Зинаида Михнюк: «Я чувствую себя на своем месте!»

Начало века стало переломным моментом в истории профсоюзного движения Беларуси. Огромная организация Федерация профсоюзов Беларуси оказалась под жестким давлением властей. Профсоюзные лидеры стали перед выбором: поддержать власть и сохранить свое место или включиться в нелегкую борьбу за независимость организаций трудящихся.

Среди них была председатель первичной организации Белорусского профсоюза работников радиоэлектронной промышленности (РЭП) работников брестского завода «Цветотрон» Зинаида Михнюк. Сегодня она возглавляет брестское региональное отделение независимого профсоюза РЭП. О том, почему семь лет назад не смогла пойти на предательство и как её организация живет сегодня, Зинаида Михнюк рассказала «Прафсаюзнаму руху Беларусi»

— Зинаида Феодосьевна, возьмем начало века — 2001-2002 годы были очень трудными, видимо, для многих профсоюзных организаций. В какой момент у вас появилась уверенность, что профсоюз выживет?

— И тогда было трудно, и после. Но уверенность все же пришла позже. В 2005 году у нас проводилась проверка уставной деятельности профсоюза. Прокурор в форме пришла меня искать на завод. Ее привели прямо в цех производства печатных плат, где работал костяк нашего профсоюза. Не секрет, что в председатели профкома завода я вышла оттуда, там у нас и осталось больше всего членов. Люди не побоялись, сказали: «Да, мы состоим в этом профсоюзе». Потом и в прокуратуру пришли подтвердить. У меня потребовали список членов профсоюза, сначала — просто фамилии, потом — развернутый с адресами и телефонами, 10 человек на выбор прокурор пригласила побеседовать. Вот тогда мы доказали, что мы есть. Нас было 81 человек. 30 из них продолжали работать на «Цветотроне», остальные — бывшие работники завода, которые ушли с завода на другую работу, но остались в профсоюзе: участвуют в деятельности организации, платят взносы.

— Если не говорить о давлении администрации, о преследовании со стороны властей — что еще мешает развиваться организации?

— Наверное, еще не все почувствовали, как важны независимые профсоюзы. По-настоящему независимые. Поэтому порой люди не очень-то активны. Да, в организации есть костяк. Это те, кто может всегда найти время, принять участие в мероприятиях, проводимых профсоюзом. Таким людям все интересно, они участвуют в семинарах, стремятся получить новые знания, потом стараются применить их, поделиться результатом. Но, к сожалению, таких меньшинство. Большая же часть, наверное, предпочитает полежать на диванчике, посмотреть на все со стороны. Они наши, они с нами, но поднять их что-то сделать очень сложно. Хотя и необходимо.

Я думаю, в этом направлении произойдут изменения. Может, не сразу, не так быстро, как нам бы хотелось. Но обязательно произойдут. Все больше людей убеждаются в том, что достичь чего-либо, в том числе уважения к своим правам, к своим законным требованиям можно лишь в том случае, если ты занимаешь активную позицию. Такие люди приходят к нам. Это — качественные перемены и, думаю, процесс будет идти по нарастающей.

— Как складываются отношения с администрацией предприятий?

— Если честно, по-разному. Одно могу сказать: если рабочий незаменим, если он хороший специалист, без вредных привычек, то он может не опасаться, что его уволят. Был у нас случай: замдиректора завода по идеологии все ходил и убеждал нашего активиста выйти из профсоюза. Так тот мне говорит: «Знаешь, Зинаида, пока я его на весь цех открытым текстом не послал, он от меня не отстал». А я у него спрашиваю, мало ли что, а если завтра найдут за что уволить. А он в ответ: «А кто им халтуры делать будет?».

Когда человек понимает, что он незаменим, он может настоять на своем.

Иногда мне даже казалось, что наших людей уже оставили в покое. Но меняется руководитель, новый приходит и опять все заново. По-всякому уговаривают людей выходить из профсоюза. Кто угрожает, а кто плакаться начинает. Мол, меня ругают, что у меня тут работают члены независимого профсоюза. А люди в ответ: «Приходите завтра. Мы диктофон захватим». И больше их не трогали. Все зависит от того, как поведет себя человек. Но наши люди уже опытные в этих вопросах.

Есть, конечно, особо рьяные личности. Заместитель по идеологии на том же «Цветотроне» пугает наших людей КГБ. Недавно на планерке предложил пригласить сотрудников Комитета госбезопасности, чтобы с независимыми профсоюзами разобрались. Он уже два года на пенсии, пережил шестерых директоров. Для него не важно, кто этот рабочий, какой он специалист, какой человек. Главное, что он член нашего профсоюза, значит — враг.

Хотя с точки зрения здравого смысла — это чушь несусветная. Человек работает, и работает на «отлично». Что ж его трогать? Видимо, порой идеология идет в разрез со здравым смыслом.

Так что в целом отношения с нанимателем можно охарактеризовать так: под прицелом держат, но пока нет команды «фас», закрывают глаза.

— А городские власти как к вам относятся?

— Сейчас городские власти отвечают на все наши обращения. Здесь очень важно, что у нас есть регистрация, и мы можем действовать легально. Вот, например, когда нашему представителю запретили представлять интересы активиста РЭП в суде, мы официально обратились к властям, нам официально ответили. Разрешили, и инцидент был исчерпан.

— А вас лично когда-нибудь пытались уговорить бросить все это и уйти из профсоюза?

— В 2002 году, когда первичку РЭП на «Цветотроне» разгромили, в ней осталось всего несколько десятков человек Меня не пускали на завод. И я, чтобы не сидеть у мужа на горбу, да и чтобы не сойти с ума от всего этого, пошла к подруге на рынок реализатором. И тут меня вызывают по радио: «Михнюк Зинаида Феодосьевна, зайдите к администратору». Я захожу, этот весь трясется. Оказывается, меня вызывает глава горисполкома. Я сказала: если вызывает, то я еще подумаю, прийти или нет, а если приглашает, то я, наверное, приду.

Я уже знала, что список членов Совета Федерации раздали в областные администрации, что нас будут обрабатывать, чтобы мы правильно голосовали — за Козика. Я пришла к мэру. Он со мной полтора часа беседовал. Я встала и говорю: «Вы знаете, перевертышем не стану, и позорить брестскую землю не буду. Я поеду и буду голосовать так, как мне накажут люди. Потом, когда уже Козик стал председателем ФПБ, я подошла к нему и поблагодарила за то, что имела возможность полтора часа беседовать с мэром города. Ведь, если случись проблема какая — к нему же не подступиться. Он думал, что я его на самом деле благодарю, а я ему еще и слова нашего профкома передала. Мне наказали: «Вот поедешь, скажи, что даже если нас у стен Брестской крепости поставят, мы и тогда не заберем свою жалобу из Международной организации труда, потому что нарушения продолжаются, членов профсоюза преследуют, заставляю выходить из профсоюза».

Может это громко сказано, но сегодня я чувствую себя на своем месте. И это для меня — главное.

— С какими проблемами приходят к вам в профсоюз?

— Основные проблемы в трудовых отношениях остаются все те же — низкая зарплата, контракты, плохие условия труда.

Вот пример. К нам пришли молодые ребята. Узнали про наш профсоюз через бюллетень. Они работают на предприятии, изготавливают полиэтиленовую пленку. Получают 700 тысяч рублей. Их брали на работу два года назад на такую зарплату, а сейчас-то цены выросли. Они заявили нанимателю, что зарплата их не устраивает, условия труда тоже, и что вечером они идут вступать в профсоюз. На что наниматель им ответил — давно пора. Ребята организовали профгруппу. Сначала их было четверо, теперь уже одиннадцать. Они добились у нанимателя новых расценок. Тут же подключился наш юрист. Он выяснил, что их специальность — машинист экструдера — приравнивается к труду шахтера. Условия труда квалифицируются как вредные, поэтому на пенсию они могут выходить в 50 лет. Ребята вступили в переговоры с нанимателем. Сначала он пытался отвертеться, мол, плачу, сколько могу, вы тут собрались без образования. Тогда наши ребята ему на стол положили положение о своих правах. У менеджера глаза на лоб полезли — откуда они это взяли. Наниматель пообещал провести аттестацию рабочих мест. Ребята обратились, чтобы специалисты профсоюза участвовали в работе комиссии по аттестации. Конечно, когда они впервые пришли и заявили, что у них зарплата 700 тысяч, и она их не устраивает, то у меня, как у того менеджера округлились глаза. Я тут за «Цветотрон» бьюсь, где самая большая зарплата у рабочего — 280 тысяч. Но потом, конечно, поняла, что ребят можно только уважать за то, что они требуют достойной оплаты труда.

— Сегодня у профсоюза РЭП в Бресте есть хорошие специалисты. Вы помогаете всем, кто к вам обращается, или только членам профсоюза?

— Мы стараемся помогать всем. Конечно, если обращаются наши члены, нет вообще никаких проблем. Обратились рабочие с «Цветотрона», им не выдавали молоко. Я написала в департамент по труду, что на «Цветотроне» не исполняется колдоговор. Через некоторое время мне ответили, что рабочим все компенсировали.

Есть и другие примеры. Вот обратились к нам пять женщин из кондитерского цеха одного предприятия с жалобой на тяжелые условия труда. Да, они не члены нашей организации, но я же не буду им говорить: «Вступайте в наш профсоюз, тогда мы вам поможем»!

Я объяснила, что помогу составить заявление в департамент по труду, но сама за них обратиться туда не могу, потому что они и не в нашем профсоюзе.

Да, наша такая позиция — помогать всем. Хотя порой нас и упрекают в этом. Но, с другой стороны — куда людям идти? Поэтому помогаем всем. Так и должны делать. У этих женщин в цеху шел ремонт. До обеда работали строители, а после приходили работницы и до ночи пекли торты. Их просили месяц так поработать, а прошло больше полугода, и конца не видно. У всех женщин — семьи, дети. Уже дома начались проблемы. Уходят на работу — дети еще в школе, приходят — дети уже спят. Я им посоветовала все это подробно описать, организовать собрание, пригласить мастера или начальника и поставить условие: если завтра ситуация не изменится, то эта информация поступит в департамент по труду. Тогда оттуда придут и разберутся. Через неделю мне эти женщины позвонили и сообщили, что все их проблемы решены. Они не вступили в наш профсоюз. Пока. Но бюллетень наш берут и регулярно читают. Значит, уже заинтересовались. Так что дело осталось за малым.

А разве можно стать большой организацией, отфутболивая тех, у кого есть проблемы?

— А кто сегодня вступает в независимый профсоюз? Что это за люди, что их волнует, интересует?

— Чаще приходят люди из частных фирм. Заводы-то многие «полумертвые», на ладан дышат. Вот, например, на заводе «Облгарант» у нас есть профгруппа из трех человек. Наниматель не знает этих людей. Там всего работают 150 человек. 50 вступили в официальный профсоюз, а 100 не захотели. Они и к нам боятся идти, но и в официальный не хотят вступать. Люди уже понимают, что официальный профсоюз их не защитит.

Большинство новых членов приходят за помощью, и, получив её, остаются в профсоюзе. Но не для того, чтобы отблагодарить. Просто они видят, что мы сильная духом организация, которая не пойдет ни какие компромиссы, чтобы отстоять права и интересы своего члена. Мы не предаем, и люди это ценят.

Среди нас есть и те, кто остался в профсоюзе, потому что считал, что они должны поддержать организацию из солидарности. Они поддерживали меня как лидера, потому что сами сделали меня лидером. Это работники «Цветотрона». Они ничего не ждали взамен. И я им за это очень благодарна.

Разные у нас люди. Есть и те, у кого мы не можем брать взносы. Это безработные, или те, кто находятся на иждивении. Если мы не можем помочь найти работу, то, я думаю, и не имеем право брать взносы. Этих людей мы официально не можем считать. Но они тоже в нашем профсоюзе. На все сто процентов.

— Но организация растет?

— За последний год пришло 49 человек. Казалось бы, крохи. Но ведь вспомните, что было несколько лет назад! Мы это расцениваем, как успех.

Сейчас в нашем отделении 343 человека. В регионах у нас пока мало. В Березе, в Пружанах, в Барановичах, в Давыд-городке есть профгруппы. Конечно, по регионам нужно ездить, встречаться с людьми, разговаривать, а средств не хватает. Вот в Давыд-городок билет стоит 26 тысяч, и обратно. Переночевать еще надо. Вот и считайте, много ли мы можем поездить.

Но, тем не менее, за несколько лет организация выросла в 4 раза. Хотя и юридический адрес отзывали, и давили на людей.

Много в организации и сочувствующих. Это люди, которые полностью разделяют наши убеждения, но боятся афишировать себя, опасаясь неприятностей. Я им не судья, хотя и не разделяю такой позиции. Но это их право. И я сказала руководству профсоюза: «Людей бросать под колеса паровоза не буду». Каждый активист сам решает, может он открыто заявить, что он в нашем профсоюзе или нет.

Значит, их время еще придет. Не век же бояться.

Конечно, качество и количество помощи, которую профсоюз оказывает своим членам, сейчас выросло. И это тоже напрямую влияет на рост численности организации.

Мы растим молодых лидеров. Вырастили Александру Худосовцеву до председателя городской организации. Мы с ней познакомились, когда я работала на рынке реализатором. И она рядом стояла. Ей все было интересно. А сейчас за ней в профсоюз идет молодежь. С ними очень интересно работать. Для меня было удивительно, насколько им интересно, как мы оказались в профсоюзе. Они задают много вопросов, о том, как я стала профсоюзным лидером. В Саше я вижу более образованного профсоюзного лидера, чем я сама. И это хорошо.

А есть ли случаи, чтобы люди уходили из профсоюза?

— Среди выбывших, в основном те, кто уехал из города. Но бывает, что люди через некоторое время уходят. Это единичные случаи, но тем не менее.

Уходят, по моему мнению, не из-за страха или из-за того, что потеряли интерес, а из-за недостатка внимания. Людей становится больше, и мы уже не в состоянии им уделять столько внимания, сколько первоначально. Вот они и охладевают. Это зависит и от характера людей, и от их активности. Как приятно, когда люди сами звонят и спрашивают, когда будет собрание профкома, сами приносят взносы. Поэтому, я считаю, что это мы не дорабатываем. И в первую очередь, я сама. Не могу я требовать у членов профкома, чтобы они дошли до каждого человека. Они ведь еще и работают. А я — освобожденный председатель — вот я и обязана это сделать.

— В регионе работают еще две независимые профсоюзные организации — Свободного профсоюза Белорусского и Свободного профсоюза металлистов. Как складываются отношения с ними?

— Я бы не сказала, что хорошо. И дело не в жесткой конкуренции — у нас разные сферы. У Лазаренкова — педагоги, у нас — работники промышленных предприятий. А вот сотрудничества и контактов нет. К сожалению, даже не приглашаем друг друга на мероприятия. Единственное, что нас связывает, так это сотрудничество в рамках женской сети. Их активистки приходят к нам читать лекции.

Противоречий нет, но и помощи особой мы друг другу не оказываем.

— А как вы относитесь к возможному вступлению РЭП в Белорусский Конгресс демпрофсоюзов?

— Если будет принято решение войти в Конгресс, то, думаю, что я смогу участвовать в работе руководящего органа, учитывая уровень нашей организации. Хотя у некоторых лидеров БКДП другое мнение по этому поводу.

И с ним я не могу согласиться. В 2001 году у меня на «Цветотроне» было 1 300 членов профсоюза. 1000 заставили перейти в «карманный» профсоюз промышленности. 300 осталась нигде. Профком вручную стал собирать взносы у оставшихся в нашем профсоюзе 30 человек.

И когда я, председатель профкома «Цветотрона», у которого в организации осталось фактически 30 человек, сидела на президиуме в руководстве профсоюза РЭП, и рядом сидели профорги «Горизонта» и «Витязя», у которых было по несколько тысяч человек в организациях — мне никто ни разу не тыкнул: «А что это, мол, тут «Цветотрон» голосует наравне?».

В наших условиях нельзя так поступать. Я считаю, что должен быть один человек от организации. Иначе как будет услышана маленькая организация? Я уверена, что решение любого вопроса, касающегося защиты прав человека, всегда можно найти и принять консенсусом.

— Зинаида Феодосьевна, работа профлидера в наше время — не сахар. И я все думала задать вопрос: а зачем все это нужно лично вам? Могли бы сделать карьеру на заводе, или в бизнесе, с такой-то энергией. Зачем вам этот профсоюз?

— Кем можно было стать? Стукачом? Заместителем директора по идеологии? В современных условиях я не вписалась в эту модель. И не хочу в нее вписываться — душа не лежит.

Хотя при нормальном развитии событий в стране, наверное, смогла бы сделать карьеру, в том числе и на заводе.

Это уже дело принципа, дело чести. Все было решено еще в 2000 году. Когда у меня были бессонные ночи. Так легко было бы войти в положение администрации! Но не хотелось предать рабочих, которые мне поверили.

Тогда главную роль в моей жизни сыграл мой муж, который поднял меня среди ночи и сказал: «Иди до конца, в домохозяйки я тебя всегда приму. А в этом «карманном» профсоюзе промышленности ты уже не будешь той Зиной, которую выбирали рабочие «Цветотрона».

И я спокойно уснула, потому что определилась.

А зачем это мне надо? А вам зачем? И всем нашим активистам? Это наша организация. И мы должны за себя постоять. Когда понимаешь, что профсоюз нужен не директору, не лидеру, а тебе лично — тогда организация будет. Я это поняла, вот и ношусь с ней с тех пор.

А силы мне даёт еще и то, что рядом есть единомышленники — в Гродно, в Гомеле, в Могилеве, в Минске, в районных городах. Все они прошли через серьезные испытания. И выстояли. Поэтому наш профсоюз РЭП живет и развивается, его численность растет. И это, несмотря на все трудности, не может не радовать.

— И руки не опускались?

— Плакала порой. И людей у нас мало, и юридический адрес отозвали… Но потом вставала и шла дальше. И если надо, я буду бегать и снова перерегистрироваться.

Мы все-таки на брестской земле находимся: здесь первый шаг свой сделала война, и первый шаг свой сделала победа. Мы об этом не забываем никогда и в своей профсоюзной деятельности. А уйти, я считаю, нужно с чувством выполненного долга. Не секрет, что и власти со мной заигрывают, и областной совет. Тот же Басалай говорит: приходите, мы вам место найдем.

Я отвечаю: да, я сюда вернусь, но вернусь председателем брестского областного объединения профсоюзов.

А пока за все приходится бороться. А на счет «зачем вам это все» я так отвечу: я не могу стать предателем. Потому что у меня двое детей, и я хочу, чтобы у них было будущее именно в этой стране.

Справка:

Михнюк Зинаида Феодосьевна после окончания в 1981 году техникума работала в Молодечненской дистанции сигнализации связи. В 1984 году пришла на завод «Цветотрон». Около года работала рабочей, потом её назначили мастером. 11 апреля 2000 года была избрана председателем первички РЭП работников завода «Цветотрон». В 2002 году, после участия председателя ФПБ Владимир Гончарика в президентской кампании, по распоряжению властей первичку перевили в карманный профсоюз промышленности. Зинаида Михнюк вместе с 30-ю активистами осталась в профсоюзе РЭП. В 2003 году была избрана председателем Брестского регионального отделения профсоюза РЭП. Замужем, двое взрослых детей.

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)