Врач: «Селективные репрессии, террор, увольнения еще больше сплотили людей»

Владислав Загорей, отсидевший пять суток за участие в пикете Светланы Тихановской, — о своем задержании, народе, который устал бояться, и провластном меньшинстве.

Стоп-кадр из сюжета Евроньюс, где задерживают Владислава

О том, что Влада задержали, некоторые его знакомые и родственники узнали из сюжета Euronews. 4 августа он узнал о митинге Светланы Тихановской в Слуцке и решил в нем поучаствовать.

Владислав работает анестезиологом-реаниматологом в РНПЦ трансплантации органов и тканей. В августе он проводил отпуск у родителей в деревне Лучники Слуцкого района.

— На митинг я опоздал на 10 минут. Люди пришли как на праздник. Не припомню, чтобы за последние десять лет столько народа в городе собиралось на политическую акцию.

Но вместо Светланы Тихановской на место митинга приехал бус с ОМОНом.  

Фото Надежда Бужан, Наша Ніва

— Народа было много, а силовиков мало. Если бы во время выборов была такая пропорция, победители были бы очевидны.

Приехал начальник РОВД Голиков, сказал всем расходиться. Люди возмутились. Валерий, человек из команды Ковальковой, объяснил, что в последний момент власти отменили пикет в связи с ремонтными работами, но уведомили об этом после обеда.

Влад вспоминает, что вперед не лез, но решил остаться.

— Видел, что и народ разбегаться не собирался. Многие перешли на другую сторону дороги, потом вернулись. Кричали «Уходи!» и «Ганьба!»

Мы стояли возле общежития с моим соседом — случайно встретились на митинге. Наблюдали, что будет дальше.  Видно было, что действия омоновцев координировали. Нас с соседом брали точно по команде.

Страшно не было, когда задерживали. Я испытывал гордость, что Слуцк поднялся. Никто не хотел, чтобы его задержали, но страха не было.

По словам Владислава, при задержании сотрудники ОМОНа не представлялись и силу не применяли, но он видел, как жестко задерживали двоих человек.

В РОВД задержанных сразу определили в вытрезвитель, ночь до суда провели в изоляторе.

— Мой сосед по камере — пожилой мужчина — продавал на рынке вишни, возвращался домой и решил посмотреть, что происходит. Скомандовали взять его. Закинули в бус.

Этот дедушка, перенесший инфаркт и инсульт в прошлом, разволновался. Давление подскочило, сердце болело. С утра мы долго просили милиционеров дать ему нитроглицерин. Нам сказали, что этот препарат по назначению врача. Ответил: «Вот я здесь, врач».

Сообщить родственникам о своем задержании удалось благодаря вентиляционной решетке в камере вытрезвителя. На улице к ней подошел человек, предложил позвонить родным по громкой связи.

Первый сотрудник милиции, с которым говорил Владислав, спросил, мол,  вы пришли на пикет, вы что, думаете, Тихановская вам счастье принесет.

— Я не горел желанием разговаривать, поэтому не дискутировал, — говорит Влад. — Второй раз в РОВД меня вели два милиционера, говорили, что сейчас показания дашь и домой отпустим. У них профдеформация личности происходит, они врут постоянно, бесконечно. Верить им вообще нельзя — ни одному слову.

Сотрудники, которые составляли протокол административного правонарушения, не представились. В документе указали «участие в несанкционированном мероприятии» и «не реагировал на команды представителей правоохранительных органов». Я в отметках указал, что пришел на санкционированное мероприятие, написал, что вину не признаю.

По словам Владислава, его 50-летнего соседа спрашивали, ладно, молодые, но ты-то чего пришел на пикет.

— У них хороший разговор получился. Никто не оскорблял его. Думаю, кроме ОМОНа, со всеми можно разговаривать и переубеждать. Сотрудники милиции многого не знают. Информация скудная у них, и мышление узковатое встречается. Но если человек готов слушать тебя, до него можно достучаться.

В камере ИВС задержанные шутили: «О, так тут санаторий — шконки и постельное белье дают. Нормально жить можно».

— В ожидании суда прошел весь мой день. Его назначили на утро, но судили меня вечером. Обсуждали как себя вести на суде. О том, что если соглашаешься с обвинением тебе дают штраф, а если нет — сутки.

Днем вывели в другую камеру — прогулочную. Я же не знал, что такое прогулка для задержанных.  Это не на свежем воздухе, как в американских фильмах. Прогулка — это 15 минут в бетонной камере 4 на 2 метра, где можно побегать, размяться.

На самом деле даже эта прогулка, несмотря на ее абсурдность, когда ты сидишь сутки в камере, важна для здоровья.

Суд проходил по скайпу, постоянно пропадала связь. Слышал, как судили других, в основном давали штрафы.

Из моего протокола убрали пикет Тихановской, указали, что явился с целью высказать протест действующей власти и не реагировал на команды ОМОНа. Я написал, что формулировка неверная и пришел на санкционированный пикет.

Судил меня Александр Шутко, заместитель председателя суда Слуцкого района. Свидетелем был Александр Цось, начальник отдела охраны правопорядка и профилактики Слуцкого РОВД. Он давал шаблонные показания. У него спрашивали, делал ли противоправные нарушения  этот гражданин, выкрикивал ли лозунги. Он отвечал: делал то же, что и все остальные.

Цось сказал, что когда люди начали собираться, сотрудники милиции всех заранее предупредили, что мероприятие несанкционированное, и попросили разойтись. Я сказал, что пришел позже и этого не слышал. Считаю свое задержание без предупреждений незаконным.

Судья удалился на пять минут и вынес решение: 5 суток ареста.

Все внутри сопротивлялось, я хотел что-то с этим сделать, но понимал, что ничего не могу.

Мне объяснили, что могу обжаловать постановление суда в Минском областном суде. После освобождения я обращался в суд, но мне сказали, что жалобу подать не могу, поскольку 5 суток истекли. Я не мог этого сделать в ИВС, поскольку постановление суда мне никто не дал. Но я эти документы храню, они мне еще пригодятся, уверен.

Свой день рождения Владислав встретил в изоляторе. Семья передала ему торт.

— Спасибо родным и знакомым, которые приносили передачи. Книги спасали — время в заключении тянется долго.

Газеты с воли не передавали, поэтому все пять суток для Владислава и его соседа по камере — активиста Виталия Амельковича прошли в информационном вакууме.

— Еще у жены не приняли керамическую чашку. Сказали принести алюминиевую кружку. Но у кого они сейчас есть? Поэтому чай мы пили из порезанных пластиковых бутылок.

Вечером 9 августа Владислава должны были освободить, поэтому голосовал он тоже в ИВС.

— Меня вывели в следственный кабинет и выдали бюллетень. Спросил: «А где мне можно проголосовать тайно?» — «А, вы тайно хотите, ну, пойдемте». Завели в кабинет, где никого не было. Там я и поставил галочку в бюллетене.

По словам Владислава, ни с оскорблениями, ни с насилием за все время пребывания в изоляторе он не сталкивался.

— Думаю, что была такая установка.

Вечером Владислава вывели из камеры, вернули вещи и вручили счет за пребывание в ИВС.

— Я удивился, когда увидел, что должен заплатить 68,5 рублей.

Отпустили Влада не сразу. Майор Василевский попросил пройти на повторную проверку.

— Я сразу подумал, ну, конечно, сейчас будет как с Северинцем, давайте за то же самое еще 15 суток дадим. Спрашиваю, что за проверка. Сказали: посмотрим, может, вы еще где-нибудь накосячили. Пока я ждал, мне дали Конституцию почитать.

Встречать Владислава пришли соседи и семья, но в РОВД велели всем уйти, кроме жены и мамы.

— Сказали: мы его отпустим, только если вы обещаете, что он никуда не поедет. Цось на прощание сказал: смотри, ты понимаешь, что если попадешь, то дадут гораздо больше, чем пять суток.

Владислав говорит, что после ареста выйти на свежий воздух, увидеть свет — это было что-то невероятное.

После выборов Владислав ходил на акции солидарности в Слуцке и в Минске.

Фото из личного архива Владислава Загорея

— Селективные репрессии, террор, показательные увольнения еще больше сплотили людей, — считает Владислав Загорей. —  Хотя они были направлены на устрашение, а получилось наоборот. Увольнение главного кардиолога Мрочека привело к консолидации врачей. Абсолютно все возмущены.

Я понял, что народ проснулся и его не остановить. Люди устали бояться.

Позиция бывшего министра здравоохранения говорит о том, что он не поддержал медицинское сообщество. Человек, который полностью поддерживает политику власти, потому что есть что терять.

Это не фотошоп, а реальные кадры, когда ОМОН ездит на машинах скорой помощи, мешает оказывать помощь. Обо всех этих случаях мы читали.

Это недопустимо. Даже в военное время представителей Красного Креста, мирное население трогать нельзя. Такие правила установлены Женевской конвенцией 1949 года. Их нарушили в мирное время в Беларуси.

Владислав не слышал, чтобы кого-то из его коллег загоняли на митинги «за бацьку»:

— Мне кажется, что с врачами так не получится сделать. Медики видели  результат издевательств, избиений, и все знают, что это правда. Это намеренная жестокость с целью запугать. Когда все это знают, какие могут быть провластные митинги?