«Власть впрямую говорит: да, мы — говно»

«О том, что в Беларуси достаточно плотный контроль спецслужб за всем, что происходит на территории, знает любой человек. Этот контроль едва ли не более плотный, чем в России. Соответственно, ездить, будучи российским оппозиционером, «на тайные встречи в Беларусь» — очень странная идея».

Фото ridus.ru

Неделю назад в России был оглашен первый приговор по их делу о «массовых беспорядках»: за подготовку протестов на Болотной площади 2,5 года колонии получил некий активист Константин Лебедев.

Лебедев дал скандальное интервью «Коммерсанту», в котором сообщил, что получал деньги от грузинского депутата Гиви Таргамадзе за работу в Беларуси. За гонорар в 1 тыс. евро в неделю Лебедев якобы «контролировал» расходование грузинских денег белорусскими оппозиционерами.

Константин Лебедев поспешил «вывести на чистую воду» не только белорусских, но и российских соратников. Главный антигерой его разоблачительного интервью - лидер «Левого фронта» Сергей Удальцов. Лебедев подробно рассказал о совместных вояжах в Минск, о том, как при участии Гиви Таргамадзе «26 бутылок вина вечером выпили», как пересекали границу в «грузинских» машинах с дипномерами, как пьяны были настолько, что в момент отлета «стюардессы в ужасе были, я молился, чтобы они его (Удальцова) не узнали».

Параллельно с этим в России разворачивается еще один сюжет, переплетающийся со скандалом «Лебедев-Удальцов». Друг и соратник Удальцова, депутат Госдумы Илья Пономарев, стал фигурантом дела о растрате $ 750 тыс. бюджетных денег из фонда «Сколково». В суд на Пономарева подал президент «Сколково», олигарх Виктор Вексельберг, который надеется на «возмещение убытков».

Параллель дела Пономарева с делом еще одного знаменитого оппозиционера, блогера Алексея Навального, прозрачна: в обеих случаях либералов обвиняют в присвоении «народных» денег. О том, как Пономарев заработал $300 тыс. за 10 лекций, на одну из которых не явился; о том, кто такой Константин Лебедев; о белорусских спецслужбах и специфике российской власти - разговор Виктора Мартиновича с Ильей Пономаревым.

— Каково это: чувствовать на себе пристальное внимание следственных органов? Ощущаете себя немножко Алексеем Навальным?

— Я бы не сказал, что моя ситуация похожа. У меня есть ощущение, что Навального просто хотят убрать с российской политической арены, вся суть судебного процесса, который идет в его отношении, состоит в том, чтобы запретить ему участвовать в политических кампаниях, выборах. А может даже и посадить. В моем отношении скорей видна кампания по дискредитации, подрыва доверия. Но даже близко нет никаких оснований, чтобы посадить или наказать. У меня нет ощущения, что происходящее — атака исключительно на меня. Это скорей борьба в верхах между условными либералами и консерваторами в исполнительной власти. Мое дело они нашли очень удобным для себя поводом покидать грязь друг в друга. На тему того, что либералы якобы поддерживают оппозицию.

— Как и в случае с Навальным, в вашей ситуации обвинение связано с растратой бюджетных денег. Там — «Кировлес», здесь — фонд «Сколково». Это действительно принципиальный момент?

— Повторюсь, главная задача — нанести максимальный репутационный вред. Основная линия власти в России (и в этом заключается основное отличие от белорусского подхода к этому вопросу) состоит в том, что власть особенно не стесняется. Власть впрямую говорит: да, мы - говно. Она этого не скрывает, т.к. скрыть этого невозможно. Она говорит: да, мы воруем, мы жулики. Ну, а кто сейчас не ворует? Посмотрите на оппозицию, она тоже ворует. Поэтому зачем вам менять привычных жуликов и воров на новых, которые еще голодные? То есть они не пытаются сделать вид, что у них все хорошо. Они пытаются доказать, что у нас все очень плохо.

30 ТЫС. ЗА ЛЕКЦИЮ?

— Мы следим за вашей деятельностью, помним написанный вами депутатский запрос о назначении белорусским вице-премьером российского олигарха Дмитрия Мазепина. Но в этом ли основная угроза, которую вы несете российской политической системе? В запросах ли? Почему именно вас выбрали для репутационной атаки?

— Я бы не преувеличивал значение депутатских запросов. Главное, чего мы достигаем с коллегами Гудковыми (депутаты Госдумы Дмитрий и Геннадий Гудковы; последний лишен мандата в 2012г. в связи «с нарушением статуса депутата». - «БелГазета»), — доказываем, что в парламенте есть другая точка зрения. И возникает противопоставление большой массе коллег, которые не рискуют свой голос повышать, следуют в фарватере государственной политики. Наша позиция, конечно, очень сильно раздражает. Причем не только противников, но и некоторых коллег. Которые просто элементарно в этой ситуации ревнуют. Возникает желание нас привести «к общему знаменателю».

— Следственным комитетом сообщается, что вы получили $ 300 тыс. за 10 лекций, одна из которых длилась 12 минут, а на другую вы просто не приехали. Что вы можете сказать по сути этих обвинений?

— Деньги были выделены не за лекции. Они были даны за комплекс работ, который включал несколько публичных выступлений, аналитическую работу, которая сделана на основе этих выступлений. Задача была не научную лекцию провести о проблемах современной физики, а устроить разговоры с представителями инновационного сообщества в России по разным странам мира - чтобы понять, что мешает существующей российской правовой системе. Что не так в наших подходах. После этого для фонда нужно было разработать соответствующие бумаги, которые позволили бы в рамках проекта «Сколково» эти проблемы исправить.

То есть задача была двоякая: продвижение «Сколково», информирование общественности о том, что делает государство, и, с другой стороны, создание проекта под ожидания общественности. Так что делить триста на 10 и говорить, что человек за выступление получает как поп-звезда — передергивание фактов.

Я РЕАЛЬНО СЭКОНОМИЛ МНОГО ДЕНЕГ ДЛЯ БЮДЖЕТА»

—$ 450 тыс. за научную работу «Коммерциализация технологий и международное продвижение российских инновационных компаний»: что это было?

— Было проведено исследование консалтингового типа, состояло из нескольких серий. Мне кажется, на тему этой части контракта нет даже большой дискуссии: Следственный комитет перестал на эту тему говорить, обращают внимание только на пресловутые «лекции». Просто хорошо известно, сколько стоят услуги консалтинговой компании.

Пришли бы они в Price Waterhouse, попросили бы сделать аналогичную работу - российскому бюджету это обошлось бы минимум в 10 раз дороже. Есть ставки на работу консультантов, количество времени, которое на работу надо потратить. У нас цена была настолько ниже рыночной, что говорить не о чем. Я реально сэкономил много денег для бюджета.

Я ОТБОЯЛСЯ СВОЕ В 2003Г., КОГДА НАЧАЛОСЬ ДЕЛО «ЮКОСА»

— Ваш соратник и коллега Сергей Удальцов уже под домашним арестом. А начиналось с того, что все смеялись над абсурдностью обвинений, прозвучавших по его поводу в фильме «Анатомия протеста» на НТВ: мол, брал деньги у грузин на революцию в России. Никто и не подозревал, что его могут «закрыть». Так, может, самое время задуматься об эмиграции? Пока с вас не взята подписка?

— Мне постоянно задают вопрос: не пора ли уехать? Но уехать я могу в любой момент. Я востребованный в профессиональном плане специалист в мире. Я легко найду работу. Но я гражданин своей страны, я хочу, чтобы она изменилась. Для меня фактор угрозы посадки не является серьезным совершенно. Я отбоялся свое в 2003г., когда началось дело «ЮКОСа». Я, как известно, был вице-президентом этой компании. Очень многие мои друзья оказались в местах не столь отдаленных и со мной были всякие разборки-терки.

Я тогда ощутил, что от сумы и тюрьмы у нас не зарекаются и бояться нужно иного. Меня гораздо больше другое беспокоит: я человек очень рациональный, остро ощущаю возможность и невозможность что-то сделать. Я постоянно об этом думаю: мне скоро 38 лет, последние 10 лет прошли в обстановке непрерывной и совершенно бессмысленной политической борьбы, которая пока совершенно ни к чему не привела. А я очень люблю добиваться результата. Поэтому все решения в жизни буду принимать с этой точки зрения. Если я буду видеть, что отъездом я чего-то добьюсь, у меня сомнений не будет.

ПРО ОРГИИ В БЕЛАРУСИ

— Осужденный оппозиционер Константин Лебедев дал интервью «Коммерсанту», в котором заявил, что получал деньги от грузинского депутата Гиви Таргамадзе за «работу в Беларуси». Таргамадзе якобы финансировал нашу оппозицию. Также Лебедев признался, что вместе с Удальцовым ездил в Беларусь на вашем автомобиле, участвовал в каких-то масштабных пьянках и дебошах. Стоит ли верить в эти рассказы? И кто такой Лебедев?

— Насчет машины все просто: действительно, Удальцов всюду ездил на моей машине. Возил его Леонид Развозжаев, мой помощник. Машина эта - «Жигули» 12-й модели, которую я передал для разъездов в «Левый фронт». На этой машине Серега и я объехали всю страну. Что касается всего остального, я с Лебедевым лично не знаком. Я знаю про его дело, видел его, но мы никогда не общались. В этом его интервью есть вещи, которые меня очень поражают. Я знаю Сергея Удальцова как разумного человека. О том, что в Беларуси достаточно плотный контроль спецслужб за всем, что происходит на территории, знает любой человек. Этот контроль едва ли не более плотный, чем в России. Соответственно, ездить, будучи российским оппозиционером, «на тайные встречи в Беларусь» — очень странная идея.

Второе: господин Таргамадзе сыграл, мягко говоря, очень противоречивую роль и во время «оранжевой революции» в Украине. Он ее чуть не сорвал, когда прослушка выдала фрагменты разговора с ним о 1,5 тыс. «боевиков», которые завезли в Донецк якобы в интересах Юлии Тимошенко. Потом Таргамадзе сыграл крайне мутную роль в аресте ваших кандидатов в президенты во время президентских выборов 2010г. Т.е. история с «прослушкой», которая была продемонстрирована в «Анатомии протеста» (Таргамадзе с Удальцовым якобы в Минске обсуждают переворот в России), — это уже третий эпизод, полностью скопированный с двух предыдущих, отработанных в Украине и в Беларуси. В Украине и Беларуси это закончилось весьма печально для тех, кто с Таргамадзе связывался. Я не думаю, что Сергей Удальцов этого факта не понимал.

Наконец, третья вещь, которая меня удивила: хорошо известно, что граница у России и Беларуси — общая. Охраняется она российскими пограничниками, которые, как известно, подчинены ФСБ. В этой ситуации визит господина Таргамадзе — в том виде, в котором он описан в интервью, — вызывает вопросы. Таргамадзе въезжал не тайным образом, не через белорусско-украинскую границу, а «со свитой в 40 человек». Он перемещается и через аэропорт, и через белорусско-литовскую границу на дипломатических машинах, привлекал внимание. Не заметить его было невозможно. И это означает, что въезд г-на Таргамадзе на территорию Беларуси должны были обеспечить российские же спецслужбы. Из чего я делаю простой вывод: либо то, что говорит Лебедев, — вранье от первого до последнего слова, надиктованное не очень умными следователями. Либо вообще вся история с «Анатомией протеста» с самого начала — спланированная провокация спецслужб, на которую поддались мои товарищи.

СПРАВКА «БелГазеты». Илья Пономарев родился в 1975г. в Москве. В 16 лет создал собственную компанию «Русспрофи», которая занималась сделками на Российской товарно-сырьевой бирже. В1996г. стал директором по развитию компании Schlumberger/GeoQuest (нефтяной сервис). С 1998г. работал в Юкосе, стал замдиректора дирекции управления проектами (контролировал освоение Приобского месторождения, реструктуризацию непрофильных активов и т. д.). С 2007г. — депутат Госдумы. В 2010г. стал советником президента фонда «Сколково» Виктора Вексельберга.