Общество

Сергей Твердичев

«Жизненный план похоронен под бомбами и расстрелян ракетами»

Заминированные пляжи, «ежи» возле Оперного театра, памятник Дюку в пирамиде из мешков с песком. Белоруска рассказала «Салiдарнасцi», как эвакуировалась из военной Одессы, в которой пряталась от репрессий, в Болгарию.

Разочарование — неподходящее слово для нынешней ситуации

Как многие белорусы, Марина оказалась между двух огней. В Беларуси ей угрожает преследование, а в Одессе она оказалась случайно — гостила у родственников, когда к ней домой в Минске пришли люди в черном. В отношении близких собеседницы завели дела, они находятся в местах заключения. Вернуться на родину женщина по понятным причинам не может.

Лишившись дома и работы, Марина решила обернуть ситуацию в свою пользу: «Мечтой моей жизни было стать экскурсоводом. Осенью пошла на полугодовые курсы. После них стала бы сертифицированным специалистом, смогла бы рассказывать туристам о любимом городе и, конечно, зарабатывать на жизнь».

Собеседница говорит, что за несколько дней до ракетных обстрелов ничто не указывало на надвигающуюся войну. Продолжались курсы, которые предполагали насыщенную программу.

— Сначала был симпозиум в литературном музее, — описывает она один из дней собеседница. — Потом обед на Дерибасовской, затем лекция в картинной галерее, посещение Одесской киностудии…

Дерибасовская. Лето 2021 года

В одночасье все прервалось — курсы прекращены, планы разрушены, а в городе воют сирены.

— Слово разочарование в данной ситуации — неуместное слово, — горько усмехается женщина.

Атрофия чувств. Такое не забывается

За два дня до начала обстрелов в консульстве России в Одессе жгли какие-то бумаги, выносили коробки. Но даже этот тревожный сигнал не воспринимался всерьез, говорит Марина.

— Войну я проспала. Утром 24 февраля позвонил брат и сказал: ты знаешь, что начались обстрелы? Сперва я подумала, что он прикалывается. Спрашиваю: что ты такое говоришь? Никак не могла поверить в реальность происходящего.

В первые часы ракетным ударам подверглись военный склад, где якобы хранились боеприпасы (позднее украинские военнослужащие сообщили, что их заранее вывезли оттуда) и какой-то аэродром, расположенные на окраинах.

Момент попадания ракеты в склад. Скриншот из видео

По словам белоруски, поначалу произошла атрофия чувств. «Что это было? — задается она сейчас вопросом. — Опустошение? Апатия? Реакция на стресс? Может, память отрезала кусок времени, оберегая психику?»

Собеседница «Салiдарнасцi» делает паузу и, спохватившись, вспоминает, что большая часть дня уходила на разговоры с близкими и друзьями, которые звонили со всего мира. Но что она могла сказать им нового? Информацию женщина получала, как и все, в интернете.

— Ночи тянулись, мы сидели в гнетущем ожидании сигналов тревоги, которые получали через приложение на смартфоне. Заснуть удавалось только под утро, — вздыхает она.

Чтобы не замыкаться в круговороте тяжелых новостей, Марина старалась каждый день выходить на улицу, придумывала причины: «Панике я решила не поддаваться. В магазинах были большие очереди, на время пропала крупа, макароны. Я же, поразмыслив, решила, что проживу как-нибудь без запасов — дома было два килограмма гречки, кило риса, пакет картошки. Тем более, что белорусская карточка через пару дней перестала работать. А наличные я снять не успела».

— На моем «хуторе» ничего не изменилось, — дом, в котором жила белоруска, находится недалеко от любимого туристами района Аркадия. — Общественный транспорт ходил, машины ездили, местный базарчик работал. А может, я просто уговаривала себя, что все как прежде?

Памятник Дюку. Нина Ляшонок, Укринформ

Однажды на асфальте возле подъезда соседи заметили знак, нанесенный краской. Сейчас уже выяснили, что такие метки не могли служить ориентирами для боевой авиации или артиллерии. Это нужно было, чтобы посеять среди людей панику. Вызвать эффект не удалось — жильцы просто засыпали каракули песком.

— В предпоследнюю войну одесситы оказывали яростное сопротивление, — говорит о Второй мировой Марина. — Они прятались в протяженных катакомбах, не намереваясь сдаваться. Этот опыт передается генетически, из уст в уста, в рассказах старых горожан. Такое не забывается.

Женщина, несмотря на внешнее хладнокровие города, постоянно замечала проявление страха у окружающих: «Когда люди боятся, у них не искажается лицо, они не бросаются из угла в угол. Это как раз неадекватная реакция. Обычно при страхе молчат, гоняя в голове ужасные мысли».

Эвакуационный рейс до Болгарии

Когда стало очевидно, что война продлится не несколько дней и недель, Марина стала задумываться об отъезде из Одессы: «Смысла оставаться не видела. Мой жизненный план, за который я уцепилась, похоронен под бомбами и расстрелян ракетами».

Однако куда двигаться дальше, понимания тоже не было. Кто-то предлагал ехать во Львов, но что потом? Ни в Западной Украине, ни в Польше у белоруски никого нет. Не к кому приткнуться, не на кого опереться.

— Случайно подвернулся автобус, который вывозил людей в Болгарию, — говорит женщина. — После некоторых раздумий и обсуждения с близкими, я решила воспользоваться этим шансом. Нам обещали перевезти через границу, помочь с оформлением документов и предоставить жилье. Билет стоил 100 евро.

С небольшим рюкзаком и свинцовой усталостью Марина отправилась в путь. Как только заняла место в автобусе, силы окончательно покинули ее, и она проспала практически всю дорогу.

В автобусе в основном оказались одесситы, но были беженцы и из других городов. Разговоры — о войне, бомбежках, жертвах.

Запомнился рассказ женщина из Харькова, которая на протяжении четырех дней пыталась добраться до вокзала — общественный транспорт не ходил, такси не вызвать, а пешком — очень далеко и опасно.

Когда, наконец, вызвонила какого-то водителя, тот приехал на микроавтобусе и поставил перед выбором: или плати три тысячи гривен (около 100 долларов), или набирай пассажиров, которые поедут за такую сумму. Пришлось соглашаться.

«До лета будем тут, а что потом — не знаем»

В Болгарии беженцев отвезли в курортный поселок Золотые пески, который был хорошо известен еще среди советских туристов.

— Поселили в двухзвездочный отель. Проживание и еда бесплатные, интернет есть, — описывает быт белоруска. — Обстановка спартанская: в небольших номерах — кровать, тумбочка, стол. Обслуживающего персонала нет. Мы сами убираем номера и коридор (по графику), дежурим на кухне. Я, например, мыла посуду, кто-то чистил картошку, крошил кабачки.

Вид из отеля в Болгарии

Вся гостиница, которая последние два года не работала из-за тотального карантина, теперь заполнена. Сейчас там живет около четырехсот человек, приехавших из Украины. Расконсервируют и другие отели. Поток беженцев не прекращается.

— Народ постоянно меняется, — делится наблюдениями Марина. — Кто-то едет дальше — в Польшу, Литву, Германию, даже Канаду. Кто-то надеется на скорое окончание войны и не теряет надежды вернуться домой.

Многие, по словам нашей собеседницы, пытаются работать. Например, ее соседка по номеру проводит онлайн-занятия. В одной из комнат прием проводит врач, также приехавший из Одессы.

У большинства дальнейшие перспективы, впрочем, туманные. Людям предлагают работу в качестве посудомоек и уборщиц. Других вакансий нет — местные сами устраиваются с трудом.

— По слухам, расходы владельцу отеля компенсирует ЕС. Программа рассчитана на три месяца. Говорят, что будем жить до 31 мая, а что потом — неизвестно, — вздыхает собеседница. — План такой: плана нет. Смогу ли я вернуться в Минск или Одессу? У меня нет ответа на этот вопрос…

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 4.3(19)