Виктор Дойлидов: «Наши спортсмены и без идеологов не собираются бухать и шляться по борделям»

Полтинник… Что делать, когда он ударит тебя по голове, неожиданно подкравшись и заставив обзванивать друзей для организации, как ни крути, самого круглого юбилея в человеческой жизни? Подводить итоги, оглядываться по сторонам, в конце концов, просто составлять список тех самых приглашаемых друзей — сколько их вообще у тебя, настоящих, не по случаю и необходимости рабочих отношений…

Не знаю, как это все... Надо будет спросить у Виктора Дойлидова, ему в минувшее воскресенье этот полтинник как раз и исполнился. Один из наиболее успешных отечественных тренеров в новой, уже самостоятельной истории белорусского спорта возглавил гимнастическую сборную Беларуси в 1994-м и за это время выиграл с ней весь комплект медалей командных чемпионатов мира и Европы. И это не считая достижений Ивана Иванкова, чьим личным тренером он являлся. А еще…

Впрочем, Дойлидова я хвалить не стану. И не потому, что он этого не любит, а чтобы оставить в газете побольше места для самого Виктора Викторовича — ему того всегда бывает мало…

— 50 — это страшно?

— Главное — то, на сколько лет человек себя ощущает. Вот я иногда проснусь утром, усталый, разбитый, взгляну в зеркало и вижу чудака, который знает в этой жизни слишком много для того, чтобы чувствовать себя 25-летним. А ведь считаю иногда, особенно когда встречу симпатичную девчонку-продавщицу — и будто бы нет за спиной груза прожитых лет. Пару раз даже чуть в аварии не попадал — все из-за того, что за рулем на девушек засматривался. Да, наверное, в 50 это делать как-то неловко, но голова сама собой на 180 градусов поворачивается. Ни черта с ней поделать нельзя.

Я последний юбилей отмечал 25 лет назад, как сейчас помню, в ресторане “Минск”. И вот задумался недавно: “Витя, а что за это время в тебе изменилось?” Пришел к выводу: и сейчас люблю то же, что и раньше. Как был “Пинк Флойд” любимой группой, так и остался, разве что в молодости я его по “Голосу Америки” слушал сквозь треск глушилок, а сейчас смотрю на DVD в концертном формате.

Булгаков остался любимым писателем с его “Мастером и Маргаритой”. Высоцкий, разумеется, тоже… Другое дело, что качественно изменилась жизнь: появились квартира, машина, дача. Как смотрел на красивых девчонок широко раскрытыми глазами, так и до сих пор смотрю. Все-таки, как ни крути, женщины в основном двигают нас в жизни. Когда человек влюблен, ему многое хочется сделать: выиграть, заработать, отличиться перед любимой. Как сказал Владимир Семенович: “Если не любил, значит, и не жил, и не дышал”.

К сожалению окружавших меня людей, я не однолюб. Ну вот такая сволочь влюбчивая им попалась.

— А хорошо ли подобное состояние для тренировочного и соревновательного процессов спортсмена? Ведь вместо снарядов и он станет думать бог знает о чем…

— Все должно быть в пределах разумного. Главное, чтобы от этого всего он с ума не сошел…

— Ну, положим, любимый ученик Дойлидова Ваня Иванков никак не мог сойти, поскольку для этого железобетонного парня всегда существовала лишь одна цель — первое место…

— Мне кажется, Ваню его женщины всегда влюбляли в себя. Это вопрос интимный, и я, как правило, отвечаю людям, которые хотели бы получить какой-то совет в делах амурных: “Отстаньте от меня, я в собственной личной жизни разобраться не в состоянии!”

Впрочем, скажу, что думаю по этому поводу. Ваня еще найдет девушку своей мечты. У нас, не в Америке. Ему нужна такая, как его мама, — очень добрая и мягкая. Если подобная душевная девчонка отыщется, то с ней, не сомневаюсь, у Иванкова будет очень интересный и гармоничный союз.

— Ты следишь за тем, как твои питомцы устроились в послеспортивной жизни?

— Да, и уверен, что завтра, в день рождения, меня ждет масса звонков от ребят, которые работают в США, — Кана, Белановского, Шостака, того же Иванкова. Знаешь, что меня беспокоит? Что они трудятся за океаном, а не здесь…

— Из элитных гимнастов довольно редко получаются такие же тренеры…

— Согласен, чаще всего хорошие наставники вырастают из спортсменов несостоявшихся. Мой пример лишь подтверждает это правило. Я тоже хотел попасть в сборную СССР и защищать ее честь на чемпионатах мира и Олимпиадах. Очень хотел. Голова варила неплохо, но не хватило таланта и физической силы. Тренировался у Евгения Давыдовича Гальперина. И однажды он сказал отцу слова, в которых тот признался мне намного позже: “Знаете, сильного гимнаста из вашего Виктора не получится. Вряд ли парень поднимется выше мастера спорта, однако из него выйдет толковый тренер. Он уже сейчас имеет наглость подсказывать серебряному призеру Олимпийских игр”.

Действительно, я как-то посоветовал Александру Малееву, которого называл по имени-отчеству, в одном упражнении сделать расхлест чуть позже, потом еще что-то, что мне казалось важным. Гальперин при этом присутствовал и молчал. А потом сказал: “Ты все правильно подсказываешь, давай так и дальше”.

Я сам лез в это дело, оно мне нравилось. И почему-то не сомневался никогда, что мои ученики со временем попадут в сборную страны и выиграют огромное количество всяких медалей. Я встретил такого же максималиста — Володю Ваткина. Мы делали первый набор детей и на полном серьезе рассуждали о том, как будем потом вместе с ними ездить на сборы на озеро Круглое. Решили, что по очереди — по-честному.

Тогда одного человека приготовить для сборной СССР уже было почетно, а мы меньше чем на пятерых и соглашаться не хотели. Самонадеянность, наглость? Несомненно. Но, оглядываясь, я не вижу больше такой пары в стране. Да что там Беларусь — в мире таких нет!

Мы с Вовкой были немножко непохожие. Он — порядочный семьянин, все в дом, я — шебуршной. Гуляночки, девочки. На тренировке тоже вели себя по-разному. Если Ваткин поставил себе план на занятие, то ни за что от него не отступит. Ребята будут ныть, плакать, а он ни в какую: “Надо!” Я более мобильный. Если вижу, что все, парни уже дошли до предела, могу перестроиться или вообще все начисто поменять. И вот эдакий симбиоз приносил нужный результат.

А в сборную СССР действительно попали пять человек: Евсиков, Нефедович, Шкуратович, Иванков и Кан, который последние годы тренировался у нас.

— Какое же место в рейтинге лучших белорусских наставников отведет себе Виктор Дойлидов?

— Знаешь, я того же Кныша, без сомнения, тренера великого, в работе не видел. Но, скажем, мне всегда очень нравился Виктор Сергеевич Хомутов. Шинкарь Сергей Сергеевич — его Щербо выиграл 10 олимпийских медалей, 6 золотых и 4 серебряные. Ну никак такого тренера проигнорировать нельзя.

Я уже задумывался над этим вопросом. Не потому, что искал для себя какую-то нишу в галерее славы. Не люблю, когда меня хвалят. Если завтра кто-то возьмет микрофон и начнет воздавать Дойлидову хвалу, сразу же посажу его на место.

Но в размышлениях этих пришел к выводу, что мне больше симпатичны те специалисты, которые дают результат постоянно. Ну вот смотри, что получилось с Ваней. Еще в 90-м он выиграл на молодежном чемпионате Европы две золотые медали, и с тех пор практически не было года, чтобы он не завоевывал наград на крупнейших стартах. Сборная за это время на Европе: 1996, 2002, 2006 год — бронзовая, 2004-й — серебряная, 1994-й — золотая. На “мире” в 1997-м выиграли серебро, в 1999-м — бронзу, в 2001-м — золото.

А олимпийских медалей нет, ни одной. И вот что важнее для страны: каждый год медаль с чемпионатов и Кубков или один раз выстрелить на Играх и потом навсегда уйти в тень? Чего греха таить, таких примеров мы знаем немало. Вот спроси, поменяю ли я все эти добытые награды — там ведь все-таки есть и частица моего труда — на хотя бы одно олимпийское золото?

— Спрашиваю.

— Нет.

— А на два?

— Тоже нет. Мне важнее постоянство. Это все-таки признак класса. Я поражаюсь Кате Карстен. На четырех Олимпиадах она выигрывала медали и, судя по всему, собирается сделать это и на пятой.

Александр Григорьевич, это к вам обращение от главного тренера сборной страны по спортивной гимнастике. Катя Карстен за такие успехи должна иметь звание Героя Республики Беларусь? Да обязательно!

Я вообще с годами стал болеть не только за гимнастику, но и за другие виды спорта. А до этого 25 лет думал лишь о своем виде, все остальное — до голубой звезды. Футбол, легкая атлетика, прыжки в воду. Я даже знаю секунды, которые наши девчонки-пловчихи показали на открытом первенстве Болгарии!

Разумеется, интересуюсь художественной гимнастикой — раньше проводились турниры “Мастерс”, по существу, чемпионаты Европы, где участвовали и гимнасты, и “художницы”. И мы в самом первом из них, в 97-м, выиграли! Аркаев и Винер кричали друг на друга матом через весь зал, они не осознали, как мы смогли их обыграть.

Раньше думал, что только Аркаев умеет так виртуозно ругаться, но когда открыла рот Винер, то я понял, что Лева здесь и рядом не стоял. Он послушал ее минуту, махнул рукой и ушел…

— Тебе не кажется, что с тех, даже не таких давних времен спортивная и художественная гимнастики существенно утратили в своей популярности?

— К сожалению… Расскажу тебе один случай. 1998 год. Игры доброй воли в Нью-Йорке. Ужинаем в хорошей компании, и вдруг Наташка Степанова — тренер наших “художниц” — подхватывается: “Ой, совсем забыла, мы же должны сейчас медали расписывать!” И убегает. Выясняется, что они там все вместе собираются перед соревнованиями и это дело коллегиально решают. Через часа два-три Степанова вернулась — решили, стало быть. Девчонкам завтра достаточно не допустить совсем уж вопиющих ошибок, и они будут расставлены согласно намеченному ранжиру.

У нас до такого, слава богу, пока еще не дошли. Я помню, как все было в Афинах. Чащина в середине комбинации остановилась и распутывала ленту добрый десяток секунд. В спортивной гимнастике это то же самое, что упасть со снаряда плашмя. А в итоге Ира стала второй. Ну как такое происходит? Не понимаю…

С другой стороны, ты мне можешь возразить: а как же Пол Хэмм? Приземлился на судей на прыжке и все равно выиграл золотую медаль. Арбитр на брусьях, американец, кстати, понимая, что главный конкурент Пола — кореец его обходит, делает тому базовую оценку 9,9, а не 10, как следует. Хэмм побеждает, в этот же день устраивается разбирательство, янки соглашается со своей ошибкой, но исправлять ее категорически не желает.

Чем все закончилось? Судью, несмотря на то что он был членом техкома, выгнали отовсюду. Я не видел его ни на одних соревнованиях после Игр. А в художественной гимнастике ничего подобного нет, вроде бы так все и надо. Стоит ли удивляться тому, что этот вид спорта стремительно теряет свою привлекательность? Зрители ведь не дураки, им не хочется быть свидетелями действа, где все расписано еще до его начала.

Боюсь, правда, что мы тоже когда-нибудь до этого докатимся. Хотя сейчас появились новые, более жесткие, чем раньше, правила соревнований. В этом спасение.

— Куда вообще должна идти спортивная гимнастика? У вас и нынче столько сложности и жесткости, что с другими видами легко можно поделиться…

— Думаю, она пойдет по пути разделения видов. Многоборье должно уйти в прошлое. Как ни печально, но говорю об этом именно я — человек, всю жизнь занимавшийся подготовкой именно многоборцев. Все-таки пройти шесть снарядов и сделать это несколько раз в течение турнира, а потом еще и бороться с мастерами одного вида в отдельных финалах очень тяжело.

Мне кажется, что на ту же Олимпиаду должно разыгрываться 24 лицензии на каждый вид. В квалификации спортсмены выступают согласно жеребьевке. Отбираются 12 сильнейших, из которых после следующего этапа остается 8. И они уже ведут борьбу за медали. И судьи, соответственно, должны быть специалистами очень квалифицированными, на одном снаряде. Пусть болельщик ходит на гимнастику, как на легкую атлетику — там ведь тоже кому-то больше нравятся метания, а кому-то прыжки или спринтерский бег.

Необходимо идти вперед, делать наш вид спорта более привлекательным. Все-таки один снаряд легче продать… Но и международная федерация здесь также должна поработать.

— Так она и разбежалась…

— В прошлом году я был в Будапеште на конгрессе ФИЖ. Да, наши руководители почтенные люди, любят гимнастику, знают ее, однако живут вчерашним днем. Почти всем уже за 60 лет. Согласись, это не тот возраст, в котором хочется перемен. Им надо уйти, и тогда что-то получится.

Кстати, я горжусь нашей Нелли Ким. Она одна заявила столько нового и интересного, что с лихвой хватило бы на остальных членов обоих техкомов. Ким внесла на обсуждение довольно резонную идею, предложив несколько изменить правила женской гимнастики в угоду зрелищности. Ну на самом деле, она по уровню сложности сегодня почти не отличается от мужской. А кому это нужно?

Где та “водичка”, за которую мы любили вольные упражнения? Времена Карасевых и Корбут ушли в прошлое. Сейчас гимнастки похожи на роботов, озабоченных только тем, как выкрутить побольше элементов. Диагональ, диагональ, диагональ… Там человека не видно, одни диагонали…

Нелли предложила посадить на вольных и бревне судей, которые оценивали бы хореографию. Все восприняли это на ура. Кроме президента ФИЖ Бруно Гранди. Он считает, что правила для всех должны быть одинаковыми. Хотя мужская и женская гимнастика — это две абсолютно разные вещи. Но ничего не сделать: чиновник живет воспоминаниями еще 40-50-х годов.

Вот сейчас в техкоме только одна такая Ким, хотя мне не очень понятно, почему там нет того же Щербо или Вани Иванкова.

— Мне, кстати, тоже…

— Ваня пока сам еще не знает, чего хочет от жизни. Проблема в том, что у него слишком много советчиков по обе стороны океана. Ему надо самому в себе разобраться. Но для меня абсолютно понятно, что именно такие люди, как он, много принесшие в мировую гимнастику, и должны формировать ее завтрашний день.

— Классно, наверное, было бы со своей сегодняшней головой оказаться в розовом, ну, скажем, десятилетнем возрасте — в самом начале жизненного пути…

— Да ты что, я уже через два дня угодил бы в сумасшедший дом! А вот если эти знания спроецировать на детей, тогда да. Отдал бы сына в теннис — кажется, это очень перспективный вид спорта. А какие там девчонки сейчас появились интересные — одна Шарапова чего стоит… Та же Кириленко, хорватка хорошая молоденькая, фамилию не помню…

Люди ходят не на спорт, а на личностей. Всегда так было: Бобров, Харламов, Стрельцов, Карелин, Кабаева… Может быть, и популярность вида определяется наличием в нем таких вот харизматических личностей. И их появление невозможно запрограммировать, здесь спасует даже самый продвинутый менеджер.

Такую личность надо вырастить нам, тренерам. Все люди разные, согласен?

— Да уж куда деться…

— А у нас конвейер. Ты сделал это, идешь туда, добираешься наконец до взрослых соревнований. А там засада. Правила такие, что невозможно. Хорошо, Иванков пробился, но десять человек, может быть таких же талантливых, плюнули и ушли.

Вон Евсиков в пятом классе обыгрывал лбов, которые были на голову выше его, а когда сам вырос, начал водку пить. А зачем ему стараться, он еще в пятом классе все выиграл. Это, выходит, наша ошибка, что мы его так быстро поднатаскали.

Поэтому надо ребят, которые не могут сразу раскрыться, сохранить. Сделать для них, например, другие правила. Полегче, пусть соревнуются, скажем, на национальном чемпионате в группе “Б”. В футболе же есть высшая и первая лиги. Чем мы хуже? Гарантирую, через два-три года кто-то из них обязательно выстрелит и усилит национальную сборную. А у нас все ищут нового Щербо и не понимают, что такие люди рождаются раз в сто лет и никого заранее об этом факте не извещают.

— Кстати, кто из них все-таки круче: Виталий или Иван?

— Да они разные совсем. Щербо — талант от природы, Иванков — талант трудолюбивый. Знаешь, как они работали на тренировке? Виталий делает один подход — неудача. Все, это трагедия. Но не потому, что не получилось — просто ему, черт побери, придется выполнять комбинацию еще раз. Он-то все рассчитывает сделать сразу!

И если вторая попытка удалась, Щербо к этому снаряду уже не возвращается — он собой очень доволен. Мол, если я на тренировке да с этим весом сделал хорошо, то можно представить, как получится на соревнованиях.

А Иванков, наоборот, все время ищет какие-то погрешности в выполнении упражнения. Он сделает в своей худшей попытке в три раза лучше Щербо и все равно недоволен. “Ваня, да заканчивай, все нормально”. — “Нет, мне еще надо!” И ведь не мы с Володей его таким сделали — Ваня такой с детства.

Звонит мне мама: “Отпускайте вы уже Ваню, он еще не брался за уроки”. Захожу в зал, а Иванков делает десять кругов на грибке. Но больше семи у него не получается. Падает, и очень это ему не нравится. Я говорю: “Ваня, все, заканчивай, мама волнуется, завтра доделаешь”. Отправляю его в раздевалку, а сам иду в тренерскую. Потом меня будто что-то толкает — выхожу снова в зал. Крутит! Стоит, слезы по щекам текут: “Я сделал…” Вот такой человек Ваня Иванков. Максималист.

У меня как-то гаишник спрашивает: “Почему ваш Иванков вечно больной? Такое чувство, что он только и путешествует из зала в больничную палату и обратно. Ему хоть отдых когда-нибудь дают?” Вроде посторонний человек, а в самую точку попал. Ваня — трудоголик, равного которому я не встречал. Он выжимал из себя все, и остановить его было невозможно. Иванков просто-напросто перерабатывал и делал много лишних подходов. В этом и причина многочисленных травм.

— А гаишники не спрашивают, почему никто из ребят, выступавших за сборную вместе со Щербо и Иванковым, не остался в Беларуси? Ведь все как один уехали работать в США…

— Они ведь там немного получают. Однако ребята уже повязаны кредитами на дом, какие-то корни пустили. Да они не верят, что у нас перспективному тренеру могут платить, скажем, 500 долларов.

Я только за то, чтобы в Беларуси существовали такие же спортивные клубы, как и в США. Пусть рядом с мастерами тренируются и маленькие дети. За деньги, просто для здоровья. И у нас такие группы уже есть. Но знаешь, в чем различие?

В Америке 50 процентов дохода от этого идет тренерам, вторая половина — на нужды клуба: приобретение инвентаря, поездки и так далее. А у нас она улетучивается неизвестно куда. Ни копейки на зал не тратится, я это точно знаю. Все снаряды в детских школах старые. В “Кольцах славы”, где вырос Иванков, три года горячей воды не было. Недавно только появилась…

— Что еще в нашей жизни поменял бы Дойлидов, кроме гимнастики?

— Очень хотел бы, чтобы в Беларуси хорошо работающий человек получал за это достойную зарплату. Мне знакомы люди, которые практически ничего не сделали для страны, только для себя, тем не менее живут припеваючи.

У меня на днях вернулся сын из армии. И у нас состоялся очень интересный разговор. Леша умница: владеет тремя языками, нормальный коммуникабельный парень. Знаешь, какое сын сделал там наблюдение? Что у нас идеологами работают те, кто ни на что другое не годится. Он спросил: “Почему?” И я не сразу нашелся, что ответить. А потом понял: если человек не может ничего сам, то ему легче всего повторять чужие слова. Зачем Министерству спорта идеолог? Наши спортсмены что, тупые? Они прекрасно знают, для чего едут на соревнования. Никто не собирается бухать и шататься по борделям. Все мечтают что-то выиграть.

Хотя опять-таки заметил, что лучший результат получается именно тогда, когда не прессуешь мозги, просто делаешь свое дело. Вот тебе пример. В стайковском зале работал такой Володя. Мастер на все руки. Что-то починить, исправить — незаменимый в общем человек. В 2000 году на Олимпиаде, к которой готовимся как черти, у нас два четвертых места. Через год состав хуже, а на чемпионате мира тем не менее становимся лучшей командой.

Так вот этот Володя подходит ко мне и спрашивает: “Викторович, знаешь, почему сейчас все получилось?” Мне интересно стало: “Почему?” — “Ты сейчас на них меньше кричал и дрючил не так, как перед Олимпиадой. И вообще так спокойно в зале было…” И я понял, что никогда не надо ничего делать чересчур. Не пережимать. Вот мы вроде бы из лучших побуждений поступаем, а все ломается…

Вернемся к идеологам. Если в нашей стране человек будет чувствовать себя комфортно — и зарплата у него хорошая, и кредит есть на дом, и поехать отдохнуть может куда угодно, — тогда на кой ляд ему этот идеолог?

— Политически неверно рассуждает товарищ Дойлидов. Выходит, у нас всего этого нет. В СССР жизнь тоже была так себе — серенькая, но те самые идеологи грамотно разъясняли, что все это временные трудности, созданные благодаря усилиям поджигателей войны американцев.

— Вот я и боюсь, что мы в этот самый Советский Союз и возвращаемся…

Ну что это вообще за профессия такая — идеолог? В чем состоят его функции? Ходить и попугаем твердить то, что сказал Лукашенко? Да, к президенту относятся по-разному, но никуда не деться: он говорит очень много дельных вещей. Однако зачем кому-то платить за то, что он пересказывает чужие мысли? Люди сами разберутся. Если не дураки, конечно. А тем и повторять ничего не надо — все равно не поймут.

Тем не менее больше всего меня беспокоит то, что я не вижу сейчас новых Дойлидовых и Ваткиных. Молодых ребят с горящими глазами, которые сознательно посвящают жизнь гимнастике, ставя перед собой самые невероятные цели. Да мы же работали как бешеные. Без отпусков и выходных! Сегодня так никто не работает. Ну о чем можно говорить, если из тех, кто сейчас тренирует сборную, я едва ли не самый молодой.

— Что здесь удивительного, подобная картина наблюдается во многих других видах спорта.

— Но это же ужасно! В таком случае наш спорт умрет, ибо без тренера добиться значимых результатов практически невозможно. А может, ребята не рвутся, когда смотрят на меня. Да, я чего-то добился, но какой ценой?

Где-то услышал фразу: “Счастье — это когда ты достиг того, чего хотел, но при этом не потерял здоровый сон”. А Дойлидов-то потерял… Ты спросил у меня про голову, так вот на сегодняшнюю свою я, наверное, затратил бы для достижения успехов меньше усилий. Потому что знал бы, где именно и сколько их надо приложить.

Никита Михалков как-то рассказывал, что при раскопках какого-то старинного города нашли грамоту, в которой было написано примерно следующее: “К сожалению, дело, за которое мы взялись, не получилось, ибо навалились с таким размахом и азартом, что побили не только лбы, но и сердца…” Вот еще одно подтверждение словам нашего умельца Володи… Но знать бы все заранее, да?

На Запад предлагали уехать не раз. Контракт 50 тысяч — для начала это не так уж и плохо, и все же каждый раз что-то останавливало. Может быть, потому, что не люблю работать за границей. Попробовал несколько месяцев в Канаде — не понравилось. Ну не то.

И не жалею, что не уехал, все-таки жить надо там, где родился. А Минск — классный город… У меня здесь мама, сын. Любимая девушка Люда. Друзья завтра все будут, даже те, которыми еще в школе обзавелся.

Вот посидим, сначала в ресторане, потом на природе под шашлык, под гитару попоем. Молодость вспомним. А что может быть лучше тех времен, когда тебе было двадцать с небольшим и вся жизнь лежала перед тобой, как чистый лист бумаги. И делай с ней, что хочешь…