Комментарии
Юлия Латынина, «Эхо Москвы»

«Зоя Космодемьянская была, несомненно, фанатически верующим человеком»

Я хочу вернуться к теме Европейского суда по правам человека, который принял сторону Латвии в деле партизана Василия Кононова. И то, что я говорила про Василия Кононова, я повторять не буду. Я буду говорить о другом, о том, что Европейский суд, безусловно, является пересмотром истории, как это утверждает «Единая Россия», «Наши» и всё такое прочее.

И пересмотр истории заключается вот в чем.

Нас с детства учили, что весь советский народ за линией фронта в едином порыве поднялся на борьбу с фашистами и ушел в партизаны. Т.е. получается, что сначала Сталин убил 10 миллионов человек голодом, потом он сослал 20 миллионов человек в Сибирь, из них там половина погибли, потом еще несколько миллионов были посажены в ГУЛАГ, потом после 22 июня Красная армия бежала, бросая оружие, бросив 3,5 млн. винтовок и 15 тысяч самолетов. А потом в едином порыве народ поднялся на борьбу против фашистов за линией фронта.

Печальная проблема заключается в том, что за линией фронта были люди, которые не называются партизаны, т.е. местное население, вставшее на борьбу с фашистами, а были люди, которые называются диверсанты, т.е. специально подготовленные люди, которые контролировались либо НКВД, либо партией, как правило, не армией, и деятельность которых регламентировалась двумя документами. Во-первых, речью Сталина от 3 июля 1941 года, в которой он приказал уничтожать всё там, где пройдут гитлеровцы, и не оставлять врагу ничего. Во-вторых, приказом Ставки Верховного Главнокомандования от 17 ноября 1941 года, которым было приказано сжигать все крестьянские дома на столько-то десятков километров в глубину линии фронта и вокруг главных магистралей.

Как правильно заметил мне в частном разговоре Марк Солонин, этим приказом всё население областей, попавших под фашистов, списывалось. И возникал вопрос – как совместить необходимость рельсовой войны, т.е. необходимость уничтожения гитлеровских эшелонов, с этой ситуацией, когда население полностью списано и приговорено к смерти и холоду. Совместить было довольно трудно.

В воспоминаниях Ильи Старинова, который действительно был диверсантом, а не карателем, есть замечательный рассказ о том, как он пришел изложить Сталину свое видение партизанской борьбы. Вместо Сталина попал к Мехлису, и Мехлис его проконсультировал, что партизанская борьба должна состоять в политике выжженной земли, что за линией фронта всё должно быть уничтожено. Старинов попытался возражать, Мехлис сказал: «Только еще раскроете рот – расстреляем». Старинов вышел в полном ужасе, потому что, как он пишет, он понимал, что этим самым население подталкивают становиться на сторону немцев.

Он в своих воспоминаниях приводит страшную историю о том, как люди, сражавшиеся за линией фронта (это были отставшие армейские части, которые были, действительно, настоящие партизаны), услышав этот приказ, они сочли его провокацией и попытались пробиться через линию фронта, чтобы уточнить.

К чему привела такая ситуация и к чему привел контроль над партизанским движением со стороны такого замечательного органа, как НКВД, который и в мирное-то время любил расстреливать людей и потом говорить, что они враги народа, склонен был к показухе. Цитирую человека, который, несомненно, для сталинистов будет авторитетом, а именно Лаврентия Павловича Берию.

Письмо Берии от 23 января 1943 года: «Личный состав 12-го батальона Сабурова занимается разгулом, пьянством, терроризирует и грабит советски настроенное население, в том числе даже родственников своих бойцов». Замечательный вывод, который делает в своем письме Берия о батальоне Сабурова, это партизанский батальон. Он не пишет, что их надо расстрелять и каким-то образом наказать. Цитирую: «Лучше будет, если батальон перебазируется в лес между Ковелем и Ровно». Т.е. в другое место, где родственников нет.

Петр Вершигора, с 1944 года командующий отрядом Ковпака: «Соединения типа Шитова на Волыни, да еще в тылу Красной Армии, меня очень беспокоят. «Мы тот отряд, что берет всё подряд», «Тетка, открывай шкаф. Мы на операцию приехали», – вот военная доктрина Шитова и его армии».

Это не значит, что за линией фронта не было партизанского движения. Партизанское движение было. Например, те же самые бандеровцы, которые воевали на два фронта. Мы можем плохо относиться к Бандере, мы можем считать его национал-социалистом. Это был человек, которого еще поляки посадили в тюрьму за убийство, если я не ошибаюсь, министра обороны, который был выпущен из этой тюрьмы, когда гитлеровцы вторглись в Польшу, который не признал гитлеровской оккупации, так же как и советской.

Напомню, что в Западной Украине было семь миллионов человек, из этих семи миллионов 152 тысячи были убиты органами НКВД и арестованы 134 тысячи. Напомню, что борьба эта продолжалась 10 лет. Это показывает размах, с которым местное население поддерживало действительно партизанское образование. И тот же Вершигора отмечал, что «экономическое состояние районов, контролируемых бандеровцами, более благоприятно, чем в советских районах, население живет богаче и менее ограблено».

Тут очень простой вопрос. Вопрос заключается в том, как совместить необходимость взрывать поезда в тылу врага с директивой о тотальном списании населения. Как заставить списанное население себя поддерживать? Ответ заключается в том, что заставить списанное население поддерживать себя можно только с помощью террора. Это очень неприятная и страшная история, потому что она как раз не касается исключительно Советского Союза.

У нас почему-то говорят, что террор не эффективен, что как кто-то занимается террором, будучи не при власти, так от него отворачиваются люди. Вовсе нет. Есть партизанские армии, которые террором не занимались. Это, например, партизаны Дениса Давыдова в 1812 году, или испанские партизаны, которые воевали против Наполеона в 1809 году. У нас не сохранилось историй о том, что эти партизаны целенаправленно уничтожали мирное население и называли его пособниками оккупантов.

И наоборот, есть партизанские армии, которые строили свою тактику на терроре. Например, это вьетконговцы. Как Северный Вьетнам победил Южный? Южный Вьетнам поддерживали американцы. У них тоже периодически съезжала крыша, и какой-нибудь американский полковник устраивал деревню Сонгми. Но проблема заключалась в том, что вьетконговцы, несмотря на то, что они были партизаны, деревню Сонгми устраивали всё время.

И среднестатистическая вьетнамская деревня в Южном Вьетнаме, она знала, что вот мимо прошел вьетконговец, ты его сдал. Так мало того, что тебя прирежут. Во-первых, вырежут всю твою семью. Во-вторых, тебя резать будут долго, несколько часов. Соответственно, гораздо проще его не сдавать и гораздо проще обманывать американцев.

Мы сейчас видим, как эффективен мусульманский террор, вернее исламистский террор, во многих странах Ближнего Востока. И не только в странах Ближнего Востока. Я приведу совершенно потрясающий пример. Это взрыв в Мадриде на вокзале Аточа, когда десяток придурков родом из Марокко, которые даже не были связаны с «Аль-Каидой», они просто приторговывали в Испании марихуаной, они взорвали несколько бомб на мадридском вокзале Аточа, чтобы испанцы вывели войска из Ирака. И что сказали испанцы? Думаете, что они сказали «ах, они взорвали бомбы, мы не будем выводить войска»? Они сказали: «Ах, они взорвали бомбы. Наше проклятое правительство, срочно выведи войска из Ирака». Как вы помните, правительство переизбрали.

Ужас заключается в том, что террор эффективен. И красный террор, террор НКВД за линией фронта, который являлся продолжением террора НКВД с другой стороны фронта, был эффективен. И то, что мы сейчас имеем в России – и почему сейчас так заботятся о Кононовых наши власти, – что вот эта история, когда Кононов убивает беременную женщину и говорит, что она полицай, она имеет прямое продолжение в подвигах нынешних гаишников, которые давят человека и говорят, что он сам попался под колеса. Я понимаю, что это явления несравнимого порядка. Я понимаю, что это как сравнивать дракона и вошь. Дракон выродился в вошь, но генетическое сходство этих режимов несомненно.

И вторая вещь, тоже очень страшная. Ведь ужас заключается в том, что люди, которые занимаются террором, в том числе террором против мирного населения, это самые убежденные люди на свете. Они, в отличие от нынешних гаишников, верили, что они служат благу отечества. Вспомним Зою Космодемьянскую, которая жгла деревню Петрищево ровно в соответствии с приказом Сталина от 17 ноября 1941 года.

На многих патриотических сайтах можно прочесть, что Зоя Космодемьянская, дескать, жгла только те дома, в которых находились немцы. Это, во-первых, смешно, потому что, согласитесь, у нее был приказ, и вряд ли приказ, который был отдан ей начальником, противоречил приказу, который был отдан Сталиным. А Сталин требовал жечь все дома.

Во-вторых, с тактической точки зрения это не имеет никакого смысла. Если вы жжете тот дом, в котором в деревне стоит немецкий офицер, он переходит в следующий. В-третьих, это просто неисполнимо с оперативной точки зрения. Вот человек прячется в лесу, у него задача – сжечь деревню. Ему просто трудно уследить, в каком доме находится немецкий офицер. Если бы у него была задача убить немецкого офицера или что-то важное уничтожить, то он мог бы, например, воспользоваться поддержкой жителей деревни. Но трудно рассчитывать на поддержку жителей деревни, когда речь идет о том, чтобы сжечь саму деревню.

Зою Космодемьянскую заметил староста. Староста сдал ее немцам. После того, как она оказалась в комендатуре, прибежали две местные женщины, у которых сожгли дома, и вцепились ей в лицо. Старосту расстреляли как пособника немецких оккупантов, женщин тоже расстреляли как пособниц немецких оккупантов. Вопрос – почему они стали пособницами? Потому что у них красные партизаны сожгли дома.

Зоя Космодемьянская была, несомненно, фанатически верующим человеком. С петлей на шее она произнесла горячую речь: «Нас 170 миллионов, всех не перевешаете». Но проблема в том, что из 170 миллионов надо было кое-кого вычесть. Надо было вычесть старосту, который сдал ее немцам. Надо было вычесть тех двух женщин, которые вцепились ей в лицо. Надо было вычесть ее товарища (я не помню, кажется, его Крюков звали), который вместе с ней был пойман и который не запирался, которого не надо было пытать, который сам выложил всё, что знал, который был тут же перевербован немцами – хороши наши комсомольцы – и отправлен за линию фронта уже обратно, где его и поймали.

Т.е. Зоя Космодемьянская, несомненно, верила, что она делает правильное дело. Мариам Шарипова, которая взорвалась в московском метро, тоже, несомненно, верила, что она делает правильное дело. Если бы у нее была возможность поговорить перед взрывом, наверное, она бы тоже сказала, что она абсолютно права, что за ней стоят все мусульмане. Что за ней стоят далеко не все мусульмане, ей, наверное, никогда не приходило в голову.

На мой взгляд, это страшная история, история эффективности террора. Да, это пересмотр истории. Приходится пересматривать не только вопрос о том, почему Сталин не верил в нападение Гитлера, или не только вопрос о том, куда делась та гигантская гора оружия, которая была накоплена перед войной ценой смерти десяткой миллионов советских граждан. Приходится пересматривать вопрос о том, почему те люди, которые убивали мирное население и называли себя партизанами, как Василий Кононов… Почему это мирное население очень часто было на стороне гитлеровцев или, по крайней мере, ни в коем случае не любило этих партизан.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)