский где-то откопал, это еще надо было постараться. Люди посмотрят и подумают – вот он что, с ума сошел?»

Несолидно. Ага. Возраст решает и в нашей программе Пудышев и сам признает, что в юности много занимался хиромантией и не советовал этого делать молодняку. Тот и не делает. Нынешние игроки не пьют даже шампанского. Правда, и не играют почему-то тоже…

Нет ни Прокопенко, ни Пудышева. Те вполне могли сорваться в соседний Вильнюс после матча чемпионата страны – просто попить вкусного кофе в советской загранице. И, быть может, поразмыслить о том, где они были могли бы играть – лучше тандемом, конечно, если бы границы вдруг открылись. Нынешнее поколение игроков ведь даже не представляет, в какое счастливое время оно живет.

«Отпуск в сентябре», «Влюблен по собственному желанию», «Полеты во сне и наяву» – фильмы о невоплощенных в юности надеждах вышли на экраны страны как раз в те лохматые, как брови дряхлеющего генсека, годы. О потолке, который был над головой у каждого, кто жил в лучшей в мире стране. И биться о который можно было сколько угодно – он ведь бетонный…

А как было бы здорово, если бы уехав за бугор и заработав там достаточно, Прокоп с Пудиком вели бы образ жизни, подобающий героям вчерашний дней – ветеранам итальянского или немецкого футбола: комментарии, участие в программах о футболе. И кофе, который в Минске стал со временем ничуть не хуже, чем в Литве.

А так… Когда Прокоп поперхнулся шашлыком в ресторане «Минск», то к приезду скорой с него успели снять не только финский плащ, но и рубашку. И похоронили его потом на обычном сельском кладбище – так захотела мать.

Мне кажется, Прокопа Пудику всю оставшуюся жизнь и не хватало. Ерунда, конечно, про кофе – этим бы дело не ограничилось, Пудик, правда, настаивал бы исключительно на шампанском, водку он не переносил. Но они общались бы и вместе играли в футбол – это сто процентов. Как выросшие мальчишки, которым не хотелось быть взрослыми. 

 «Вот все говорят, что до ста лет ребенком нельзя остаться. А я хотел бы. Дети, знаешь, они чистые и к ним вся эта х...ня, в которой мы живем, не прилипает. Отмыться хочется»

Я потом пересматривал его старые интервью и нашел то, что было к 50-летнему юбилею. Странно, что не вынес в заголовок – про сто лет одиночества среди взрослых. Может, просто не увидел за его привычными прибаутками грусть человека, который действительно хотел навсегда остаться во временах своей бесшабашной молодости.          

Другие уходят красиво – сразу на тренерскую и непременно главным. Как тот же Малофеев, которому, как мы теперь уже знаем, в организаторских качествах Пудышев ничем не уступал.

Но для этого Юре надо было стать другим – степенным и умеющим выстраивать правильные отношения с начальниками разного калибра и формы, и наверняка думать, прежде чем пошутить с тем, кем не следует. Вы такого Пудышева представляете? Вот и он себя не мог.  

Не знаю, может быть, и пробовал – он ведь был умным, но наверняка уже после первой попытки решил, что нет. Хотя, скажите, кто не меняется с возрастом и не хочет встретить зрелость при хорошей финансовой подушке? И наверняка Пудышев мучился от осознания того, что ее не будет уже никогда – потому что за любой выбор надо платить свою цену, и иногда она кажется слишком дорогой. 

Он жил, как жил. Небогато, но с вечным ироничным прищуром. И в 56 вышел на поле в официальном матче чемпионата Беларуси. Потому что так веселей.

Ради этого стоило побегать и войти в форму, хотя живот предательски торчал, не без этого. Но ведь вышел и не опозорился, факт. Никому другому из его бывших одноклубников такая идея и в голову бы не пришла, а для Пудышева все как-то органично получилось. Кто, если не он?

За свою страсть к веселым чемпионатам Пудик станет самым желанным собеседником для спортивных журналистов бывшего Союза. Он им будет с большим – по-малофеевски отрывом от всех остальных – по определению Юры Голышака.  Культовый интервьюер всех советских звезд успел насладиться с ним общением в Москве и в плане его предстоящих минских командировок первым номером, знаю, всегда стояла фамилия Пудышева. А потом, конечно, Малофеев.

«Я, когда увижу Эдуарда Васильевича, которому уже восьмой десяток пошел, то у меня такое ощущение, что у него до сих пор внутри горит огонь. И я тоже сразу завожусь и энтузиазмом наливаюсь. То есть он меня до сих пор вдохновляет»

Вспоминал Пудышев и тут же приводил анекдот:

«Надзиратель закрыл за Буратино дверь и сказал: «Ну все, теперь мне в жизни осталось только два дела сделать – дом построить и вырастить сына»

И вот думай, успел он перед этим встретить Малофеева, или ему кто-то другой рассказал.

А мне бы хотелось, чтобы они так запросто сталкивались бы где-нибудь в районе площади Свободы, которая аккурат посередине между их домами и не расходились, кивнув друг другу, а заходили в ближайшее заведение попить кофе. И чтобы хозяин заведения, узнав их, делал знак молодой барменше: «С этих ничего не брать». Пусть она думает, что это знакомые или какие-то важные люди – просто необычно одетые.

А они бы тянули латте, удивлялись принесенным десертам и беседовали бы о жизни. В ней, конечно, было много всякого, но, когда тебе за 60 делить что-то бессмысленно, можно только вспоминать хорошее и получать удовольствие от момента, радуясь тому, что ты еще в игре.

На похоронах всегда кажется, что ты не успел увидеться и поговорить с покойным о главном. Как будто при встрече мы не болтаем обычно о пустяках.

Не знаю, может быть, об этом думал и Малофеев, когда в конце своей поминальной речи не выдержал и заплакал. И сказал, что первым из жизни, конечно, должен уходить не капитан команды, а ее тренер. Все отвели глаза.

Эдуард Васильевич тренировал многие команды, а своими детьми, как теперь стало понятно, считал только их – уже потертых и побитых жизнью и слушавших своего былого наставника с непроницаемыми лицами.

Хотя, чего это я, с какими еще быть на похоронах?

Пошел дождь, сзади за Малофеевым возник кто-то с зонтом, но, кажется, он посторонился, потому что так будет неискренне. И я тоже не открыл свой. Так и стояли…

А потом все аплодировали – очень долго, когда процессия вышла на беговую дорожку. Кажется, эта привычка пришла из театра, когда оттуда выносят закончивших своей век актеров.

«Вы цветы поможете донести?» – возникшая из ниоткуда девушка с огромным букетом вручила его мне и я, конечно, его понес. Мокрый и колючий.  

Все похороны похожи друг на друга и на кладбище за городом – почему-то Пудика, как и Прокопа хоронили не в столице – я уже не поехал. Что еще можно сказать, когда все сказано. Всуе можно только обсудить нынешнее время. А оно такое, что лучше о нем и не говорить.

Я иду со стадиона и вижу болельщиков, которые тоже пришли.  Могли бы и не приходить, наверняка ушли с работы, забив на рабочее расписание. У них лица, как у динамовцев. В нашем городе все живут с такими лицами, и зонты тоже у всех похожие – маленькие и черные, чтобы не маркие и можно было спрятать в сумку.

Кажется, я видел этих людей лет сорок назад, когда сам впервые пришел на футбол. Тогда они были мальчишками и, конечно, грудились на 22 секторе, куда билет стоил всего 10 копеек.

И на дождь тоже было наплевать, особенно, если наши выиграли. И лица были другие – радостные и возбужденные, будто бы в жизни этих людей что-то поменялось в связи с победой над «Торпедо» или какой-нибудь другой командой.

Волшебная сила футбола делает нас мальчишками. И, как выясняется, тех, кто дарит нам это чудо, тоже. Просто один из них так и не согласится потом взрослеть.   

Он так и останется странным седым мужиком, который всегда будет носить один и тот же костюм и лишь иногда надевать под него пионерский галстук. Десятилетиями пересказывающим одни и те же истории и все равно почему-то вызывающий неизменную улыбку при одном лишь о нем упоминании. «Ну, так это ж Пудик!»

Народ сам выбирает своих героев и он, не совравший и не изменивший себе ни на раз, конечно, займет место в первой шеренге. Само собой, рядом с Прокопом.

И те, кто не видел их в игре, будут слушать рассказы бывалых, которые тоже со временем, как и полагается, обрастут множеством невероятных деталей.

И «Ливерпуль», понятно, встретится с малофеевским «Динамо» в матче, отчет о котором нельзя будет найти ни в одном футбольном справочнике мира. И лишь только редкие счастливчики, которым повезло увидеть тот засекреченный матч, будут рассказывать о том, как искренний футбол запер британского льва в его штрафной, и тот стоял насмерть.

Правда, лишь до первого пропущенного мяча…