Беседка
«Московский комсомолец»

Юлия Высоцкая: "Уже первую сессию я сдавала только на белорусском"

Ей завидуют (еще бы: отхватить столь именитого мужа!). Ее жалеют (наверное, нелегко жить с таким тираном). Ей подражают (научиться готовить — это ведь не слишком сложно?). А она идет по жизни смеясь. И не слишком прислушивается, что там о ней говорят. У Юлии Высоцкой и так достаточно дел, чтобы отвлекаться на посторонние шумы…

Детский вопрос

Юля появилась внезапно и вроде как из ниоткуда: стремительная, летящая, все успевающая и никого не оставляющая без внимания. Даже когда Юля послушно выполняла все наши приказы — сесть-встать-улыбнуться-взгрустнуть, — все равно было понятно: в этом доме главная — она.

Она охотно говорила на любые темы. И не кривила по-актерски губы: «Только, умоляю, давайте обойдемся без вопросов о личной жизни».

— Страсть к изучению иностранных языков — это семейное? Вы ведь знаете… Сколько, кстати, языков?

— Французский, английский, немного итальянский. Да, забыла, еще белорусский, конечно же. Но не могу сказать, что для меня это страсть, чаще — необходимость. Например, белорусский я выучила, потому что в противном случае меня бы отчислили из училища. Когда я решила поступать в театральный (а об актерской профессии я грезила с раннего детства), мы с мамой сразу решили: в Москву берут только блатных, туда нам не прорваться, надо ехать в Минск. И мы из Баку, где тогда жили, полетели в Беларусь. Причем буквально за несколько часов до нашего отлета пришло письмо из училища — ответ на мой запрос о поступлении. И там сообщалось: в этом году русская группа, к сожалению, набираться не будет. А у нас уже билеты куплены, все подготовлено. И тогда мама — вот какая все-таки авантюристка! — сказала: «Ну что ж, отступать некуда, поехали в аэропорт. Не примут в училище, зато хоть Минск посмотрим». Я поступила с первого раза. И только годы спустя узнала, что это было чистой случайностью. И благодарить мне следует актера Бориса Андреева из Малого театра — он в тот год «заседал» в приемной комиссии от Москвы. Он-то и выступил в мою защиту: «Если вы ее не примете, я заберу ее в Москву, к себе на третий курс». И тут все сразу засуетились…

— Мол, «такая корова нужна самому…»

— Да-да-да! Белорусские преподаватели начали сомневаться: подождите, может, и мы найдем для нее место. И меня приняли. А местный язык я как-то на удивление быстро освоила — уже всю первую сессию сдавала только на белорусском. Между прочим, английский мне тоже пришлось учить по необходимости. Когда мы встретились с Кончаловским, он считал, что мне обязательно нужно выучить язык Шекспира. И я стала очень серьезно заниматься — первые полгода зубрила по восемь часов в день. Потом поступила в Лондонскую академию музыки и драматического искусства. Параллельно подрабатывала на съемках у мужа в его «Одиссее». Там Кончаловский разговаривал со мной только по-английски. Он считал, что неприлично общаться по-русски, если в картине работают английские актеры: «Что они подумают?! Что мы там с тобой обсуждаем?» В результате я стояла, обливалась немыми слезами — потому что не понимала восьмидесяти процентов того, что мне говорит Кончаловский, — и только думала про себя: «Какой же он гад! Почему он по-русски не сказал?»

— Ваши дети — дочь Маша и сын Петр, — наверное, с такими проблемами никогда не столкнутся. Они ведь с детства учат иностранные языки?

— Маша очень хорошо — и очень красиво — говорит по-французски. А Петя — он такой попугай, что на лету все схватывает. Вот не так давно мы месяц жили в Варшаве — там муж ставит спектакль «Король Лир», — и я в свободное время занималась с француженкой. Когда она пришла к нам во второй раз, Петя сам бросился к ней: «Бонжур». Маша неплохо болтает еще и по-итальянски. Мы уже два года подряд на все лето уезжаем в Италию, и там она ходит в местный итальянский садик.

— Когда смотрите на нынешнее поколение, говорите себе: какое счастье, что им так много дано — разные страны, континенты?

— Мне кажется, что моим детям действительно повезло. А вот с поколением как раз сложности: телевизор, компьютер, нездоровая еда, кока-кола. И еще большая проблема нынешних детей, что им ничего уже не хочется — ведь все есть. Представляете, они ни о чем не мечтают.

— И ваши дети тоже?

— Мои — мечтают. Я своих детей держу в ежовых рукавицах.

— Что это означает?

— Это многое означает. Я вообще считаю, что дети любят ограничения — без фанатизма, конечно. Потому что если им скажешь: делай что хочешь, — они будут целыми днями есть шоколад, смотреть мультики и не спать днем. А когда ты ставишь для них рамки, то и интересы появляются. Если есть конфликт — значит, есть заботливая, но сильная рука. Помню, была такая ситуация: Петька что-то попросил у няни, но не получил. Тут же упал на пол и начал рыдать. Мы в ответ — без всяких нравоучений — просто вышли из комнаты: «Ладно, Петь, поплачешь, потом придешь». С тех пор Петя не падает на пол и не устраивает истерик.

— А Андрей Сергеевич строгий отец?

— Андрей Сергеевич просто млеет от Петьки, у них особая любовь и особые отношения. Казалось бы: откуда что берется? Сын видит отца редко, но у него все повадки Андрея Сергеевича: он и сидит так же, как папа, и руки в карманы по-кончаловски, и одна нога вперед. Просто невероятно! А Маня, наоборот, — во всем копирует меня. Муж иногда смеется: «Ты посмотри, посмотри на себя со стороны!» Но Андрей Сергеевич общается с детьми нечасто, поэтому всячески их балует. Из Парижа везет им круассаны. Представляете: сумасшедший папа везет из Франции детям булки! А мама всегда рядом и с вечными наставлениями: надо с утра есть кашу, чтобы животик не болел.

— Вы Машу учите быть хорошей хозяйкой?

— А как этому можно научить? Я думаю, если у нее есть инстинкт женский, то он проснется, нет — так и не надо. Значит, она талантлива в чем-то другом, и не стоит делать ее несчастной. Но пока ей нравится готовить, повторять все за мамой, хотя мне бы, конечно, было проще, если б она не мешалась под ногами. Но я сдерживаюсь, разрешаю ей все крошить, сыпать, сорить и бить.

Разговоры с невидимкой

— Вот мы плавно перешли к кулинарной теме. Скажите, Юля, а когда вы поняли, что вам интересно творить на кухне?

— Думаю, все это родилось благодаря тому, что мы долгое время жили на Кавказе, а детство я провела на юге России. А там всегда очень вкусно ели. Ну и к тому же изначально у меня вкусовые рецепторы очень хорошо развиты. Я помню, как у мужа вытянулось лицо, когда он впервые повел меня в японский ресторан. Это был 96-й год, для меня — совершенно нищие студенческие времена. Он смотрел со странным чувством, как я уплетаю сырую рыбу. На следующий день сказал: «Теперь пойдем во французский ресторан». И опять я ела все с огромным аппетитом. «Кошмар! — твердил Кончаловский. — Ты — всеядная. Я никогда не видел человека, которому бы с первого раза понравились устрицы!» Он не мог поверить, что можно вот так с ходу распробовать подобные кулинарные изыски.

— А когда вы решили, что надо своими кулинарными способностями поделиться со всей страной?

— Это Андрей Сергеевич решил. Когда я была беременна Петькой, то продолжала суетиться на кухне. И Кончаловский, наблюдая за мной, в один прекрасный момент сказал: «Слушай, такое надо снимать». И мы стали думать, в какой форме это все можно преподнести. Я вспомнила, что в Лондоне постоянно смотрела одну кулинарную программу, которая потом и стала прототипом «Едим дома».

Священный трепет

Мы сидим в гримерке Театра имени Моссовета, у Юли через час спектакль. «Мисс Жюли» в постановке Кончаловского наделал много шума в театральной Москве. Из тридцати рецензий я не нашла ни одной (!) положительной. Отмечают лишь голый зад, который актриса демонстрирует в одной из сцен. Да тот факт, что муж в очередной раз поставил спектакль для молодой жены.

— Юля, а вы читаете, что пишут о вас и вашем спектакле?

— Я просматривала рецензии на предыдущую нашу постановку — «Чайку». И была шокирована. Поэтому сейчас вообще перестала что-либо читать. Я поняла: критика у нас необъективная — не в смысле, что меня не любят, дело не в этом… Я встречала в прессе лишь этикетки. А мне хотелось прочитать анализ. Вот, к примеру, написали: «истеричная Высоцкая». Тогда вы должны продолжить: это было не вполне правильно, градус в данной сцене слишком высок. А когда вы называете меня просто истеричной без всяких комментариев, то это, извините, какой-то базарный вариант.

— Ну, не просто «истеричной». В первую очередь каждая статья начиналось со слов, что…

— …Знаю-знаю: «актриса Юля Высоцкая — молодая жена известного режиссера Кончаловского». Но за эти пассажи мне как раз совсем не обидно. Я счастлива быть женой моего мужа и не вижу ничего страшного в том, что он ставит спектакли и дает роли именно мне. А пишут так, наверное, те, кто хотел бы оказаться на моем месте. С другой стороны, когда человек делает новый проект, он берет на главную роль того, с кем у него есть эмоциональный и физический контакт. Конечно, когда жена режиссера играет все главные роли, в сорок лет продолжая быть Джульеттой, это нехорошо. В остальном, это право режиссера.

— Первым вашим совместным проектом стал фильм «Дом дураков». Вы проходили кастинг наравне с другими актрисами?

— Мой муж — очень мудрый человек, он все делал очень деликатно, поэтому я не знаю, пробовались ли на эту роль другие актрисы. Но я точно уверена: если бы в первые съемочные дни у меня «не пошло», он бы не испугался меня поменять. Это я знала всегда.

— И вы боялись не оправдать его доверия?

— Да этот страх не покидает меня каждый день! Вот сейчас мы с вами разговариваем, а через полчаса я выйду на сцену. И знаю, что он будет в зале (Андрей Сергеевич всегда старается выбраться в Москву, когда идет спектакль. В эту самую минуту он специально летит из Варшавы, чтобы ко второму отделению попасть в театр). Так что самый главный критерий для меня — это он. Он — мой бог, мой творец. Я верю ему беспрекословно, любому его слову. И если мне надо будет разбить голову о стенку, разобью. Хотя бы для того, чтобы показать: вот видишь, у меня не получается, нужно найти другое решение. Но чаще всего выходит так, как он говорит. И ужасно будет, если подобное чувство пропадет. Я наслаждаюсь этим моим трепетом.

— Другие режиссеры, наверное, вас боятся — им ведь не дано добиться такого обожания?

— Наверное. Вообще жен режиссеров, я думаю, опасаются снимать. А уж таких режиссеров, как Андрей Сергеевич! Всегда сидит мысль: вдруг она пойдет советоваться с Кончаловским?

— А вы советуетесь с мужем?

— Советуюсь. Когда присылают сценарий, всегда первым делом иду к нему. Конечно, сам он не читает, что мне там прислали, — у него на это просто нет времени. Но совет даст всегда. Вот когда Андрей Прошкин предложил мне роль в «Солдатском Декамероне», Андрей Сергеевич сразу сказал: «Надо соглашаться, режиссер хороший». А когда меня пригласили сниматься в сериале «Первое правило королевы» режиссера Вячеслава Криштофовича, мы долго раздумывали: режиссер достойный, но мне надо было надолго уехать в Киев, бросить семью.

— Юля, скажите, как вы все успеваете? Это легко дается или же приходится постоянно себя пересиливать?

— В принципе не могу сказать, что я всегда в отличном настроении и хорошей форме. Но я знаю: если сегодня в одиннадцать утра мне надо снимать передачу, значит, уже в восемь я должна быть на беговой дорожке. Вы думаете, мне охота вставать ни свет ни заря и идти заниматься? У меня накануне спектакль закончился ближе к полуночи, мне хочется пролежать еще дня четыре в постели, не реагируя на окружающий мир. Но такой роскоши я себе позволить не могу. Поэтому поднимаюсь через силу и начинаю новый день. И только в этот момент понимаю: какая же я счастливая, как хорошо жить!

Оцените статью

1 2 3 4 5

Средний балл 0(0)