«Я не хочу протягивать свою руку через прутья решетки»

Лучезарный Остап Бендер в редкий для него момент упадка духа жаловался на то, что вдруг стал ощущать давление всех тех воздушных масс, которые ежесекундно воздействуют на человека. Состояние, описанное Остапом, как нельзя лучше подходит для зарисовки ситуации в Беларуси после 19 декабря 2010г.: сразу на всех интересующихся политикой людей вдруг стало невероятно давить, да так, что едва ли можно дышать.

За то мы и любили Беларусь до сих пор, что политика в восприятии масс как будто оставалась несерьезным делом вроде копошения в песочнице. Она не ставила перед обычным белорусом вызовов, чреватых мировоззренческим и ценностным расколом. Не нужно было выбирать с оглядкой на будущее детей, знаете ли.

Ситуация, сложившаяся после 19 декабря, так быстро и резко все поменяла, что даже не все успели понять и по инерции продолжили отыгрывать свои карликовые роли с деревянными мечами и картонными шлемами. Ну вот, казалось бы, ну что значит членство в какой-нибудь красно-зеленой организации, которая и существует-то исключительно от съезда до съезда? И как это членство может помешать дружбе с соседом, членом ОГП, с которым иногда по-соседски нет-нет да и раздавишь пузырь в гараже?

Что случилось 19-го? На первый взгляд, ничего. Некоторые добродушные редакторы госгазет продолжают себя вести так, будто этот картонно-деревянный раек с искусственным камином продолжает функционировать как нелепая надстройка к бытию, ничего в этом бытии не меняющая. Ну да, кто-то там что-то сделал на площади, ты тиснул серию статеек - да и пошел дальше по жизни.

Но вот ведь фигня: друг, с которым ты по-соседски пивал, - за решеткой! А у него гипертония и еще целый ворох болячек! Причем за решеткой - еще больше 30 человек! И еще 600 отсидели под административными арестами! Не 60, а 600!

Теперь, спустя полтора месяца, становится понятно, что же случилось с нашим милым, теплым райком (райкомом). Когда в тюрьмах находилось 10 малоизвестных «политических», не из первых протестных рядов, людей, которых мало кто знал (это не отрицает трагедии, например, волковысских предпринимателей), большинство минчан никак с этим не было соотнесено. Ну, сидят. Ну, жалко. Но что поделаешь.

Когда же упекли всех реальных лидеров оппозиции - всех, по списку, а на свободе остались только квази-демократические переговорщики, ситуация поменялась. Заговорил реально весь город. Потому что, во-первых, голосовали. Голосовали, а он в тюрьме. Нормально? А во-вторых, просто не было еще таких ситуаций. А не было потому, что малое давление незаметно, а от большого можно умереть. И до сих пор тут на законы физики оглядывались. А тут вдруг - бах! - и маета, как у Остапа Бендера.

Те, кто раньше смотрели БТ, полезли в Интернет. А там ситуация ясна и комментарии все уже вплотную приближаются к матерщине. И вот далеким, совершенно далеким от непосредственной борьбы за власть представителям власти вдруг становится тяжело дышать.

Ну вот, допустим, учитель, который был в избиркоме. Представитель власти? Раньше думали - нет. Теперь оказалось - да. Опора, так сказать! Ему, может, и не скажут ничего. Но ведь сын - в Интернете и фильму «Железом по стеклу» не поверит. А если поверит, у сына есть друзья, которые ему все объяснят, а если надо, еще и наваляют (в юности все мы были жестокими).

Врачи, социальные служащие - все эти покорные категории, которые выполняли все, что требуется, потому, что не было давления. Потому, что вся борьба была игрушечной. Деревянным мечом по деревянному щиту. А тут вдруг кто-то раздал боевые светошумовые гранаты… И прежние действия, которые до сих пор отдавали милым дурачеством, превратились в изощренный садизм. Повторюсь, гипертония.

Общество раскалывается надвое. Нет, мы - народ толерантный, и мордобоя не будет. Но место для комфортного существования истаивает. Ты либо за, либо против. У самых взвешенных людей, вхожих в пулы, участвующих в красно-зеленых круглых столах, рвет башню. Сеть активно обсуждает поступок философа Владимира Мацкевича, который на мероприятии в «Советской Белоруссии» раздал всем пугливым, как нимфы, государственным участникам обращение к генпрокурору. А это ведь - вершина айсберга. Сколько таких срывов, уходов от повседневной «памяркоўнасці» на непубличном уровне?

Собственно, белорусы разделились на две части: тех, кто «сидит» с заключенными в СИЗО КГБ, сочувствует им, читает о них, и тех, кто смотрит на всех этих заключенных прокурорским взглядом да подбирает словечки позабористей для обвинительного заключения. «Пьяные хулиганы», «вооруженные холодным оружием», «атака на здание государственной власти», «деньги иностранных разведок».

Ты - тот, кто ржет, когда эти слова произносят, или тот, кто сам их рано или поздно начнет произносить? Третьего не дано, таков момент.

Один из блогеров написал про недавнюю съемку программы «Форум» для «Белсата». Про то, как один из участников жаловался, что не может относиться к милиции так, как относился до декабря. Что теперь милиция для него - враг. Другой знакомый рассказывал, как остановившему его гаишнику, предложившему разобраться «по-человечески», возразил: «Да разве ж вы люди? Давай по полной!»

Ни этот сотрудник ГАИ (наверняка хороший человек, раз предлагал не лютовать), ни участковый, который защищает нас от бандитов и алкашей, на площади не были и, поверьте, ни в чем не виноваты. Им не посчастливилось быть в социальной группе, которую другая социальная группа избрала в качестве объекта своих эмоций. Но при этом происхождение эмоций - совсем не в действиях ДПС или участковых, причина - во все тех же, сидящих в СИЗО (кто бы это объяснил раз и навсегда - талантливее, чем это было сделано 24 января ОНТ?).

Я не знаю, как мне теперь общаться с коллегами из вузов, отчисляющими студентов за политику. Да, процесс отчисления сделан так, что вроде не подкопаешься. Преподаватель только не принимает экзамен, «заваливает на знаниях», приказ подписывает ректор. Только вот фамилии экзаменаторов все известны. И понятно все, как ни маскируй под «плохую успеваемость». В 2006г. и после - общался, ничего, сейчас - как заклинило. Не хочу снимать трубку и прохожу мимо, завидев на улице. Потому что между нами - решетка. Я не хочу протягивать свою руку через ее прутья.