Военный эксперт: «Выходит, «одно из самых лучших в мире ПВО» не справляется?»

В России за сутки произошла самая массовая с начала войны атака беспилотников: в Белгороде, Туапсе, Адыгее, Брянской области, Подмосковье дроны-камикадзе попали в военные цели, предприятия и дома. И хотя некоторые БПЛА были без взрывчатки, даже Минобороны России признало удары беспилотников, а над Петербургом на фоне паники было закрыто небо и в воздух подняли истребители.

О том, связаны ли эти атаки между собой и кто может направлять беспилотники — ВСУ или российские партизаны, — рассуждает военно-политический обозреватель украинской группы «Информационное сопротивление» Александр Коваленко.

— Официальных комментариев от Генштаба ВСУ или пресс-секретарей иных структур не было, — отмечает военный эксперт в эфире Ходорковский LIVE, — поэтому как минимум на этот вопрос можно отвечать «это не мы».

Но даже если и так, то весьма примечателен сам факт: довольно большое количество инцидентов, одновременно произошедших в течение короткого периода времени, причем каждый из них происходил на достаточно серьезном удалении от границы РФ и Украины. Например, Адыгея — это более 400 километров от ближайшей позиции, которая контролируется ВСУ на материковой части Украины.

И если российское командование обвиняет в данном случае Украину в использовании беспилотников на территории России, то к нему сразу же следует постучаться представителям правоохранительных органов, поскольку оно само дискредитирует таким образом российскую армию. Ведь всем прекрасно известно, что у России одно из самых лучших в мире ПВО, так? Выходит, оно не справляется?

Впрочем, пока официальных заявлений высших военных чинов РФ на этот счет пока не было — более того, после тревоги в Петербурге сообщалось, мол, проходили учения. Однако эксперт полагает, что это попытка сделать хорошую мину при плохой игре:

— Все-таки Санкт-Петербург — это 800 километров от границы и почти 1000 километров от Киева. И мне кажется, что в этой ситуации у страха глаза велики, поскольку была такая бурная реакция на некий неопознанный летающий объект в воздушном пространстве. А это вполне мог быть гражданский дрон, на который так отреагировала система безопасности аэропорта. Но надо же было как-то оправдать переполох, который они устроили — вот и заявили про учения.

В целом, мне кажется, такая волна реакций, порой неоправданных, с переоценкой угрозы, будет шириться по аэропортам и прочим объектам на территории РФ, поскольку сейчас уже достигнут довольно высокий уровень психологического накала. И он будет влиять в дальнейшем на саму систему безопасности воздушного пространства, причем не только в России.

Связаны ли между собой атаки беспилотников на территории России, а также инцидент в Беларуси, на аэродроме в Мачулищах? Отчасти да, считает Александр Коваленко — как минимум в смысле эффективного использования беспилотных летательных аппаратов, которым не смогли противостоять ПВО:

— Беларусь имеет на вооружении эшелонированное ПВО, а объект в Мачулищах также имел дополнительную защиту уже российского контингента. Тем не менее, несмотря на двойную защиту, самолет, который можно сравнить по ценности с ракетным крейсером «Москва», согласно той информации, которая есть в открытых источниках, получил серьезные повреждения и не может сейчас выполнять свои функции. Значит, в чем-то ПВО (опять-таки, в том числе российское) получается неэффективным, недорабатывает?

Аналогично и по регионам России, где инциденты произошли именно на фоне недоработки ПВО. Поскольку сами БПЛА там, где они потерпели крушение, упали не в результате работы средств противовоздушной обороны, а либо столкнулись с препятствием, либо был сбой в системе управления.

В целом, общая систематика применения и ресурс — дроны — очень схожи. Могли ли их запускать партизаны с территории РФ? Я не исключаю такого варианта, что в России существуют силы, которые предельно недовольны происходящим в их стране. Так или иначе, должен возникнуть какой-то уровень сопротивления, и им могут стать подобные удары либо по военным объектам, либо по иным, повреждение которых отразится на функциональности инфраструктуры, работающей в первую очередь на войну.