Вид сверху: Люди перестали надеяться на колхоз и власть

В рамках проекта «Приземленная жизнь белорусов: вид сверху» корреспондент «Салідарнасці» спустя 16 лет побывал в деревне Васюки, где работал по распределению.

Когда в начале 2003 года, без пяти минут выпускник Гродненского аграрного университета, узнал на распределении о должности агронома в Шарковщинском районе, первой мыслью было: только не туда.

Несколькими годами ранее в мой родной Кореличский район оттуда приезжали работники одного из хозяйств за прошлогодней соломой на корм скоту. Они рассказывали не самые приятные истории — о неурожае, о падеже скота из-за отсутствия кормов.

В конце мая приехал в деревню Васюки, что в восьми километрах от Шарковщины, уже зная, что в середине июля уйду служить в армию.

И уже на третий день написал в дневнике, который вел во время пребывания в Васюках: «Ни за что бы не подумал еще полгода назад, что так захочу в армию».

Проработал агрономом один месяц. Это был один из самых непростых и одновременно незабываемых периодов в жизни. Из-за повестки из военкомата оказался в подвешенном состоянии: мне не давали серьезной работы, нахождение на рабочем месте часто сводилось к бесцельному шатанию по мехдвору. Да и сами дела в колхозе шли, мягко говоря, не гладко.

Родную Гродненщину здесь называли белорусской Германией и всякий раз жалели меня из-за того, что распределение забросило меня сюда.

Спустя шестнадцать лет я снова приехал в Васюки — в этот раз в качестве журналиста. Готовился к не самым лучшим новостям. И частично мои ожидания подтвердились. Но был и позитивный сюрприз.

«Пармон тут усё пастроіў»

Поворот с трассы, мост через Дисну, улица Набережная, затем — Молодежная, крайний справа дом. Я запомнил его ухоженным, с аккуратным огородом и покрашенным забором. Теперь он выглядит заброшенным.

— Памерлі Маруся з Нінай. Ніна першая, даўно ўжо. Марыя гады два ці тры таму, — рассказала соседка сестер Лалыко, у которых я жил в 2003-м. — Усе мы паміраем, час наш прыйшоў.

В то время старшей из сестер, Нине, было 82 года, Марии — 75. От них я услышал множество историй. О заработках в Латвии в 30-е, о войне и послевоенной коллективизации. Помню, как спрашивал, при какой из многочисленных властей им лучше всего жилось.

Немцы, по их словам, местным принесли меньше проблем, чем партизаны или простые бандиты с оружием.

— Прывезлі сюды элітнае зярно, авечак, свіней. Каб мы тут разводзілі новыя пароды. У Круляўшчызне на станцыі мы босыя хадзілі па шчабёнцы, калі працавалі там. То немец ганяўся за намі з ботамі, перажываў, што парэжам ногі, — вспоминали сестры.

К советской власти после войны относились настороженно, помня о 1939-м.

— А потым прыйшоў да нас новы старшыня, Пармон. І навёў тут парадак.

При новом председателе, появившемся здесь в начале 1960-х, хозяйство из отстающего превратилось в колхоз-миллионер. Своими силами построили животноводческие фермы, мехдвор, гаражи, здание конторы. Потом появились школа и магазин. Деревню заасфальтировали, в 1975-м построили мост.

Степана Пармона вспомнила и соседка сестер Лалыко:

— Няма больш калхоза. Увесь у далгах, у канторы святло адключаюць у дзень за пазыкі. А пры Пармоне тут усё было. Ён усё пастроіў, пры ім людзі добра зараблялі.

«Ну какая тут зарплата?»

Встреченная на улице местная жительница рассказала, что здешнее хозяйство реорганизовали из СПК в ОАО. Сегодня «Васюки» принадлежат одному из областных холдингов. Правление хозяйства переехало в одну из соседних деревень.

— Ну какая тут зарплата, как вы думаете? Да и платят нерегулярно, — ответ женщины заставил меня вспомнить о личном.

Знакомясь с хозяйством в первые дни своей работы, я узнал о забастовке доярок. Было начало лета, а они с марта не видели живых денег. Позже эта проблема коснулась и других работников хозяйства.

Из записей в дневнике (5 июня 2003-го): «Кажется, никто, кроме председателя и заведующей фермой не волнуется из-за завтрашнего выездного исполкома. Невыплата зарплат провоцирует гнев, а не страх. Ходят слухи, что заготовка кормов банально бойкотируется людьми из-за задержек зарплат. Говорят, что скоро дадут кредит на выплату заработанного».

При приеме на работу мне обещали зарплату в 120 тысяч рублей, но уже спустя несколько дней в договоре появилась другая сумма: 86000. К слову, последняя моя стипендия составила 37000 рублей. Столько же мне должны были выплатить подъемных. Их я смог кое-как получить до отъезда домой, а вот зарплату мне прислали почтовым переводом уже после увольнения.

«В магазин мы не ходим»

У дороги на краю деревни останавливается фургон «Евроопта». У окошка автолавки быстро выстаивается очередь. Молодая мама с дочкой покупает йогурты, сдобу, семечки. Бабушки берут по несколько буханок хлеба, одна из пожилых покупательниц просит продавщицу подать ей большую бутылку пива:

— Бульбу капаем, трэба ж каб весялей работалі.

Шестнадцать лет назад местные деревни обслуживали нелегальные автолавки коммерсантов из Шарковщины. Сельчане заранее составляли списки заказов, а через несколько дней в деревню приезжал микроавтобус, к которому стекались покупатели. Мои хозяйки всегда заказывали минский хлеб, по праздникам — пиво.

Ассортимент деревенского магазина тогда являл собой жалкое зрелище. Вечно черствый хлеб, макароны с червями, залежалые конфеты. Здесь в основном затаривались шарковщинские безработные, которых привозили в колхоз на сезонные работы. Вместо денег выдавали продукты из магазина.

Помню, как удивил продавщицу вопросом о молотом кофе:

— Это вам на почту надо. Там и чай есть хороший, и пряники.

— Даўней было не так. Тады ў нашым магазіне было два аддзелы з асобнымі ўваходамі — прадуктовы і прамысловы. У прамысловым нават мэблю прадавалі, — вспоминали сестры Лалыко шестнадцать лет назад.  

Я был убежден, что увижу магазин закрытым на замок. Вопреки ожиданиям, он работал. И выбор товаров в нем сегодня выглядит куда веселее. Хоть, наверное, его это все равно не спасет.

— Мы не ходзім у магазін. А навошта? Аўталаўка два разы на тыдзень прыязджае ледзь не пад самую хату. Ды і райцэнтр недалёка, можна пад’ехаць у вялікі магазін, — рассказал один из местных жителей.

«Людзей прывучылі піць за саветамі»

У автолавки появляетя потрепанного вида мужчина. Протягивает продавцу карточку и глухим голосом просит три бутылки «чернил».

— Куды табе столькі віна? Захлынешся ім некалі! — ругается на мужика бабушка.

Мужчина вяло отмахивается и уходит ни с чем —его карточку не принимает терминал.

— Раней такі рабацяшчы малец быў, не піў зусім. А як звязаўся з гэтай… Яна яго і навучыла піць. Цяпер адно віно купляе, не есць нічога, — обсуждают несостоявшегося покупателя вина женщины.

Один из моих бывших коллег убежден, что пить белорусов научили при Советах:

— Как тогда было… На пьяниц смотрели сквозь пальцы. Считалось, что люди сами должны были их воспитывать внутри коллективов. Да и начиналось все сверху. Ни одно совещание или съезд в районе не обходился в конце без попойки. И попробуй не выпей со всеми — будут коситься, смотреть как на отщепенца.

«Будешь жить в президентском домике. Только окна нужно вставить»  

Шестнадцать лет назад в Васюках мне предлагали поселиться в так называемый «президентский» домик.

— Только окна нужно до зимы вставить и березку на крыше спилить, — шутили местные.

Тогда в деревне было два таких дома, их построили до того, как в Беларуси заработала программа строительства агрогородков.

Сегодня в Васюках около десятка «президентских» домов, некоторые из них обшиты деревом.

Гуляя по улицам, я отметил для себя, что деревня совсем не выглядит умирающей. Ухоженные дворы, огороды, едва ли не у каждого дома стоит авто.

— Калхоза лічы ўжо няма. А вёска? А што ёй зробіцца? Хто хоча зарабіць, той заробіць. Нехта шукае сабе работы ў горадзе, многія мужчыны дальнабойшчыкамі працуюць, на Мінск ездзяць, на Літву з Латвіяй. У Польшу на заробкі сталі ездзіць. Цяпер ужо людзі, хто спрытнейшы і разумнейшы, перасталі на ўладу спадзявацца, на калхоз. Кароў трымаюць. Хто не хоча за 40 капеек малако здаваць, робіць з яго ўсё сваё — сыр, масла, тварог свой, — рассказал мне один из бывших сотрудников.

И добавил на прощание: «Бульбы з сабой не возьмеш?»

Репортаж подготовлен в рамках спецпроекта «Приземленная» жизнь белорусов: вид сверху». Мы попытаемся исследовать различные аспекты повседневной жизни за пределами Минска, преимущественно в малых городах, поселках и деревнях. Плюс посмотрим на все это с помощью аэрофотосъемки с дрона.

Продолжение следует…