«Запрет на ввоз в Россию белорусского молока очень напоминает винно-боржомную войну с Грузией, в итоге обернувшуюся полноценной «горячей» войной»

Россия, похоже, вступает в стадию окончательной потери влияния на постсоветском пространстве. Главные причины – отказ учитывать интересы бывших советских республик, неспособность предложить им выгодные экономически и привлекательные политически проекты.

Очередное «обострение дружбы» с нашим формально главным союзником на постсоветском пространстве – Беларусью (с которой, к слову, мы де-юре вообще уже больше десяти лет живем в едином союзном государстве) – заставляет говорить о начале новой стадии отношений России с постсоветскими странами. Внезапный запрет на ввоз в Россию белорусского молока вскоре после присоединения «последней диктатуры Европы» к программе ЕС «Восточное партнерство» по духу и букве очень напоминает нашу винно-боржомную войну с Грузией, в итоге обернувшуюся полноценной «горячей» войной. Или борьбу с молдавскими винами, закончившуюся сразу же после того, как руководство Молдавии выразило готовность активнее использовать РФ в качестве посредника на переговорах по Приднестровью.

При этом отказ президента Беларуси приезжать на саммит Организации договора коллективной безопасности (ОДКБ) в Москву, где подписывались широко разрекламированные Кремлем договоренности по созданию аналога миротворческих сил НАТО – Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) – стал первым показательным демаршем «батьки» против интеграционных проектов под эгидой России. Раньше Лукашенко позволял себе не приезжать только на заседания совета союзного государства России и Беларуси – государства фиктивного. Теперь же Минск прямо поставил под сомнение легитимность военно-политических договоренностей в рамках ОДКБ – едва ли не последней более или менее действующей интеграционной площадки на постсоветском пространстве под патронажем России.

Если учесть, что договор о КСОР не подписал еще один из шести членов организации – Узбекистан, можно прямо говорить, что Россия, которая и так должна была почти единолично оплачивать и составлять костяк этих миротворческих сил, осталась практически без реальных союзников, на которых можно положиться, даже в рамках ОДКБ.

Если посмотреть на реальный характер отношений России с бывшими союзными республиками, можно констатировать стремительное обнуление ее влияния. Про страны Балтии, которые стали членами НАТО и ЕС, даже говорить нечего – это отрезанный ломоть, даже несмотря на недавний выигрыш выборов в городской совет Риги партией, отстаивающей интересы русскоязычного населения. За последние 10 лет мы ухитрились вдрызг рассориться с Украиной, дошли до состояния разрыва дипотношений после войны с Грузией, не имеем сколько-нибудь серьезного влияния на среднеазиатские республики – Казахстан в этом регионе неизмеримо влиятельнее.

Армения и Азербайджан проводят многовекторную политику и активнейшим образом пытаются диверсифицировать торговлю. Молдавия даже при власти идеологически близких нынешней российской власти коммунистов, тотальной нищете и наличии Приднестровья не стала российской геополитической вотчиной. А теперь в свете присоединения Беларуси к программе ЕС «Восточное партнерство» Москва стремительно движется к утрате даже такого квазисоюзника, как Лукашенко.

Отсутствие реальных экономически и политически привлекательных проектов для постсоветского пространства вкупе с постоянными агрессивными попытками России давить на страны СНГ привели к тому, что едва ли не последними форпостами влияния Москвы на постсоветском пространстве остаются Абхазия с Южной Осетией. И Таможенный союз с Казахстаном и Беларусью, который мы вдруг экстренно решили создавать после 12 лет бесплодных попыток, не должен вводить в заблуждение: у него крайне мало шансов состояться без принципиальных системных экономических уступок России своим партнерам, на которые она в последние годы идет все менее охотно.

Об ограниченности экономических и политических рычагов влияния на постсоветском пространстве свидетельствуют и поражение прокремлевского политического проекта «Янукович» на Украине в 2004 году, и невозможность договориться о ценах на газ не только с транзитером Украиной или потребителем Беларусью, но и с Туркменией, поставлявшей нам газ для покрытия нашего внутреннего дефицита. Даже проплаченный 2 млрд долларов российского кредита отказ Киргизии от американской военной базы Манас, судя по некоторым признакам, не отменит военного присутствия США в этой стране.

Наивно оценивать в качестве демонстрации влиятельности России на постсоветском пространстве и прошлогоднюю войну с Грузией – тем самым Москва лишь еще больше напугала все остальные бывшие советские республики, заставив их искать варианты геополитической защиты от возможных новых силовых попыток российских властей перекраивать границы постсоветского мира.

Еще одним верным показателем реальной степени влияния России на постсоветское пространство является отсутствие у власти в бывших советских республиках хотя бы одного политика, которого можно было бы однозначно назвать «пророссийским».

Пока Россия будет считать, что все причины ее постоянных неудач и дипломатических провалов на территории бывшего СССР – следствие «происков» США и ЕС, якобы вытесняющих ее из ареала геополитической ответственности, ситуация не изменится. Ни США, ни Евросоюз не имеют возможностей всерьез заниматься постсоветским пространством. Те же военные базы США в Киргизии и Узбекистане появились для доставки грузов в Афганистан, а не для того, чтобы «отторгнуть» Киргизию с Узбекистаном из зоны интересов России.

США не занимаются и не занимались установлением своих порядков в среднеазиатских республиках, а сводить все процессы в Грузии и на Украине к «проплаченным госдепом» цветным революциям тоже было бы величайшим упрощением. В любом случае Россия никакой воспринятой народами этих стран альтернативы не представила.

Если сама Россия не научится вести дела с бывшими советскими республиками как с полноценными независимыми государствами, где у элит есть свои интересы, если она не определит для себя, что ей важнее – взаимовыгодные торговые связи или призрачные попытки установить над этими странами политический контроль, ситуация будет только усугубляться. И постсоветское пространство окончательно станет построссийским.