«Впервые он избил за то, что пересолила картошку. Я была на пятом месяце беременности»

Истории барановичских женщин – жертв домашнего насилия

Фото: www. mush-room.org

В Беларуси, по данным ООН, четыре из пяти женщин в возрасте от 18 до 60 лет подвергаются психологическому насилию в семье, каждая четвертая – физическому насилию. В преддверии 25 ноября, Международного дня за ликвидацию насилия в отношении женщин, Inteх-press поговорила с тремя женщинами, пострадавшими от домашних тиранов, и узнала, почему они терпели и нашли ли в себе силы уйти от мучителей.

«Приставил нож к горлу и сказал, что убьет»

Екатерина, 25 лет

– С Андреем мы познакомились в 2010 году. Он был старше на 10 лет, но тогда меня это не смущало: любовь затмила разум. Андрей был учтивым, обходительным, даже галантным. Тогда я и представить не могла, каким жестоким он может быть…

Через два месяца отношений мы стали жить вместе. Родителям он не нравился (они всячески меня отговаривали), но я не послушала.

Поначалу все было замечательно. Цветы, романтические вечера, кино. Но потом все изменилось. Сначала он запретил мне общаться с кем-либо, кроме него – так я потеряла всех подруг. Потом сказал, что нельзя выходить на улицу без его разрешения. На этой почве мы часто ругались, а через три месяца совместной жизни он мог позволить себе дать мне затрещину.

Мне было 23, а я превратилась в домохозяйку. Все, что видела, – дом, плиту и грязную посуду. Андрей  хорошо зарабатывал, но не тратил на меня ни копейки. Я не работала (не могла устроиться по специальности), поэтому весь мой шопинг ограничивался походами в продуктовые магазины.

В первый раз он ударил меня по-настоящему, когда я попыталась переключить его любимую телепередачу. Я просто получила удар кулаком в голову такой силы, что потеряла сознание. Очнулась уже на кровати. Его дома не было. Жутко болела голова, меня рвало.

Андрей  вернулся на следующий день после работы с огромной охапкой роз. Стоял на коленях, умолял простить. Простила… Никому ничего не рассказала. К врачу тоже не пошла, не хотелось лишних вопросов.

Следующий эпизод произошел через полгода, когда мне позвонил одноклассник перед вечером встречи с выпускниками. Услышав в трубке мужской голос (а Андрей практически всегда подслушивал, с кем я разговариваю), он вырвал у меня телефон и швырнул его на пол. Потом стал бить по лицу, по голове, по животу.

Я вырвалась и выбежала в подъезд. Стала кричать, но никто не вышел. Он затащил меня обратно в квартиру, приставил нож к горлу, сказал, что убьет. Тогда я перестала кричать и просто села на пол. Это его успокоило, и, пнув меня еще пару раз, он пошел спать.

Я тихонько оделась и выбежала из квартиры. Ночь, на улице ни души. Я поднялась на мост. Было желание прыгнуть вниз, не смогла, вспомнила о родителях. Простояв так около часа, вернулась домой.

На следующий день – валяние в ногах, цветы, уверения, что это не повторится. Но все – меня отпустило, ничего слышать и знать о нем не хотела. Собрала вещи и ушла к родителям. О том, что бил, рассказывать не стала. Хотя они, наверное, догадались – все руки и ноги были в синяках.

На этом наша история закончилась. Он еще пытался звонить, просил вернуться, клялся в вечной любви. Но больше я на эту удочку не попалась. Потом долго не могла завести новых отношений – боялась. Сейчас у меня есть мужчина, вместе мы уже более года. Но к совместной жизни пока не готова: слишком свежи еще в памяти воспоминания.

 «Сломал о мою голову табуретку»

Анна,  32 года

– С будущим мужем Кириллом я познакомилась в институте. С третьего курса мы начали жить вместе, снимали квартиру. Было тяжело, но мы любили друг друга, и трудности нас не пугали. На пятом курсе я узнала, что беременна, и мы поженились.

Все было хорошо, родился сын. Пока я была в декретном отпуске, карьера мужа пошла в гору. Он получил хорошую должность. Кирилл много работал, иногда до ночи. Часто приходил домой злой и раздраженный, мог дать мне оплеуху, если что-то было не так, как он хотел. Но эту агрессию я списывала на усталость. Так продолжалось почти четыре года.

Мы купили квартиру и машину. Денег хватало, и я сидела дома с ребенком. У нас дома стали бывать друзья Кирилла. Они пили, курили прямо в комнате. Наш сын – аллергик, и однажды я попыталась сделать замечание. Кирилл, который уже был пьян, отвел меня в коридор и ударил под дых. «Тебе, поломойка, слова не давали». Тогда я всерьез задумалась о том, чтобы уйти,  даже начала собирать вещи. Но на следующее утро, когда муж «проспался», он валялся у меня в ногах, целовал колени и умолял простить его. И я растаяла.

Следующая  стычка произошла  через месяц. В автобусе у меня украли кошелек с внушительной суммой денег. Когда вечером я рассказала об этом Кириллу, он схватил меня и стал трясти. «Ты, тупая, тварь, хоть копейку сама в этой жизни заработала?» Он швырнул меня на пол и придавил горло ногой. Больше я ничего не помню. Очнулась на диване, он сидел рядом и плакал. Этот случай я тоже не стала афишировать: не хотелось возвращаться из «сытой» жизни в обшарпанную родительскую «хрущевку».

Кирилл как будто почувствовал это и стал относиться ко мне, как к прислуге. Он придирался по любому поводу: то суп холодный, то встретила его без улыбки, то рубашку плохо погладила. За любую «провинность» избивал. Никогда не бил по лицу, чтобы никто не догадался.

Я терпела побои четыре года. Никому ничего не рассказывала, было стыдно. Не хотелось разрушать картинку образцовой семьи. Обращаться за помощью боялась. Думала, если муж выгонит, кому я буду нужна? И молчала… Пока не произошел один случай.

Как-то вечером мы сидели на кухне, пили чай. Сын играл в комнате.

Я даже не помню, из-за чего мы поругались. Кирилл, как всегда, стал доказывать свою правоту с помощью кулаков. Я устала это терпеть, и между нами завязалась драка. Защищаясь, я оцарапала ему лицо. Муж как будто озверел: схватил табуретку – это первое, что попалось под руку, и ударил меня по голове. Очнулась я в луже собственной крови, рядом лежала сломанная табуретка. Мужа дома не было.

Я позвонила отцу, он меня забрал. Две недели я провела в больнице. Когда вышла, подала на развод. Через полгода нас развели, уже год я живу с родителями. Я очень жалею, что не подала на развод раньше – после первой пощечины. Тогда, возможно, жизнь сложилась бы иначе. Мужчинам я теперь не доверяю и новых отношений заводить не хочу.

«Сделай мне одолжение – сдохни»

Кристина, 30 лет

– С Олегом мы познакомились в институте. Он был отличником, красавцем, спортсменом. Когда мы поженились, многие мне завидовали. И, действительно, поначалу все было, как в сказке. Но семейная идиллия продолжалась недолго.

Впервые он избил меня, когда я была на пятом месяце беременности, за то, что я пересолила картошку. После удара в голову я упала. Олег стал пинать меня в живот. Я кричала, но он заткнул мне рот кухонной тряпкой. Через пару минут, когда приступ агрессии прошел, помог мне подняться. Потом молча уложил спать. К счастью, ребенка я не потеряла. О случившемся никому ничего не сказала: слишком искренне, как мне казалось, Олег извинялся. И я его простила.

Он не трогал меня до того момента, пока не родился ребенок. Когда дочери исполнилось два месяца, Олег избил меня за то, что отказала ему в близости.

Я кричала «Не трогай меня!» За это он разбил мне губы и вырвал огромный клок волос. Сил сопротивляться у меня больше не было, и я замолчала. Он тоже успокоился и ушел. В дверях бросил мне: «Надеюсь, когда я вернусь, тебя не будет. Сделай  мне одолжение – сдохни!»

Я позвонила в милицию, но тут же об этом пожалела и снимать побои отказалась: испугалась, что останусь одна с грудным ребенком на руках. Мне было некуда идти: я – сирота. Теперь понимаю, что выбрала такую жизнь сама.

И дальше начался ад. Он стал бить меня через день. Бил обычно кулаками. По лицу не бил никогда, чтобы никто не догадался. Чаще удары приходились по плечам, спине, голове. Каждый раз, когда я хватала его за руки, пытаясь защититься, оставались царапины, за которые он награждал меня очередной порцией ударов. Он швырял в меня посуду, сбрасывал с кровати на пол и бил ногами, порол, закрывал в кладовке на полдня. Однажды избил так, что сломал три ребра…

Так продолжается уже восемь лет. Все это время я молчу. Не знаю, сколько еще смогу молчать. Пока терять семью я не готова.

«Нельзя все пускать на самотек»

Анна Зданович, частный психолог:

– Причин, по которым женщины терпят насилие в семье, несколько: социальные, финансовые, психологические. К примеру, у женщины нет собственного жилья, она в декретном отпуске. Соответственно, у нее ограничены финансы либо она полностью материально зависит от супруга, который применяет к ней насилие. Есть и такие, кто боится уйти по психологическим причинам. К примеру, женщина продолжает оставаться в отношениях, чтобы не быть одной, или не хочет оставлять детей без отца. Некоторые искренне переживают, что после  их ухода муж «пропадет».

Часто ситуация с побоями становится привычной. Женщина приспосабливается. Однако пускать все на самотек ни в коем случае нельзя, чтобы рано или поздно очередные побои не закончились плачевно.

Бежать сломя голову при первых намеках на насилие, как и терпеть, это в равной степени неправильные позиции. В первую очередь необходимо понять, что движет агрессором. Если агрессор не видит проблемы в своем поведении, то никогда не признает, что в чем-то виноват – виноваты всегда будете вы. И, как бы вы ни старались, вы не справитесь с ситуацией: большинство обещаний обидчика о переменах – ложь, гарантирующая спокойствие лишь до следующей вспышки.

Исправить ситуацию, не разрывая отношений, возможно только если агрессор захочет измениться. Для этого ему, скорее всего, потребуется обратиться к психотерапевту и научиться контролировать свое поведение. Если этого не произойдет, оставаться в таких отношениях опасно.

Важно понимать, что вы не одна такая. Да, очень страшно остаться одной, особенно если самооценка и вера в себя уже сильно подорваны партнером. Главное признать, что вам нужна помощь, и обратиться не только к друзьям, но и в кризисный центр, где работают люди, хорошо знающие проблему. Там поддержат, объяснят, как поверить в себя и начать жизнь заново, помогут составить заявления, подать на развод.

Имена героев статьи изменены по этическим соображениям